– Ну, он не совсем так сказал.

На самом деле я даже и не поняла, что имел ввиду Миша этим предложением. Главное, чтобы отец отстал от него – вот, что ему важно. Так что он готов уже и жениться на "этом", как он обозвал меня при знакомстве.

– А ты подумай. Наплюй, что он хочет воспользоваться тобой. Ты тоже можешь воспользоваться им, – поучает Женечка. – Он же сказал, что сможешь жить, как жила. Он тебе дом купит, ты же всегда хотела свой дом. Да и вообще, он же сын генерала, Рит, как в шоколаде будешь.

– Жень, он детей попросит! – кричу я. – Как я с ним спать буду? Генералу внуки нужны.

– Так и будешь. Очень просто, – смеется подруга, – ляжешь и будешь спать с ним. Родишь генералу внука и пошлешь куда подальше своего Мишаню. Пусть живет, как хочет, и ты так же будешь.

– Не хочу я так. Я хочу нормальную семью.

– Ну и дура! Чем тебе такая семья не нормальная? Стерпится потом. Привыкнешь к нему. И, между прочим, ты тоже, Ритка, очень даже ничего. Немного на любителя, – Женька оглядывает знающим взглядом мои выпирающие места, – но это и к лучшему. Худых вон, – кивает в окно, – пруд пруди. А ты у нас одна такая. Вот посмотри, – вскакивает с табурета, хватает меня и ведет в ванную к небольшому зеркалу, – и задница имеется, – визжу, когда обе ее руки сжимаются на моих бедрах, – и сиськи, опять же!

– Ну все!

Отпрыгиваю сначала от цепких рук подруги, нацелившихся уже и на мою грудь, а затем и из ванной. Женька, снимая футболку, несется за мной "А вот у меня вообще плоскость, посмотри! Нет, ну посмотри, Ритулик, как в двенадцать лет было, так и осталось. Так что уж лучше немного полнее, чем совсем, как я!" Сажусь обратно за стол на небольшой кухне в Женькиной социальной однушке, выделенной ей после выпуска из детского дома. Но Хомякова, выпившая пару бутылок пива от меня не останет, как пить дать. Хохочу, когда подруга напрыгивает со спины и целует меня в шею короткими поцелуйчиками "Так бы и сожрала тебя, Молодецкая, р-р-р!"

Я даже не пытаюсь высвободиться, она все равно не отстанет, пока не пощупает мой живот, который ей уж больно нравится. Женька утверждает, что черпает из него силу и немного жирка, который ей, худой, как щепке, необходим.

– Вот дура ты, Молодецкая, – наконец усаживается напротив меня и открывает третью бутылку Клинского. – Всегда была молодец, а теперь дура! Ну нельзя такого парня упускать. Нельзя, понимаешь? Ты же лучший в мире человек. Он просто пока еще не понял, какое сокровище ему досталось. Потом поймет и будет тебя на руках таскать. А если ты его сейчас отошьешь, кто знает, может ведь и обидеться.

Ну и пусть обижается. Важный какой. Думал, я запищу от удовольствия и брошусь ему на шею, раз он, генеральский сын собственной персоной, соизволил жениться на мне. Допиваю вторую бутылку. Хорошо, заранее предупредила Алексея Витальевича, что останусь сегодня у подруги. Пусть не знает, что я выпиваю. Хоть в этом нет ничего особенного. Последний раз я пила алкоголь на выпускном. Это была водка, которую достали где-то парни, ее было много, с закуской дела обстояли иначе. Мы гуляли по Воробьевым горам до самого утра. Мне хватило сил дойти до детского дома, но там я свалилась прямо у ворот. Но это же был выпускной. Вообще, я не большой любитель выпивать.

В дверь звонят. Ну конечно, как я не подумала, что к Женьке обязательно должен кто-нибудь прийти. Она никогда не бывает одна. Вот никогда. Рядом с ней всегда толпа народа. Подруга мчится открывать двери, по пути надевая футболку обратно.

– Евгеша! Григорио!

Доносится из коридора. Улыбаюсь. Это ребята из нашей группы. Я провела с ними восемь лет. Женька Мухин и Гриша Тригубов. Хорошие ребята. Я давала им списывать математику и русский, а они помогали с информатикой. Бегу встречать гостей. Полночи обнимаемся. Рассказываем друг другу где и как устроились. Немного завидую ребятам. У каждого из них свои квартиры, пусть и в социальных новостройках на окраине города, но все же свои. Мне же, как москвичке с пропиской такое счастье не досталось, иначе мне не пришлось бы бояться выходить из комнаты на генеральской даче.

