При встречи с Эдвардом надо бы успокоительных напиться или чего-то сильно алкогольного, чтобы мозг Вуд не акцентировался на словах брата: грубых и бесцеремонных, он никогда не скупился на оскорбления и фильтрацию своего базара. Ему нравилось давить на больные точки, и Адалин серьезно недоумевала, как милашка Дафна могла влюбиться в него когда-то — хотя, в те времена и она не за чем таким брата не ловила. И лишь потом, спустя долгое время, глазам её открылась правда.

Эдвард всегда был таким. Имея во власти деньги, он брал что хотел и когда — а если ему надоедало, просто выкидывал, совсем не заботясь о будущем. Ада тоже была избалована дорогой одеждой, едой, комфортным проживанием и покупками гаджетов, но никогда она не ставила человеческую жизнь на одну ступень со своими капризами; никогда не игралась не с кем, как это делал брат. Никогда не доводила человека до суицида своими действиями. Эдвард психически ненормальный. Он эгоист, которые ещё поискать надо. Точно такой же, коим являлся их отец.

— Я знать не хочу, зачем он приехал сюда, — Адалин тихо выдыхает в трубку, когда слышит недовольное бормотание друга. — Но и игнорировать его я тоже не могу. Я не знаю, что взбредет ему в голову. Здесь Женя, и я не хочу, чтобы она пострадала от игр этого ненормального ублюдка. Я не верю в то, что он решил упасть на колени и раскаяться в своих грехах. Возможно, мне стоит готовиться к удару?

— Если нужно, я могу приехать.

— С Англии? О, нет. Тогда разбитых носов нам точно не избежать. Да и у тебя, кажется, — уголки губ Адалин дергаются в сладкой, издевающейся усмешке. — Очень много дел? Твой отец подыскивает тебе жёнушку? Знаешь, я бы очень хотела посмотреть на эти голодные игры в стиле Сьюзен Коллинз.

— Слушай, Принцесса Ада, не огрызайся тут со старшими.

— Скорее уж, со старыми. Тебе третий десяток, Фейн, а ты бегаешь за девочками и дергаешь их за косички, желая привлечь внимание. Ещё скажи, что кнопки на стул кладешь и юбки им задираешь.

— Единственное, что я задираю, так это её ноги, когда…

— Николас! Сохрани подробности для своей руки, а я отключаюсь. Не горю желанием слушать о твоих похождениях!

Из динамиком телефона льется мягкий смех, пока Адалин сбрасывает звонок и приваливается спиной к скамейки и продолжает терпеливо ждать. Брат предложил встречу — и за место выбрал помпезный ресторан «Мансарда», а Ада предложила встретиться прямо на улице. Там, где народа побольше. Напротив Казанского, в цветущей сирени и снующих туда-сюда туристов. И если взглянуть на часы, можно было понять, что Эдвард опаздывает зверски. И Адалин уже собиралась подняться со своего места и забить на не пунктуального братишку, как рядом на скамейку опускается стаканчик с кофе.

Вуд дергается, тут же поднимая голову и встречаясь с такими же карими, как и у неё, глазами.

Адалин всегда поражалась, сколько общего у них во внешности с братом, и сколь сильно разнятся их интересы и характеры. У него были такие же светлые волосы, такая же светлая кожа и карие глаза. Даже родинки у них были практически идентичными. А ещё он выглядел как долбанный Бог, и счесть его за безумца никто никогда бы не смог. Он всегда мелькал в интернетных статьях и газетах своей белозубой улыбкой. Наследник империи её отца, который должен был принять в руки бразды правления Короля недвижимости Франции. Если бы Адалин не родилась раньше на четыре жалкие минуты и шестнадцать секунд.

В костюме тройке, начищенных туфлях, он сжимал длинными пальцами пластиковый стаканчик с эмблемой старбакса и торчащей трубочкой, с каким-то небывалым наслаждением потягивая холодный кофейный напиток. Всем своим видом показывал: «смотри, я снова лезу в твой мир, сестренка. Даже этот поганый кофе пью!». Глаза Адалин опускаются на стаканчик на скамейки, и она тут же кривит губы.

— Ты какая-то недружелюбная, сестренка. Мы та-а-ак давно не виделись. Неужели, ты всё ещё дуешься из-за того случая? Примирительный кофе работает не так? — Эдвард строит самый невинный взгляд из всех невинных взглядов, на которые только мог способен, а к горлу Адалин вдруг подкатывает жгучая тошнота.

