Испуг и растерянность, открыто промелькнувшие на ее лице, вызвали во мне извращенное удовлетворение. Мне полегчало. Золушка не была марионеткой или картонным персонажем, и ее эмоции были человеческими. Значит, не только я была способна бояться, но и она тоже. Меня не обрекли на одиночество в мире, состоящем из иллюзий.

Золушка взволнованно отступила на пару шагов.

— Ты пропустишь завтрак, все на столе.

Я невольно посмотрела на ее ноги: они действительно были маленькими, почти детскими. Удивительно, как она могла ходить. Нежные ступни в потертых туфельках выглядели притягательными и отвратительными одновременно.

Добрая сиротка и ее сестра-стерва. Такие роли мы должны отыгрывать?

А что будет, если разрушить сюжет? Например, сжечь особняк или, чего уж мелочиться, сразу замок принца, или запереть главных персонажей в подвале. Это вполне могло бы разозлить ведьму и заставить ее явиться.

Я медленно вдохнула и так же медленно выдохнула. Нельзя было терять голову.

Прежде, чем действовать, необходимо хоть капельку разобраться в правилах игры.

— «Золушка» — это же не твое настоящее имя.

— У меня нет сил слушать новые издевки. — девушка отвернулась и направилась к дому, и я машинально пошла следом. — Пожалуйста, не мучай меня.

— Никто тебя не мучает. Наоборот, я хотела бы извиниться.

Она резко остановилась, и я едва не влетела в ее спину. Развернувшись, Золушка бросила на меня обеспокоенный и удивленный взгляд.

— Извиниться?

Вряд ли злобные сводные сестры просят прощения, но, с другой стороны, никто мне сценарий или, на худой конец, брошюру с правилами поведения не выдавал.

— Ну да, — я пожала плечами, — мне стыдно за свое отвратительное поведение. Я только сегодня осознала, что все это время вела себя, как… Как очень нехороший человек, но во всем виновато влияние моей матери. Понимаешь, детские травмы, избалованность, вседозволенность и так далее. Однако теперь я решила жить так, как считаю правильным.

Золушка слушала внимательно, но после этих слов прикрыла рот рукой и тихо рассмеялась. Я оторопела и сначала даже заслушалась ее мелодичным смехом. Какой же красивой она была — ожившая волшебная картинка, но при этом было в ней и что-то жуткое, как будто под этой картинкой, как под квадратом Малевича, скрывался иной рисунок.

— Очень умно, Анастасия, но на этот обман я не поведусь.

— Подожди, — я схватила ее за руку, и она вздрогнула, — правда. Поверь мне, я не обманываю, просто хочу исправить отношения.

Иначе рискую превратиться в жабу. Но эта причина, конечно, не была озвучена. Золушка пытливо всмотрелась в мое лицо, пытаясь отыскать намек на ложь, и потерянно пробормотала:

— Зачем тебе это? Тебе же нравилось издеваться.

— Люди меняются. — во мне всколыхнулось легкое раздражение. Я только что пережила истерику и приняла свое безвыходное положение, поэтому лебезить перед главной героиней было просто выше моих сил. — Я тоже хочу поменяться. Давай начнем все сначала? — кошмар, как это глупо звучит, — привет, меня зовут Анастасия, а тебя? Давай будем настоящими сестрами.

Я протянула руку: мои пальцы нервно подрагивали и еле сгибались от внутреннего холода. Золушка печально покачала головой, наверное, так мне и не поверив, но осторожно пожала мою ладонь.

— Элла.

Я благодарно кивнула. Затем Элла провела меня в столовую, которая располагалась на летней веранде первого этажа. В стекло бились жирные мухи, оставляя едва заметные разводы. За столом с белой скатертью сидела Дризелла, и теперь мне удалось разглядеть ее лучше. Вторая сводная сестра и вполовину не обладала красотой Золушки: угловато-худая, она напоминала скорее бракованную куклу. Хотя, наверное, в этом мире я выглядела так же несуразно.

— Ты почему все еще не одета? — спросила Дризелла, округлив глаза.

— Не успела.

Элла осталась стоять в дверях, поэтому я тоже не спешила садиться за стол. К тому же было накрыто всего три места: одно для Дризеллы, второе для меня, а третье…

— Что за столпотворение?

