– Ага, уже вижу это объявление, – веселюсь я.

– Ну а че делать то? Не вытаскивать же ее?

Олежек допивает пиво одним глубоким глотком и вытаскивает из маленького холодильника еще бутылку.

– Я вот думаю, может Орловскую позвать? – обдумывает варианты. – А че, она придет, типа как жена моя, ну… типа уезжала отдыхать, а тут телка… выгонит ее.

Вариант. Тина несколько раз выгоняла девчонок, которых я притаскивал на квартиру Романова. Он тогда был в армии с Самойловым, и Орловская жила в Москве одна, а я приходил проведать ее. Зеленоглазая каждый раз придумывала новые способы изгнания моих ночных приключений, а затем мучительно долго таскала меня по бутикам, где я оплачивал какую-нибудь ее покупку в знак признательности.

Опа! Замечаю странный взгляд друга, прожигающий темное стекло бутылки. Он как будто сквозь нее смотрит. Неужели он все же влюблен в Тину? Он хотя бы понимает, что Романов ему бошку свернет, если узнает? Никто не сможет остановить этого психа. Ни я, ни Леха, ни мы вместе. Никто! Да и не хочется становиться свидетелем разборок друга.

Я знаю, после того, что Юран сотворил со своей женой, их отношения с Олегом разладились, ведь невозможно предсказать, на что еще способен наш железный друг. Но… Черт… влюбиться в жену друга – такого и врагу не пожелаешь.

Олег зажмуривает глаза, передергивая носом, а когда открывает их, мне становится страшно от их серой грусти.

– Братан, ты же понимаешь, что она его жена…

– Не говори ничего, – тихо просит он.

Но я просто не могу молчать я должен убедить его в отсутствии чувств. Он не должен чувствовать к нашей подруге ничего, кроме братской любви. Ничего больше. Она наша подруга, наша сестренка, с которой можно уснуть в одной кровати, и не думать ни о чем, кроме как о желании защитить ее.

– Олег, она носит его фамилию, он…

– Он ее в землю закопал! Живьем закопал! – орет блондин, сжимая ладонь в кулак. – Он смотрел, как ее покрывает земля, Мих! И знаешь, что было в его взгляде? – в серых глазах сейчас ярость, которой мой друг никогда не страдал. – В нем ничего не было, – он делает глубокий вдох, успокаиваясь. – Ничего… он был спокоен! Спокоен, мать его! Откуда мне знать, что сейчас она жива?

– С ней все в порядке, – я четко верю в это, иначе ездил бы во дворец Романовых каждый день. – Юран ходит к психиатру, он сам сказал. И, я видел Тину, с ней все в порядке. Она улыбается, и смеется, и потрясно выглядит. Она сказала бы, будь ей нужна помощь. И, она любит его, я знаю, я видел это в ее глазах, тогда, на острове…

– Забудь, что я сказал, я не должен был.., – Олег залпом допивает бутылку, кидает золотой перстень, снятый с пальца, на стол и откидывается на кресле. Я заставляю себя молчать, пока он борется с желанием излить душу. – Я знаю, Тина не видит никого, кроме него. И я знаю, что он любит ее, правда, знаю. И, Мих, я не люблю ее… в смысле… так, как ты подумал. Просто, я слишком испугался, когда не нашел ее в том лесу, понимаешь? Мы могли ее потерять. Просто представь, что ее нет… И он тоже не смог бы без нее… так что Юрки тоже не было бы… То есть, их бы просто не стало… Обоих.

Нет, я не могу этого представить. В моей жизни нет никого ближе моих друзей. Юран тогда слетел с катушек. После смерти его отца воспоминания навалились с новой силой и он не смог сдержать гнева, преследующего его всю жизнь. Теперь он знает, что может сорваться, и не прекратит терапию, пока не будет уверен, что опасность миновала. Я уверен в этом. Тине ничего не грозит. Он больше не сорвется.

В предбаннике становится жарковато и я снимаю футболку, а Самойлов скидывает свою дорогущую белоснежную шелковую рубашку, аккуратно складывая на столик золотые, с голубыми камнями, запонки. У меня нет таких вещей, сшитых на заказ, из лучших тканей и по стоимости превышающих ежемесячный доход среднего жителя страны в несколько раз. Единственная моя одежда, сшитая по мне – военная форма, и то, не сшитая, а подогнанная, одеваемая раз в пару месяцев для поездок в управление. Я не смог бы ходить целый день, затянутый в галстук и пиджак, лишающие свободы движения.

