По улицам нижних кварталов, извилистыми ручьями окружающих городской холм, бежала тревожная рябь. Качаясь от ветра, протяжно и скверно скрипела вывеска рыбной лавки, хлопали двери домов и ставни спешно закрывающихся магазинчиков, кто-то кричал кому-то вернуться в дом, где-то вдалеке слышался надрывный детский плач. Приглушённо, точно от испуга, переговаривались прохожие, стекаясь к западным воротам, и путаные обрывки многоголосых фраз доносились до Эмпирики, чёрной чернильной каплей растворившейся среди пёстрой толпы.

— …значит, во дворце никого не осталось?

— …только младшая…

— Но кто будет править в это время?

— …да перестаньте, сколько можно! Мы победили бы и с меньшими силами, а тут — вся армия. Война не продлится и дня.

— Неужели это… колдовство?

— Какой вздор! Больше слушайте болотных друзей. Наверняка опять происки галахийцев…

Разноцветные нилькевы безмолвно тащили крытые повозки по каменной мостовой. Вместе с ними последние отряды пеших феоссаров молчаливыми колоннами покидали город — по главной дороге, на запад, к пологому спуску — и терялись в туманной дымке у изумрудного леса.

Эмпирика вынырнула из взволнованного переулка на площадь перед воротами, подле которых толпился народ. Взгляд её беспокойно заскользил по сосредоточенным лицам воинов, сопровождавших обоз, по напряжённым фигурам возниц и любопытствующим головам, выглядывающим кое-где из-под пологов. Развевающиеся янтарные плащи, жёлтые и белые сюрко, сверкающие мечи. Слаженные шаги, тревожный шёпот по обеим сторонам улицы. Те, в повозках, — целители, должно быть.

Сердце, ещё не унявшееся от бега, забилось сильнее в тревожном предчувствии.

Что-то не так.

Ну конечно: нет трагов! Не реют над городом крылатые медузы с всадниками в янтарных плащах, а ещё — в воздухе вообще никого нет! Последние златопёрые радости истаяли вместе с наваждением безмятежности, и оттого потускнели прекрасные башни Аграниса, побледнели, померкли без крохотных крыл и звонких голосов своих дивных обитательниц.

Краем глаза принцесса заметила — или показалось только — знакомое лицо, мелькнувшее в проезжавшей мимо телеге. Соломенные волосы с растрёпанной озорной чёлкой из-под целительского чепчика, непривычно растерянный взор. И прежде, чем Эмпирика успела сообразить, повозка выехала за ворота.

Она хотела кинуться следом, но что-то остановило её, приковало к месту.

Золотой отблеск, выбивающийся из общего строя. Мерный звон доспехов. Уверенный лёгкий шаг. Надменный голос, отдающий последние распоряжения.

Дыхание перехватило. Досадная дрожь пробежала по скованному телу. Неимоверным усилием Эмпирика вытолкнула себя из толпы и шагнула к колонне, наперерез сестре.

— Какого ашмара… Ты ещё что тут делаешь?! — Эвментара остановилась, смерив её презрительным взором.

— Умоляю, выслушай меня в последний раз, — собрав всю волю в кулак, решительно сказала Эмпирика. — Я знаю, как их остановить. Знаю, откуда они пришли. Вы должны вернуться в город. Передай отцу, что…

Воительница резко схватила её за шиворот, но Эмпирика продолжала, срываясь на крик:

— …что иначе их не победить!

— Замолчи, а не то я…

— Оружие их не сокрушит. Нужно добраться до башни. Возьми меня с собой в Аш-Тарагат! Только я могу остановить это, потому что… я это и начала.

Сильный хлопок оглушил её прежде, чем она почувствовала боль.

Тёмная вспышка перед глазами. Жар огня растекается по щеке.

— Послушай же: вы все погибнете! Никто не спасётся!..

Новый удар на миг погасил свет. С силой отбросил назад. Повалил на мостовую.

