Аня за спиной Николаса тихо откашлялась, привлекая к себе внимание и Адалин, и Ника.

— Я пойду на кухню. Счастливой вам ссоры, — Стрелецкая нервно улыбается, и тут же шмыгает по коридору, хватая за собой и мяукнувшую Деву.

Адалин остаётся лишь набрать в лёгкие побольше воздуха. В глазах защипало от подступающих слёз, в горле встал ком, не дающий Аде сказать и слова. Она открывает рот, но с губ рвётся лишь хрип. Голова кружится, ноги слабнут, отказываясь держать тело. Вуд приходится упереться поясницей в край подоконника, чтобы сохранить хоть какое-то равновесие. Что не упасть на колени и не разрыдаться прямо сейчас.

— Ты всегда знал, что Дафна для меня один из самых дорогих людей. Ты всегда знал, что её смерть уничтожала меня каждый день моего существования. Что каждое утро, я просыпалась и винила себя в том, что вовремя не среагировала, что поверила брату и его чувствам. Что позволила ему подобраться к ней настолько близко, — шёпот рвётся с губ, когда Ада опускает голову, прикрывая глаза и жмурясь, чтобы слёзы не полились по щекам. — Ты знал всё это, и всё равно скрыл, что нашёл такой весомый компромат…

— Ада, — Николас тихо выдыхает, вынимая руки из карманов своих брюк и мягко обнимая подругу так, что Вуд могла спокойной уткнуться лицом ему в рубашку. — Я знаю это. Я видел то, как ты винишь себя во всём случившемся. Я слышал твои рыдания, я успокаивал тебя. Я знаю всё это, поэтому и поступил так, как поступил. И я знаю, что моё решение было неправильным. Что ты первый человек, который должен был узнать об этом, но мне так хотелось, чтобы ты хоть на пару недель забыла о своём прошлом. Чтобы ты хоть месяц своего отпуска пожила вне стен Франции, своего отца и прошлого. Чтобы ты стала свободной от всего, — Николас мягко поглаживая подругу по дрожащим плечам. — И я вижу, как тебе хорошо здесь. Как ты расслабилась, повеселилась. Как ты освободилась настолько, что влюбилась. Что ты, наконец, дышишь, не сдерживаемая властью своей семьи. Я вижу всё это, Адалин.

Голос Николаса ненадолго затих, в то время как руки продолжали гладить Аду по плечам и спине, в надежде успокоить её тихие рыдания.

— Я хотел тебе рассказать ещё до поездки. Но ты была воодушевлена встречей с Женей, а потом ты писала мне про своего нового знакомого, и я просто… я не мог испортить твои яркие эмоции. Я не могу так просто вмешаться в твою жизнь, разрушая. Ты должна освободиться от своего прошлого. Я тоже очень дорожил Дафной, но ты должна отпустить её. Перестать корить себя за её смерть. Перестать думать только об этом. Ты должна стать свободной…

— Я не могу… я не могу отпустить это.

Шепот получился жалобным, таким тихим, беспомощным, что Ник посильнее сжимает зубы. Каждый день, что он видел Аду, погружённую в свои мысли, в своё горе, он не мог ничего сделать. Не могу отвлечь её, заставить забыть или отпустить. Не мог сделать ничего, лишь яростно нарывать компромат и сталкиваясь с тупиком.

Они всё подчистили. Записи с камер наблюдения отеля. Избавились от портье, который видела Эдварда и Дафну. Все улики, за которые хватался Ник, обрывались, не давая ему даже подобраться. В конце концов, всё оказалось немного проще. Эдвард был настолько туп, что не удалил видео. Доверчиво тыкнул по ссылке и все его данные оказались в руках Николаса. Все переписки, все видео и фото — все те отвратительные ужасы, что он творил. И самое ужасное, это было не только видео. николас прочитал все переписки, которые касались Дафны задолго до того, как они начали встречаться.

— Ты знаешь, что не оставлю это просто так, Ад, — тихо шепчет Ник, без труда отстраняя её ослабевшее тело, придерживая её за плечи. — Но этой информацией нам надо воспользоваться грамотно. Не бросаться ей, не кричать о ней. Эдвард не знает, что мы взломали его телефон и перекачали всё на флешку. Оставим это пока между нами, и дождёмся нужного момента, чтобы воспользоваться этой информацией. Хорошо?

