В течение следующих дней и недель Гулд сидел дома и наблюдал за тем, как стремительно растет его состояние. Он оставался крупнейшим держателем акций Erie. В один из дней после его смещения акции Erie выросли с 30 до 40 благодаря большим заказам из Лондона. Через три дня после этого акции поднялись до 47 1/2. Через две недели «Эри» стоила 67. А к маю цена составила 75 7/8. Гулд извлек миллионы из своего позора.
Он постепенно, но неуклонно продавал акции на каждом новом максимуме, поскольку не питал иллюзий. Он понимал, что рынок достаточно быстро разберется, что «Эри» остается финансовой корзиной. Со временем изучение бухгалтерских книг новыми директорами выявило почти 5 миллионов долларов плавающих долгов, большей частью приверженцам Гулда, которые теперь требовали выплат. В то же время между различными фракциями внутри «новой Эри» появились трещины. Берт, представлявший интересы британских акционеров, не доверял МакГенри, чей основной интерес, как полагал Берт, заключался в манипулировании акциями Erie и поддержке A&GW. Возможно, именно по этой причине, когда 16 марта был принят закон об отмене Закона о классификации, в законопроект была включена формулировка, запрещающая любому директору A&GW занимать пост директора Erie. Документ об отмене также требовал проведения новых выборов членов правления Erie в июле. Когда это произошло, генерал Дикс, который всегда рассматривался как временный президент, был заменен Питером Х. Уотсоном, адвокатом, известным как основатель Южной компании по благоустройству. В течение нескольких месяцев между отменой Акта о классификации и выборами 9 июля МакГенри занимался тем, что обхаживал британских акционеров, с которыми ему удалось сохранить непростой мир. Таким образом, новый президент, Уотсон, и остальной состав правления Erie летом оставались в значительной степени приверженцами МакГенри. Более того, в день избрания Уотсона новый совет директоров одобрил выплату МакГенри 750 000 долларов за расходы, понесенные им в борьбе с Гулдом.
Двумя месяцами ранее старый медведь Дрю — теперь относительно небольшой и малоизвестный оператор, работающий на периферии рынка, — разместил на сайте 50 000 акций Erie с поставкой в конце декабря по цене 55. В качестве обоснования Дрю ссылался на отрицательный баланс Erie. Через неделю после назначения Уотсона на пост президента Erie фирма покинула замок Erie (все еще принадлежавший Гулду и наследству Джима Фиска) и вернулась в прежнее, гораздо более дешевое помещение железной дороги на Дуэйн и Вест-стрит. После нескольких долгих ночей, проведенных в офисе на Дуэйн и Вест, Уотсон объявил, что книги «Эри» за предыдущие шесть лет были упражнениями в беллетристике. Затем он разрешил подать иск против Гулда на 10 миллионов долларов — сумму, которую, по его мнению, бывший президент присвоил себе. В то же время Уотсон начал судебный процесс по возврату 650 000 акций Erie, которые, как он утверждал, были выпущены Гулдом обманным путем. Предприняв оба этих действия, Уотсон отказался от обещания, данного Гулду Сиклсом четырьмя месяцами ранее. В дополнение к общей атмосфере тяжб сам Вандербильт подал иск против Erie, требуя выплаты гарантированных процентов по облигациям Boston, Hartford & Erie, которые он взял в качестве части своего урегулирования в 1868 году, поскольку BH&E только что объявила дефолт.
