— Последние несколько лет на готовку, если честно, особо времени не было. Но выпечка всегда была моим любимым занятием. Возможно, даже наравне с занятиями музыкой, только не так сильно прессовалась отцом. Хотя и это он считал пустой тратой времени, — Ада упирается локтём в поверхность стола, положив подбородок на раскрытую ладонь и поворачивая голову в сторону Ильи. — Исполняй обещание. Я могу интерпретировать слова Марго как-то не так, но могу предположить, что каждому из нас пришлось столкнуться со смертями близких нам людей.

Улыбка у Ильи вышла больше грустная и ностальгическая. Стрелецкий сложил руки на груди, опираясь плечом о дверной косяк.

— У наших историй есть одно отличие. Мне потом не приходилось сталкиваться с разъярённой прессой, которая с радостью порылась бы в моих внутренностях, — серые глаза Стрелецкого сначала задумчиво скользнули по Адалин, а потом по улице в окне за её спиной, и взгляд его тут же стал на пару тонов холоднее. — Мой отец разбился на мотоцикле, когда мне было семнадцать лет. Пьяный водитель грузовика начал оттеснять его к отбойникам, а отец, конечно, тут же начал тормозить, чтобы этот ненормальный проехал дальше. Но водитель грузовика резко затормозил, вильнув перед отцом. Отца перебросило через отбойник вместе с мотоциклом. Перелом позвоночника и рёбер. Мгновенная смерть.

На кухне на секунду повисла тишина, прежде чем Стрелецкий снова вернул взгляд на Адалин. Медленно выпрямившись, от прошёл до подоконника, упираясь в него ладонями.

— Я не видел смерти отца, как ты видела смерти подруги. Никто из нас не был виноват в этом — только тот полоумный водитель, который решил сесть пьяным за руль. Но мне тогда как крышу сорвало, — Стрелецкий поджал губы. — Я ездил на гонки почти каждую ночь, соревнуясь не с другими мотоциклистами, а со смертью. И это были худшие года моей жизни. Наша с Аней мамой врач. Очень квалифицированный, и она постоянно была в разъёздах на конференциях. Нередко ездила за границу. А отец, будучи обычным механиков, проводил с нами всё время. Он и воспитывал нас с Аней. И очень крепко дружил со Стасом. У них вместе была автомастерская, и Стас до сих пор работает в этом бизнесе. Когда всё это… произошло. Когда я начал сходить с ума, не ценя собственную жизнь, Стас напомнил мне, что у меня есть Аня. Есть Кирилл и Женя. И есть цель, ради которой я должен был жить. Моя сестра, мои друзья и моё дело.

Адалин упирается пяткой в край стула, положив ладони поверх колена и уместив на них подбородок.

— Ты скучаешь по нему? — практически одними губами шепчет Ада.

— Раньше скучал безумно. Со временем боль потери утихла, оставляя за собой лишь приятные воспоминаниях о тех моментах, которые я провёл вместе с отцом. И я рад, что в какой-то момент, Стас стукнул меня по макушке и дал хорошую пощёчину. За смерть людей корить себя должны только убийцы, пташка. А нам остаётся лишь смириться с неизбежным и находить в жизни другие радости, — Илья разворачивается к Адалин лицом, упираясь копчиком в край подоконника и протягивая руку к Деве. — Ты потеряла Дафну и доверие к семье, но ты посмотри какие у тебя друзья. Ник приехал из Англии лишь бы вытащить тебя из ловушки брата. А Жени, я уверен, только фас скажи, они накинется на твоего брата.

— Это тут ещё нет Тоина, — чуть тише добавила Адалин, скрывая улыбку в сложенных на коленях ладонях.

— Вот видишь. Одно замещает другое. Даже чёрный квадрат — не чёрный, — поймав удивлённый взгляд Ады, Илья не может сдержать улыбки. — Я в интернете прочитал, не удивляйся.

— У тебя находятся силы шутить на эту тему, а до недавнего времени мне казалось, что я готова набросится на каждого, кто в неблагоприятном ключе припомнит имя Дафны.

— Ты же не будешь накидываться на меня? — Илья приподнимает брови, тихо посмеиваясь. — Хотя, знаешь… я тут подумал, что был бы не против, — и смеётся, когда Ада легко пихает его в бок. — Так а… почему всё-таки круассаны? — он кивком головы указывает на духовку.

