И я никогда не болела золотом. Но оставленное Мишей кольцо тут же надеваю на правый безымянный палец. Уж больно мне хочется посмотреть, как оно будет на нем выглядеть.

***

Так, что у нас там по расписанию? Ага, точно, после разговора с Романовым я прикупил билеты в театр. Проезжал мимо театра имени Чехова и решил зайти, и поскольку торопился, взял первый спектакль, на брошюре которого взгляд остановился. И вот, что значит глаз-алмаз! Идем на комедию «Идеальный муж». Я еще ни разу не видел. Да я вообще последний раз в театре был на первом курсе Военной академии, и то нас всем курсом потащили в добровольно-принудительном порядке. Теперь вот думаю, надо ли в театр костюм надевать, или хватит моего повседневного прикида?

Ах да, надо еще пухляшу сказать, что у нее сегодня культурная программа вечером, забыл как-то ее предупредить. Или не говорить? А что, пусть будет сюрприз. Встречу ее после занятий, в ресторан зарулю. Я выяснил, у нее сегодня выходной в полотенечном деле. О… можно еще стихи ей почитать. Надо только вспомнить хоть что-нибудь. Я ведь учил что-то в школе? Ну да, учил. «Я помню чудное мгновенье»… что там дальше то было? Или это слишком уж примитивно? Ладно, по ходу дела разберусь.

Съедаю положенную мне порцию обеда в столовке. Требую у Клавдии Петровны, нашего служебного повара, еще порцию голубцов. Нервничаю что ли? Не мудрено – первое свидание в жизни, как-никак.

На физподготовке по отработке рукопашного боя не могу сосредоточиться, так что получаю от Тохи, своего напарника по тренировке, отточенный до уровня бога прямой удар в голову, и ловлю чуток темного звездного неба.

– Коршун, – сосредотачиваться уже поздно, но я пытаюсь все же увидеть напарника, только не совсем пойму, он справа или слева. – Бля… Мих, сколько пальцев?

Вот не хочется говорить, что больше пяти. Вряд ли он на одной руке лишние отрастил.

– Братан, ты как? Я ж думал, ты примешь…

– Передо мной явилась ты…

О! вспомнил!

– Что?

– Как мимолетное виденье, – вспоминаю дальше, раз пошло дело, – как гений чистой красоты…

– Так, этому больше не раздавать, – мотаю головой под гогот парней, собравшихся поглазеть на битого товарища.

Бррр. Дрожь прошла. О! Пять пальцев. Нормально, жить буду. Надо в душ сгонять, а то припрусь к универу потный, пухляш не поймет.

– Коршун! Куда понесся? У нас тренировка не закончилась!

Это я рванул слишком резво с места своего унизительного падения.

– Мне это, в лазарет надо, – ору, уже открывая дверь тренировочной комнаты. – Пальцев слишком много было…

Кудри пригладить? Или все таки обстричь, как того требует полковник Астахов, чтобы службу себе облегчить? Смотрю на часы, у меня еще осталось полтора часа до конца лекций пухляша. Я вполне успею в парикмахерскую заглянуть.

Да ну! Меня кудряшки устраивают. По-моему, я с ними миленький. Девчонки пищат от восторга, видя меня такого, так и норовят погладить. Мне нравится. Решено, волосы остаются.

Еду спокойно. Торопиться мне некуда. Полковник звонит второй раз, а я второй раз не беру трубку. Не охота слушать его вопли по поводу самовольного оставления тренировки. В башке строчки из стихотворения. Все вспомнил. Спасибо Романову, что не выпускал из комнаты в школе не только Орловскую, но и меня иногда – учиться заставлял.

– Мне бы букетик, – улыбаюсь молоденькой продавщице цветочного, скучающей за прилавком. – Такой, – очерчиваю воздух руками, показывая размер букета, мне хочется побольше.

– А цветы какие? – оживляется девушка.

– Ну, – пожимаю плечами, – не знаю, а какие есть?

– А вы не видите?

– Да вижу я, не знаю просто, какие она любит.

– Первое свидание?

– Ага, – улыбаюсь, мне нравится это словосочетание.

– У нас есть оригинальные букеты из мягких игрушек, конфет…

– А из цветов оригинальные есть?

Нафига ей игрушки? Не маленькая.

– Конечно, но цветы уже не так оригинальны, тем более, если вы не знаете предпочтения своей девушки, – умничает девчонка.

– Собери такой, какой себе бы хотела, – широко улыбаюсь, рассматривая ассортимент, в котором ни черта не понимаю.