Хочу подбодрить друга хлопком по плечу. Типа, такой мужской жест участия, но за дверью раздается преследующий меня во снах голос.

– Ребят, – я тут же подрываюсь, чтобы открыть дверь, – я вот, напекла немного…

Рита протягивает широкую тарелку с целой горой свернутых трубочками блинчиков, которую я перехватываю, сглатывая слюну от потрясающего аромата.

– Это не пирожки, но с мясом, – бодро хвалится она, помня, видимо, мою пьяную просьбу о выпечке. – Вам перекусить.

Мне не хватает времени рассмотреть улыбку на причудливых губах, так как девчушка разворачивается и направляется обратно к дому.

– Подожди! – останавливаем ее, проорав одно слово вместе с Самойловым.

– Пошли, посидишь с нами, – прошу я, мне правда хочется ее рядом.

– Айда, – Олег натягивает обратно рубашку, чтобы, видимо, не смущать мою невесту, – давно не виделись, я соскучился.

– Мне вставать завтра рано, так что я лучше пойду, – но девушка уже смущена.

– Да я тебя разбужу, и отвезу, куда надо, – уговаривает блондин.

– Нет, ребят, спасибо, но мне, действительно, надо поспать. День был тяжелый, – эти слова обращены ко мне, как к утяжелителю ее дня, – и очень меня утомил.

Хочу извиниться, но тут на румяном личике проступает загадочная улыбка, какую я еще не видел. Девчушка сжимает губы, пытаясь скрыть ее, но глаза уже выдали трепет, который я почему-то ощутил всем телом. Она бурчит «хорошо посидеть», плотнее заматывает шерстяной плед, накинутый на плечи, и убегает к крыльцу, где скрывается. А я стою в открытых дверях, пытаясь уловить слишком быстро рассеявшийся на морозном воздухе аромат, исходящий от нее.

– Миленькая она у тебя, – с легкой завистью протягивает Самойлов за спиной.

– Еще какая, – прикрываю дверь, не в состоянии убрать с лица широченную улыбку.

– Не слишком мелкая для брака? Сколько ей? Восемнадцать? Может, хоть пару лет так поживете?

– Не-а, братан, – мотаю головой, – так с ней не поживешь. Да и че ждать то? Такие на дороге не валяются, надо брать, пока не опередили.

Олежек усмехается моему рвению. Да что он понимает то? Телку выгнать из собственной квартиры не может. А я не хочу никого выгонять. И искать никого не хочу. Нашел. Осталось только подождать, когда пухляш прекратит попытки сопротивления и сдастся, поддавшись моему обаятельному натиску.

***

Примеряю кольцо. Каждый вечер так делаю. Жаль, пальцы пухловаты. Но смотрится все равно изящно и романтично. Представляю, как во времена золотого века аристократы дарили такие же кольца своим музам. Тянет сфотографировать это великолепие на свой новенький телефончик, с которым мне уже удалось разобраться, и скинуть фотографию Тине. Последнее время мы с ней стали чаще общаться. Интересно, что она скажет? У меня такое чувство, что эта девушка разбирается в украшениях. А как иначе? Она увешана камнями.

Завтракаем вдвоем с хозяином дома. Миша убежал в лес с собаками. Мне тоже хотелось, но живот разболелся из-за женских дней. Решаю не тревожить свой организм в такой ответственный период.

– Маргарита, ты как всегда накормила меня до отвала. Спасибо.

Алексей Витальевич складывает посуду в посудомоечную машину. Откатывает длинные рукава зеленой служебной рубашки и поправляет воротник. Мне приятна его похвала, хоть он и говорит это в каждый прием пищи, приготовленный мной. Улыбаюсь мужчине, и он целует меня в щеку. Он стал делать это недавно. Не знаю, что на него нашло, но мне жутко нравится. Думается, так бывает в настоящих семьях. Пусть мы и не настоящая семья, но другой у меня нет, так что я начинаю воспринимать эту нежность, как принятие меня в семью.

Когда у меня будут дети, я обязательно буду целовать их в щечки как можно чаще, не упуская ни одной возможности. Ну вот, захотелось повидать Джессику. Может, заехать к Романовым после учебы? Их малышка настоящее чудо. Порой шебутная, любит поважничать, но всегда заставляем меня смеяться. Да, дети – это здорово.