Адалин поджала губы, медленно кивнув головой.

В прихожей хлопнула дверь, звякнули ключи, и Нику пришлось отойти на шаг в сторону, чтобы повернуть голову на звук и склонить голову в сторону. Увидеть короткий чёрный хвост, мелькнувший в двери щели, и услышать тихое «Дева, ну твою мать».

— Твой друг, кажется, вернулся, — уголки губ Ника дёрнулись, когда он снова повернул голову в стороны Ады и улыбнулся уголками губ. — Хотя вопрос в том, друг ли?

— Заткнись, — тихо шикнула на него Ада, но не смогла сдержать слабой ответной улыбки.

— Кажется, теперь ты должна познакомить нас официально. Вчера был не подходящий вечер для новых знакомств. Да и я думаю, что мы ещё не раз пересечемся с… как там его имя?

— Всё в порядке? — голова Ильи появилась в проёме дверей.

Волосы были немного растрепанные, мокрые от дождя, а на кожанной куртке, которую он ещё не успел снять, виднелись осевшие капельки влаги. Стрелецкий был немного растерянный, скользил взглядом от Ника к Аде, которая медленно вытерла мокрые щёки. И наверное, первая мысль, которая проскочила у него в голове, что это он сделал что-то не так. Но губы Ника растягиваются в доброжелательной улыбке.

— Всье отлично, — явный акцент проскочил в речи Ника, и он тут же нервно откашлялся. — То есть… ааа, — его беспомощный взгляд скользнул по Аде.

— Всё. Без мягкости.

— Да-да. Кажется, мне не хватает практики, — Ник нервно поправил лацканы пиджака.

Илья внутренне выдохнул, переводя взгляд с Фейна на Адалин.

— Я… сходил в магазин. Может быть, попьём чай? Или кофе? Мне как раз удалось вырвать от Ани парочку круассанов, которые испекла Ада, — Илья приоткрывает дверь, и с кухни слышится возмущённое.

— Неправда! Я сама их отдала!

— Конечно, я только с радостью. да и кажется, нам нужно познакомиться, — Ник кивает, терпеливо дожидаясь когда Стрелецкий скроется в прихожей, и тут же переводит лукавый взгляд на Аду. — Ты что, испекла ему круассаны? — шёпот рвется с его губ, пока щёки Адалин медленно покрываются красными пятнами смущения. — Ну теперь нам точно надо знакомиться, ты же понимаешь.

— Зат-кнись, — смущённо шепчет блондинка, поспешно отворачиваясь от друга, а Ник лишь смеётся.

А Николас лишь смеётся, покрепче обхватив плечи Ады и толкая её в сторону выхода из комнаты.

— Ну уж нет, принцесса Ада. Мне нужны теперь подробности. Все и как можно больше.

Июль, 2012 год.

Франция, Париж.

У Адалин скорбь была тихая. Она уже не рыдала, не билась в истерике, не лезла на стену. Тихая, безмолвная — в таком состояние она пугала своих друзей больше всего. Подобно кукле в витрине магазина, она вставала утром, завтракала, одевалась и ехала с отцом. Ада тенью сидела на всех собраниях и мероприятиях. Она словно перестала существовать. Исчезла. Пропала. Оказалась стёрта с лица этого мира. Ада не читала книг, не веселилась с друзьями и даже не пела, закрывшись в своей комнате. Без Дафны ей не хотелось ничего.

Адалин забросили выпечку, не наслаждалась вкусной едой — для неё всё на вкус напоминало если не пыль, то что-то отвратительно безвкусное. Даже по собственному дому Ада передвигалась, словно неприкаянный призрак. Лишь когда чувство голода начинало одолевать её желудок болью, она поднималась с постели, спускалась на первый этаж и лениво плелась в сторону кухни. Ела то, что попадалось на глаза — яблоко, банан или болгарский перец, потому что готовить совершенно не хотелось, как и просить кого-нибудь сделать это за неё. За прошедший месяц она осунулась в лице. Похудела так сильно, что забеспокоилась уже мать. Ада побледнела, и уже перестала походить на ту «принцессу Аду», о которой говорили в школе или писали в газетах. Не было в ней ни лоска, ни величия, ни аристократической стати. Лишь глубокие тени под глазами, обескровленные губы и ломкие светлые волосы.