— Пытаешься купить жизнь Дафны стаканчиком кофе? — Ада проглатывает желчь, которая обожгла ей язык.

— А она разве стоила большего?

Всё нутро вдруг вспыхивает праведным гневом, и Адалин тут же вскидывает на брата злой взгляд. Эдвард улыбается подобно мартовскому коту, пока губы его снова смыкаются на трубочке. Ему всегда нравилось дразнить её, выводить на эмоции. Чтобы она кричала, кусалась и кидалась на него с кулаками. Чёртов ненормальный ублюдок.

— Ты меня для дела позвал или приехал в Санкт-Петербург попить кофе? Который ты, к слову, кажется, презирал, — Адалин только вот что не шипит на брата, когда тот смеётся, подхватывая своими длинными пальцами стаканчик с кофе и всовывая ей в руки, тут же опускаясь рядом.

— Ну что ты всё о делах да о делах, сестричка. Может я соскучился по тебе. Взыграли во мне глубокие братские чувства, — Эд закидывает ногу на ногу, свободную от пластикового стаканчика руку кладя на спинку скамейки, чем вынуждает Адалин отодвинуться к самому краю; стаканчик с кофе заботливо летит в мусорку рядом, чем вызывает на лице Эдварда выражение наигранного осуждения. — Я за него целых шестьсот рублей отдал, безжалостная.

— С каких пор ты считаешь деньги? — Адалин переводит на брата взгляд, и вся съеживается под его пронзительном взглядом. — Ты можешь вешать лапшу на уши своим девушкам, а меня за дуру не держи. Я знаю, что если бы у тебя не было в голове какого-нибудь плана, ты бы не притащил свой зад сюда.

— Ах, принцесса Ада. Ты такая неблагодарная, — Эдвард снова смеётся, откидывая голову назад. — Я прилетел сюда, хотя перелеты для меня страшнее смерти. Я купил тебе этот отвратительный кофе, — Эд машет в воздухе своим стаканом, пока подставляет лицо под солнечные лучи. — А ты всё твердишь о какой-то выгоде. Мои помыслы чисты и лишены самовыгоды.

— Ты что, шутишь так что ли? — Ада хмурится, пока глаза у неё темнеют от подкатывающего гнева. — Ты убил Дафну.

— Формально, — Эдвард поднимает между ними руку. — Она сама себя убила. Ты видела, я не толкал её с того моста в Сену.

— Ты довел её до этого. Ты солгал всем. Ты натравил на неё этих сраных репортеров, которые довели её до этого состояния, — Адалин подскакивает на ноги, смотря на своего улыбающегося брата сверху вниз. — Зачем ты это сделал, Эдвард? Она не представляла для тебя никакой опасности. Ни твоей жизни, ни твоим деньгам.

— Ой, Ада, Ада, не начинай заводить свою шарманку, — Эдвард выкинул со своего места опустевший стакан в мусорку, пока его идеальная улыбка меркнет и кривится, отлично демонстрируя его истинное нутро. — Сиротка, без денег, прибившееся к дочерки богатенького бизнессмена. Я считай, спас твою запачканную репутацию. Она бедная, Адалин. А бедные всегда находятся в ногах у таких, как мы. Мне просто захотелось свести её с ума — и я свёл. Мне просто захотелось трахнуть её, а потом выставить всё в таком свете, будто бы эта сиротка зарится на моё состояние. Мне просто захотелось. Безнаказанность и деньги развязывают руки. В кого ж ты такая праведная?

— Что тебе здесь надо, Эдвард? Ты приехал, чтобы позлить меня и лишний раз напомнить, какой ты ублюдок? Если да — ты справился с этим отлично. Можешь проваливать.

— Это, конечно, верх удовольствия. Но нет.

Эдвард поднимается со скамейки, убирая руки в карманы своих брюк. Небрежным жестом, Эдвард приглаживает свои блондинистые волосы, пока его губы растягиваются в улыбке превосходства.

— Я приехал сообщить тебе радостную новость, сестрёнка. У тебя появился шанс свалить из Франции раз и навсегда. По крайней мере, до тех пор, пока нас достопочтенный пап а не сдохнет, — Эдвард опускает на Адалин взгляд с высоты своего роста. — Он хочет перенести часть своего бизнеса сюда, в Россию. Полагаю, что в Европе уже становится тесновато. И знаешь, что самое забавное? Он назначил на эту роль не меня — хотя, мне уже пора переставать удивляться тому, что отец не замечает меня.