Несмотря на однозначные заявления официальной науки, гласившие, что скрытные островитяне — потомки разноплемённых изгнанников, грабителей, пиратов и мятежников, скрывавшихся от гнева древних агранисских королей, в народе ходили смутные слухи о связи игнавиан с исчезнувшими ашами — древними жителями Эгредеума, обитавшими на Тёмной стороне в ту пору, когда её достигал свет Мерры.

Им приписывали постройку чёрных цилиндрических башен, руины которых стоят по сей день, таинственные и зловещие: Аш-Тарага́т — близ Карахи́йских холмов к северу от столицы, Аш-Медене́йя — в центре Джаобы, Аш-Рато́рг — в раскалённом сердце пустыни Рат-Уббо, Аш-Таше́ — на самой Игнавии. Только вот на Галахии башня Галх Эри́м, или Аш-Эм-Эрд на языке древних, давно низринулась в океан вместе со зловещим утёсом, на котором стояла.

Помимо прочего, к заслугам таинственных ашей некоторые относили создание Адариса — красного спутника планеты, по движению которого определяли время суток, и обозначение сторон света понятными только им названиями, что стали общепринятыми. Сторона жара — та, откуда светит бездвижная Мерра — это «юг», сторона тьмы — «север». Часовая луна движется с «востока» и исчезает на «западе». Другие, однако, верили, что это изобретения легендарного Радоша. А кое-кто втихомолку намекал, мол, не был ли и Радош одним из ашей?

Поговаривали, что аши были способны путешествовать между мирами, направляя своё сознание в любое пространство и время. Особенно падкие до самых невероятных басен сплетники доходили до того, что выдумывали, как аши, а может, сами игнавиане прилетели из другой вселенной прямо вместе со своим островом через «прореху Тьмы», якобы затаившуюся меж солнцами.

Всем этим слухам благоприятствовало то обстоятельство, что обитатели Игнавии испокон веков вели замкнутый образ жизни. Они не жаловали чужаков и сами почти не бывали на других островах. Нечасто к берегам янтарного Аграниса прибывали их чёрные корабли под тёмно-пурпурными парусами, расшитыми узорами странных звёзд, украшенные фигурами неизвестных крылатых существ или рисунками огромных глаз.

Игнавианские моряки, темноволосые и бледные, как призраки, тенями бродили в порту, никогда не заходя в гостиницы и таверны — обычные места скопления портового народа — и не вступали в общение с окружающими. Наиболее суеверные жители считали встречу с игнавианином дурной приметой: уж что-то больно жуткое было в облике этих странных чужаков с потерянным бесцветным взглядом, устремлённым куда-то вдаль, сквозь видимый мир.

Иногда они ставили палатку на берегу у крепостной стены, и любопытные горожане, пересиливая страх, стекались к ней посмотреть на чужеземные диковинки: изящные кружевные материи, словно сотканные из дыма, драгоценные украшения — полупрозрачные, со сверкающими камнями, в которых, если долго вглядываться, можно различить невиданные призрачные пейзажи, безделушки вроде стеклянных вазочек, поделок из пурпурного дерева и непонятных многогранных предметов, постоянно меняющих форму. Товары эти, чарующие, завораживающие так, что не отвести взор, отдавались за бесценок с неизменным предупреждением загадочных торговцев: «на час», «на день» или «на год». По миновании этого времени покупки растворялись в воздухе, подобно бесплотному видению.

Общались с горожанами — вернее, бросали скупые односложные фразы — только торговцы в палатке, облачённые в длинные чёрные балахоны с причудливыми красными узорами. Голоса их отличались неуловимой странностью: глубокие, с тягучим и вместе с тем мелодичным выговором, они звучали одновременно близко, даже как будто в ушах собеседника, и приглушённо, словно из-за невидимой стены.

Друг с другом игнавиане вроде бы не разговаривали, по крайней мере, никто не замечал, как они обменивались словами или жестами. Даже взойдя на палубу и отчаливая от берега, они оставались безмолвны, и портовые зеваки только диву давались, как им удаётся управляться с кораблём без громких криков команд и удалых матросских песен.

В то время как все крупные острова соединялись Поясом Феоссы — системой гигантских мостов, построенных в незапамятные времена легендарным правителем Эгредеума, объединившим острова под властью Королевства, — Игнавия не имела такого моста и добраться до неё можно было только по воде, да и то не в любую погоду.

Болтали разное: про ярые шторма, застигающие непрошеные корабли врасплох, про изнуряющий штиль и чёрные стены тумана, скрывающие остров от взоров, про бездонные воронки средь спокойного океана, призрачные видения и загадочные протяжные звуки — монотонные, заунывные, чарующие.

Старые моряки рассказывали, что по мере приближения к острову воды делаются всё тревожнее и мрачнее, а чёрно-фиолетовый скалистый берег если и замаячит на горизонте, то вскорости скроется в непроглядном тумане. Немного находилось смельчаков, готовых направить судно к его берегам. Впрочем, из тех, кто всё же отправлялся на Игнавию, большинство не вернулись назад.

В общем, это был отгородившийся от остальной реальности остров отшельников с мрачной репутацией, окутанный пеленой тайны.

И вдруг, через несколько лет после трагической гибели королевы Виграморы с Игнавии прибыла загадочная особа, прямо с корабля направившаяся во дворец к королю Ингриду и с порога объявившая, что срочно должна стать его женой. И каково же было удивление всех свидетелей этой нелепой сцены, когда уже через пару недель они присутствовали на королевской свадьбе.

Даже Хранитель, ближайший друг и соратник правителя, не знал подробностей этой истории. Король никогда не говорил с ним о причинах своего поступка и об этой странной женщине с блуждающим взором и какой-то болезненно-чарующей красотой.

Во всём облике её: в глубоких глазах, в мертвенно-бледном лице, обрамлённом густыми волнами тёмных волос, ниспадающих на плечи, в строгих чёрных нарядах, расшитых загадочными красными символами — таился нездешний сумрак. В её присутствии всем становилось не по себе, словно в комнате становилось темнее и прохладнее, стоило ей войти.

Её знали как Ив — но никто не мог точно сказать, было ли это её настоящее имя или просто сокращение от рассыпавшегося по городу суеверным шепотком пренебрежительного прозвища «игнавианская ведьма».

Она была крайне сдержана в речах и манерах, ни с кем не сближалась при дворе, предпочитая вовсе избегать общества, и большую часть времени проводила в библиотеке, изучая старинные манускрипты, приносимые таинственными посыльными.

Это было странное время, скованное какой-то непонятной неловкостью, молчаливым недоумением, и впоследствии все будто бы сговорились делать вид, что Ив вообще никогда не существовало — а это было невероятно трудно, когда постоянное напоминание о ней чёрной тенью мелькало перед глазами.

Ив прожила во дворце только год, после чего без предупреждения покинула его — как думали, отбыла домой, на Игнавию. Несколько кораблей, посланных следом, пропали без вести, и сам Ингрид едва не погиб во время шторма. Несколько суток провёл он средь бушующих волн, ухватившись за обломки корабля, пока не был спасён береговым патрулём с Ка́нума — маленького островка далеко к югу от Игнавии.

А ещё через пять лет мрачные моряки привезли Ингриду маленькую девочку, такую же темноглазую и темноволосую, как её мать, сообщив, что Ив больше нет. Пока все, включая короля, пребывали в недоумении и растерянности, спутники юной принцессы молча покинули дворец и словно растворились в воздухе. Никто не видел их в городе, а комендант порта с круглыми от ужаса глазами сбивающимся голосом доложил, что в тот день к Агранису не причалил ни один корабль.