Откуда мне знать, о каком букете мечтает Рита? Возможно, этим и надо было поинтересоваться раньше, но я не додумался, так что обычный букет из обычных цветов вполне подойдет. Я вот, к примеру, знаю, что мать Самойлова любит тюльпаны, а мать Романова любила полевые цветы. А вот о предпочтениях собственной невесты мне ничего не известно.

– Я бы хотела вот того зайца, – длинный черный ноготь указывает на большую плюшевую игрушку, сидящую на самой верхней полке.

– Я щас в другой магазин поеду, – угрожаю, стирая улыбочку с лица, разговорилась больно продавщица.

После получаса болтологии в цветочном выхожу со стандартным букетом алых роз. Вот нафига, спрашивается, начал болтать с продавщицей? Мог бы за пять минут управиться.

Теперь гоню Патриота, так как занятия моей невесты вот-вот должны закончиться. Не очень то хочется опоздать и не застать на стоянке ее тачку.

Еще пятнадцать минут уходит на то, чтобы объехать территорию универа и найти серебристый БМВ пухляша. Мест для парковки рядом нет, так что я просто блокирую ее машину сзади и разглядываю в окно снующих туда-сюда студентов. Пять минут… десять…Залажу в интернет, все равно не пропущу пухляша. Мне надо повторить стихотворение.

О, вот она идет. Но не к машине и не одна. Пухляш в середине целой компании направляется к кафешке недалеко от стоянки. Перекусить решила? Нехорошо, я ж ее в ресторан собрался везти. Выскакиваю из Патриота и быстрым шагом догоняю студентов.

– Пухляш! – ору на всю округу, когда пара человек из ее компании уже зашли в стеклянную дверь кафе.

***

О нет! Пожалуйста, пусть это будет не Миша. Пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста… Не вышло. Это Миша. Ни у кого в мире больше нет такого глубокого раскидистого баса. Я вижу его, как только поворачиваю голову. Кудрявая голова возвышается над толпой студентов, бегущих по своим делам после окончания занятий. Вот что он тут делает?

– Рит, ты что?

Женька, врезавшаяся в меня из-за моей резкой остановки, пытается теперь высмотреть в толпе то, что привлекло мое внимание.

– Господи, это он? Твой Коршун?

Да, она тоже сразу увидела его. Он уже в двух шагах от нас.

– Огос-по-ди-Бо-же-мой! – протягивает подруга. – Вот это кудри. Ох, мне б такие…

– Девчонки, – кривоватая улыбка на лице Миши может закончить все войны в мире, так он сейчас обаятелен и весел. – Проголодались?

Длинная рука притягивает меня к мощному телу, улегшись на плече, а кудрявая голова опускается, и вот я ощущаю его губы на щеке. Мне неуютно. Мы стоим на подходе к кафешке, у самой двери, людям приходится обходить нас, а огромная лапища сжимается на плече так сильно, что я чувствую ее через слой свитера и шубы.

– Мишель, – представляется парень.

– Евгения, – улыбается Хомякова, пристально рассматривая Коршуна. – Классные кудри.

– Вот я так же думаю, а все вокруг пытаются заставить меня сбрить их, – жалуется Миша, тут же поправляя раздутую ветром шевелюру.

– Борись! Общество постоянно пытается навязать нам стереотипы, но это не значит, что мы должны идти на поводу, – моя подруга никогда не теряется.

– А ты мне нравишься, – ухмыляется Коршун, – познакомимся потом поближе?

– А почему не сейчас?

– Сейчас у нас с пухляшом планы, культурный вечер.

– С кем?

– С подругой твоей.

Женька заливается. Ну вот, теперь и она будет дразнить меня этим пухляшом. А я так надеялась, что мое домашнее коршуновское прозвище не дойдет до ушей общественности.

– Пухляш, почему ты не говорила, что тебя можно называть так мило? – Женечка поправляет мою челку, отправляя ее за ухо и заговорчески подмигивает. – Ну ладно, идите, раз у вас вечерняя программа.

– Нет у нас никакой программы!

Появился из ниоткуда и придумал какой-то вечер культурный! Еще и обозвал тут при всех. Скидываю тяжеленную ручищу, отступая от Коршуна на шаг. Натыкаюсь на пытающегося обойти меня парня, неловко прошу прощения и скрываюсь в здании кафе. Ни дома от него покоя нет, ни теперь вот в институте. Не хватало еще, чтобы на работу ко мне заявился.