Засыпаем с ребятами на одном диване. В этом нет никакого подтекста. Даже в том, что с одной стороны меня обнимает Женечка, а с другой Гриша. У нас родственно-братские отношения, никто из ребят не посмеет пристать.

Следующие несколько недель Миша не появляется на даче. Это настоящее счастье. Я могу делать все, что мне нужно. Даже представляю, что мы с Алексеем Витальевичем настоящая семья, так отечески он ко мне относится. Каждый раз, находясь дома, интересуется учебой и оценками. Предлагает съездить к ним на дачу в Сочи, но я отказываюсь. Учеба и работа сейчас важнее.

***

Шарахается по углам. Смешно. Не понимаю, чего боится? Меня?

Я ведь сказал, что не трону. Не верит?

И все-таки, какая же она миленькая. Нравится мне. Пухленькая со всех сторон, розовощекая. Глаза большие, орехового цвета, губки бантиком, как будто всегда на что-то обижена. У нее вообще лицо обиженного ребенка. Ничего удивительного, жизнь то ее, реально, обидела. Но на ребенка девочка ни разу похожа.

Ладом только не рассмотреть ее. Все в каких-то балахонах ходит. Нет бы нормальное платье нацепить. Или джинсы в обтяжку.

За последнее время, конечно, пригляделся немного.

На острове Олега и в последующей двухнедельной командировке на Кавказ, думал о ней.

Вот она опять из бани возвращается. В простыню тонкую завернулась. Хочется зажать ее там же, на выходе из предбанника, потискать за аппетитный зад и выпрыгивающую из простынки примечательную грудь. Но я решил, что тороплюсь. Хотя, за опоздание в клуб еще никто наряд не получал. Так что стою и разглядываю ее, пока курю на крыльце. Свет специально не включаю. Мне из темноты за ней, стоящей на освещенной площадке, наблюдать удобно. Она остывает после прогрева, и пар валит от всего ее белоснежного, словно ни разу не тронутого загаром, тела. Малышка подняла голову к небу, и, видимо, любуется звездами. Глубоко вдыхает холодный воздух, отчего сиськи немного подрагивают. Улыбается чему-то своему. Романтичная, походу, натура.

Приказываю члену не дергаться, тушу бычок, и, спускаясь, грубовато кричу «Не стой, простудишься, зима на дворе». Тельце подпрыгивает, и, взвизгивая, скрывается обратно в предбаннике. Поржал. Свалил в клуб.

Смешная она. Пугливая.

А в клубе накрыло…

Ни на одну телку не встал. Ни на одну, блин! Лежащий рок какой-то! Хотя девки в клубе как на подбор. Ноги от ушей, фигуры точеные, вытанцовывают перед самым носом. А у меня… нифига… Малолетка эта долбанная в простыне своей перед глазами. Что за дела? Сколько это еще будет продолжаться?

Пацаны в сауну дальше телок повезли. А я прусь домой. Еще даже полуночи нет! Расстраиваюсь.

Остановил машину на трассе, недалеко от дачи. За следующим поворотом эта мелкая. Как девица красная в тереме. Сидит, наверное сейчас, у окошка, романы свои читает. А мы могли бы завести нормальный роман, все лучше, чем в книгу пялиться и представлять своего героя. Даже обидно. Телки на меня сами вешаются, а она девственность свою хранит до свадьбы. Вот никогда бы не подумал, что мне такая попадется. И что хранить то, если я все равно на ней женюсь. Сам не женюсь, меня отец вырубит и в ЗАГС притащит. Невестушка, походу, еще не догнала, что товарищ генерал такими вещами не шутит.

Запиваю обиду коньяком, присасываясь к горлу бутылки.

Вот же притащил ее старик. Ну на что она мне?

Хорошей женой будет? Да, наверное, тут он прав. Вот если бы лет так через пять. Ну или хоть через три года. Куда мне сейчас жена? В моей жизни сейчас все ровно. Служба, дружба, свобода. Я кайфую от всего, что делаю. Я не собирался даже думать о женитьбе. Что там делать, в браке? Романов вот, женился, и ничего хорошего. Еще только больше озверел.

Стук в окно отвлекает. В темноте очертания женского лица. Еще шалав не хватало. Опускаю окно.