Все эти новости сговорились, чтобы сбить цену на Erie. В августе цена акций упала до 40. Дрю воспользовался этим падением, чтобы закрыть свою короткую позицию, купив 50 000 единиц по 40, чтобы покрыть свои контракты на продажу по 55, и таким образом быстро заработал 750 000 долларов. Воспользовавшись этой прибылью в сентябре, Дрю открыл длинную позицию в Эри, достигнув короткого угла. В ловушку Дрю заманил не кто иной, как сам Джей Гулд. Гулд и его старый партнер по брокерской деятельности Генри Смит недавно участвовали в коротких спекуляциях, касающихся как Erie, так и Pacific Mail, пароходной компании Западного побережья. Им пришлось выложить по 400 000 долларов на каждого, чтобы покрыть свои убытки по «Эри». Для Гулда потеря 400 000 долларов была досадной, но не катастрофической на данном этапе его карьеры. То же самое нельзя было сказать о Смите, у которого после распада Smith, Gould & Martin в августе 1870 года дела шли не так сказочно, как у Гулда. Когда Гулд отказался покрывать за него убытки Смита, последний, как сообщается, завершил их отношения угрозой: «Я поквитаюсь с тобой еще до конца года».[367]
Реформистская республиканская чистка забрала судебных протеже Гулда — Кардозо и Барнарда. В июле Кардозо ушел в отставку, чтобы не подвергаться импичменту. Он продолжал успешно заниматься юридической практикой вплоть до своей смерти в 1885 года. Барнард отказался уходить в отставку. Вместо этого он отдал себя под суд Высшего суда Нью-Йорка по импичменту, состоящего из Сената штата и Апелляционного суда вместе взятых. В конце августа в Саратога-Спрингс Высокий суд единогласно проголосовал за отстранение Барнарда от должности. Он умер шесть лет спустя. Что касается Твида, то его первый суд по обвинению в растрате закончился тем, что присяжные остались в подвешенном состоянии. По итогам второго процесса, состоявшегося в ноябре, Твид был признан виновным и приговорен к двенадцати годам тюремного заключения, срок которого позднее был сокращен вышестоящим судом. В итоге Твид отсидел один год. После освобождения штат Нью-Йорк немедленно предъявил ему иск на 6 миллионов долларов и заключил его в тюрьму для должников, пока он не внесет половину этой суммы в качестве залога. В декабре 1875 года, пользуясь коротким условно-досрочным освобождением, чтобы навестить свою семью, Твид сбежал в Испанию. Там беглец в течение года работал простым моряком, пока, по иронии судьбы, его не узнали по сходству с карикатурой Наста. Экстрадированный в Соединенные Штаты, Твид умер в нью-йоркской тюрьме на Ладлоу-стрит 12 апреля 1878 года. В день похорон Твида тысячи людей собрались перед домом его дочери на Восточной Семьдесят седьмой улице, чтобы отдать дань уважения. На семейном участке Твида на бруклинском кладбище Грин-Вуд газетные репортеры отметили, что большинство из почти полутора тысяч скорбящих, присутствовавших на похоронах, были бедными жителями Нью-Йорка, многие из которых, вероятно, в прошлом получали благотворительную помощь от Таммани. Ни один важный выборный чиновник не явился на последние похороны Твида. Не пришел и Гулд.
Как и в случае с «короткими» акциями Erie и Pacific Mail в его дорогостоящем сотрудничестве с Генри Смитом, Джей Гулд на протяжении всей своей короткой жизни практически все свои дела на Уолл-стрит вел через серию специальных партнерств с различными брокерскими фирмами. Это позволяло ему торговать анонимно, когда ему это было нужно, и участвовать в спекулятивных операциях на обеих сторонах через разных брокеров. В конце концов Джей распространил свой бизнес на столь обширную сеть домов на Уолл-стрит, что стал чем-то вроде фантома: постоянно присутствующего, но часто невидимого и всегда непостижимого.
К моменту разрыва отношений со Смитом в конце сентября последний, казалось, был намерен упорно удерживать свои короткие позиции по Pacific Mail, даже несмотря на то, что руководство Pacific Mail только что инициировало в Олбани законопроект, разрешающий сократить капитал пароходной компании вдвое. Взглянув на ситуацию объективно, Гулд увидел, что с учетом готовящегося выкупа акций Pacific Mail они неизбежно будут расти, а не падать. Поэтому он сократил свои потери, закрыл короткие позиции и вышел из игры. Однако более раздражающим для все еще короткого Смита был тот факт, что Джей тут же начал покупать Pacific Mail по рыночной цене, упорно повышая курс акций в сотрудничестве с советом директоров компании. В течение октября Pacific Mail выросла с 73 до 103, практически разорив Смита, который вышел из этого дела еще более озлобленным из-за того, что он считал двуличием и недоброжелательностью Гулда.