— Не знаю, — Адалин пожала плечами. — Я люблю всю выпечку. Помню, с детства торчала на кухне, наблюдая за тем, как кухарка пекла клафути, тарты, французские булочки и пирожные буше. Клара в прошлом училась на кондитера, но с профессией сложилось только у нас дома, — француженка откинулась на спинку стула. — Отец вечно недовольствовал, что я всё свободное время трачу на музыку. Что училась играть на фортепиано, занималась вокалом. И когда он смотрел на меня своими холодными стеклянными глазами, оставляя дома, я сидела на кухне и просила её научить меня печь. Сначала я помогала по мелочи. Приносила муку, сахар и масло. Потом замешивала самые простые ингредиенты. А уже потом, под чётким наставлением Клары, начала пробовать себя в выпечке. Не скажу, что сразу получалось так, как нужно… в первый месяц я сожгла столько теста, что можно было накормить небольшой район Парижа.

Илья слегка запрокинул голову назад, тихо засмеявшись. Его пальцы машинально потянулись за пачкой сигарет, доставая одну и зажимая её губами. Второй рукой открывая окно и впуская в помещение прохладный утренний воздух.

— Дафна любила круассаны. Помню, что я пообещала ей печь их каждый день. Я вставала на час раньше каждое утро, чтобы испечь несколько и принести их в школу. Она всё возмущалась, что ей приходится бегать по утрам, чтобы не поправиться, — Адалин чуть сощурила глаза, наблюдая за тем, как Стрелецкий подпаливает кончик сигареты и пододвигает пепельницу на краю подоконника поближе к себе.

— Настолько вкусные? — он выдыхает дым в сторону окна, прикрывая глаза.

— Попробуешь и узнаешь, — уголки губ Адалин подрагивают в улыбке, когда духовка тихо звякнула, оповещая о готовности круассанов, и ей приходится подняться с места. — После смерти Дафны я очень долго не могла притронуться к выпечке. Как бы навык не растеряла.

Стрелецкий глубоко втягивает воздух носом, уводя сигарету в сторону пепельницы, когда Адалин открывает духовку и осторожно ставит противень на варочную панель.

— Ну знаешь, по запаху ты точно навыком не растеряла. Обалдеть. Пахнет просто потрясающе, — в подтверждении своих слов, Илья даже прикрыл глаза, когда манящий запах снова коснулся его лёгких и даже осел на языке. — Не помню, когда последний раз мне удавалось есть свеже испечённую выпечку. Мы с Аней… ну я бы точно не назвал нас кулинарами. Нам бы что попроще и побыстрее готовить. И чаще всего, это доставки… Зато, можно сказать, что у нас с Аней было настоящее кругосветное путешествие. Рамён, суши, фо бо…

— А из французского что-нибудь пробовали? — Адалин посмотрела на Илью через плечо.

— А мясо по-французски считается?

— Это та бурда из майонеза? Ты оскорбляешь мои французские чувства, мерзавец. Надеюсь, ты хотя бы не ел дешёвые круассаны из магазинов?

— Что ты, пташка. Каждый день специально ходил в самую дорогую пекарню.

Адалин щурит глаза, подхватывая один из уже начинающих остывать круассанов, прицеливаясь прямо в Илью. Тихий смех Стрелецкого, который свободной от сигареты рукой ловит летящую в него выпечку, касается ушей Ады, заставляя её поджать губы, чтобы не улыбнуться. Корочка тихо хрустит под его пальцами, когда Илья подносит круассан к лицу и глубоко вдыхает аромат свежей выпечки.

— Боже! У меня аж голова закружилась от этого обалденного аромата, — Илья тут же спешит откусить небольшой кусочек, совершенно не страшась накрошить, и тихо мычит, качая головой. — Вау! Пожалуй, ты была права. Магазинные круассаны просто отвратительные по сравнению с этими. Хочешь, я пропишу тебя у себя, чтобы ты готовила мне их каждый день?

— М-м, нет. Ты меня так просто не подкупишь, renard rusé. Пусть это останется приятным воспоминанием. Ты и так не вернул мне колечко. Ещё должен.

Воздух между ними теплеет, неприятный разговор о смертях остаётся позади. И в залитой утренним солнце маленькой кухонке на пересечение Невского проспекта и Фонтанки, Адалин чувствует уют. Тот, который она никогда не чувствовала дома, хотя должна была. Этот уют, почти оберегающий, защищающий. Такой, который укутывает в одеяло, вручает в руку чашку чая и включает фильм на ноутбуке; тот, который расставляет на книжных полках свечи и развешивает открытки из путешествий. Тот, который обязательно защитит.