Сердце пропустило несколько ударов то ли от радости, то ли от ужаса. Эти язвительные интонации я бы узнала из тысячи: они заставляли холодеть внутренности каждый раз, когда приходилось заходить в гости к Жене.

— Вы. — я повернулась, встречаясь взглядом с Роксаной. — Это правда вы.

Женькина тетка стояла передо мной с невозмутимым выражением на лице. Вокруг ее головы почти клубились грозовые облака, настолько жуткая аура окружала фигуру женщины.

Она казалась другой, более статной и могущественной, но все-таки была частичкой моего мира. Поэтому я едва сдержалась, чтобы не вцепиться в нее.

— Вы знаете, что происходит, да? Женя тоже здесь? Какое счастье, что я не одна в этом кошмаре.

Надежда, такая яркая надежда взорвалась фейерверком в груди, заставив задохнуться.

— Анастасия, дочь, ты в своем уме? — Роксана раздраженно отмахнулась от меня и прошла к столу. — Ты сегодня выглядишь неопрятно, а говоришь странно. Наверное, стоит вызвать лекаря.

— Вы издеваетесь?

— Следи за языком, — ее глаза рассержено сверкнули, — что за вздор ты заставляешь меня слушать?

Я ошарашенно опустила руки и почти заплакала от разбившихся ожиданий.

Роксана меня не узнала, и ни один мускул на ее лице не выдал, что она играет роль или притворяется. В этом мире я была ее дочерью, и это очередная насмешка от ведьмы: подсунуть мне человека из реальной жизни как напоминание, что она, эта настоящая жизнь, у меня все-таки была, пока ее не отняли.

— Не стой, садись завтракать, — добавила Роксана более мягко, — ну же.

Я почти неосознанно опустилась на стул и вперилась взглядом в чайный сервиз: выцветшие незабудки на боках чашек словно насмехались надо мной.

— Она сегодня ведет себя странно, — пожаловалась Дризелла, — утром вопила и Люцифера напугала, потом еще с Золушкой шушукалась.

— Что с тобой случилось? — спросила Роксана, и я поежилась от ее тяжелого, давящего внимания.

Элла, до этого гремевшая подносами в стороне, замерла, тоже прислушиваясь к моему ответу. Казалось, все в этом сказочном мире застыло в ожидании моих слов: и плющ, и особняк, и даже мухи зависли в воздухе.

— Мне приснился плохой сон, — ответила я с вызовом. — До сих пор не могу прийти в себя.

— Что ж, — Роксана взяла нож, чтобы намазать масло на хлеб, но даже это простое движение заставило меня напрячься. Жуть, мало того, что тетка Жени мне в реальности в кошмарах являлась, так теперь еще и в сказке в покое не оставит. — Быстрее приходи в себя, со дня на день мы отправимся примерять платья. Золушка, — тверже обратилась она, — где завтрак?

— Сейчас, — Элла подошла с большим подносом и начала выставлять тарелки с кашей. Управлялась она ловко и почти грациозно.

— Что у тебя на щеке? — неожиданно спросила Дризелла, дергая ее за юбку, — опять зола? Какое убожество, и как тебе не стыдно показываться нам в таком виде.

Элла сразу же коснулась своей щеки, пытаясь стереть грязь, и покраснела. Дризелла рассмеялась, Роксана не сказала ни единого слова, а я вдруг ощутила значимость этого момента, даже мурашки по спине пробежали.

Вот она, ключевая сцена, которая олицетворяла всю жизнь несчастной Золушки. Все начиналось здесь. Может, именно это привело сказочных Анастасию и Дризеллу к болоту? Только вот я лягушкой становиться не собиралась.

— Ты просто завидуешь.

Роксана и Дризелла перестали жевать. Они действительно походили на настоящих мать и дочь: та же мимика, те же движения. Элла нахмурилась, и в ее глазах я прочитала немой вопрос.

— Что? — переспросила Дризелла.

— Ты завидуешь. — я отодвинула от себя тарелку, потому что каша, маячившая перед носом, вызывала лишь тошноту. — Даже если бы Элла искупалась в саже, она все равно была бы намного красивее тебя.

Повисло гробовое молчание, но я могла поклясться, что слышу, как медленно и со свистом вскипает Дризелла. Она хотела что-то ответить, но Роксана ее опередила.