Головокружительная муть с привкусом железа.

Гомон толпы, испуганные вскрики, удивлённые лица, переглядывающиеся феоссары, замявшаяся процессия, гневный возглас Эвментары.

Растерянность, боль и стыд тонули в нахлынувшем из самой глубины существа Эмпирики тёмном потоке мрачного удовлетворения. Вопреки обыкновению, ей не хотелось разорвать обидчицу на части или в унизительно-бессильной злобе провалиться на месте.

Окровавленные губы скривились в страшной усмешке:

— Запомни мои слова, Эвментара. Пусть они станут последним, что придёт тебе на ум, когда…

«…когда демоны растерзают твоё лицо! Когда собственный обезумевший траг лишит тебя жизни!»

Остатки благоразумия или любовь к Ингриду — что-то оборвало её на полуслове, но мысли — мысли текли сами собой, разве их остановишь? И за них — за эти страшные мысли в тот последний миг — она себя никогда не простила.

***

— Это не я! Клянусь, это не я!

В полумраке высокого зала Эмпирика не видела лица незнакомца, но чувствовала животный ужас, с которым тот отпрянул назад, когда она выбежала ему навстречу.

Её руки были в крови.

Тяжёлые парадные двери распахнулись, и в зал вместе со светом ворвались несколько смуглых воинов в золотых доспехах. Рат-уббианцы. Что они здесь делают?

Эмпирике некогда было думать об этом: острые копья полукольцом преградили ей путь.

— Это не я, — только и могла бормотать она сдавленным от подступивших слёз голосом.

***

Когда в портовой башне тревожно зазвонил колокол, немногие стражники, оставшиеся во дворце, ринулись в город.

Младшая дочь короля прильнула к окну.

Над океаном узкой полосой стелились густые чёрные облака, расцвеченные красными всполохами.

— Никогда такого не видел, — скрипучий голос Велемора был мрачен.

— Они уже здесь, — сказала принцесса.

— Получим донесение от стражей и тогда отправимся в Варагнию, как приказал ваш отец.

Эмпирика хмуро покосилась на старика.

— Мы ещё можем успеть на Игнавию, — глухо молвила она. — Я уже говорила, что только там найдётся способ победить в этой войне.

— А я уже говорил, что это вздор.

Чёрно-красные облака тянулись из-за горизонта тяжёлыми клешнями, омрачая небесную лазурь. Зрелище было пугающим и завораживающим одновременно.

Всё вокруг потемнело.

Откуда-то с нижних улиц, с северной стороны, раздался протяжный многоголосый крик.

Принцесса со стариком тревожно переглянулись.

В саду застонали деревья.

Чудовищный порыв ветра разбил оконное стекло, осыпав Эмпирику крошевом мелких осколков.

— Да что же это… — Велемор засеменил к ней, как вдруг в окно влетел серый вихрь, отбросивший старика в сторону.

Эмпирика вжалась в угол. Взору её предстала высокая фигура в изорванном сером плаще. Длинные, едва ли не до пола рукава развевались лохмотьями, точно изрезанные лоскутами крылья.

Иссиня-бледная сероватая кожа выдавала в пришельце галахийца. Застывшее острое лицо, хитросплетения белёсых шрамов, сползающих от левого надбровья по щеке. Бесцветные глаза его горели холодным огнём и казались мёртвыми — глазами призрака.

— Ты ведь бывал в дозоре, криворукий старик? На острове Апсара, помнишь? — процедил он с шипением, растягивая каждое слово.

Глаза Велемора округлились от ужаса.

— Ну давай, вспоминай. Ребёнок, девушка с болотными глазами. Она ведь тоже хотела стать Эгидиумом.

Старик сипло пробормотал, оседая на пол:

— Я не хотел… Это вышло случайно.

— Она просила помощи, а ты убил её!

Велемор что-то запричитал шёпотом, но незнакомец не слушал:

— Вы тогда искали галахийца. Что же, теперь я сам тебя нашёл!