– Ты перечитала книжек, пухляш, – смеюсь я. – Это чувство годится только для них, и то сильно преувеличено.

Серьезно? Какая любовь? Я верю в похоть и удовлетворение физических желаний. А любовь это то, что испытываешь, пока не кончил.

– И как мы объясним генералу отсутствие у него внуков?

– А с чего ты решила, что нам придется это объяснять? Родишь ему парочку мелких, он успокоится, – лицо девчушки искажается гримасой отвращения, непонятной мне. – Ладно, можешь только одного, – предлагаю я, решив, что мысль о родах ей неприятна.

– Знаешь что, роди ему сам! – пухляш, походу, тоже психовать умеет.

– Слушай…

– Если уж ты решил создать видимость брака, – теперь она перебивает меня, – то имей в виду, спать с тобой и рожать тебе детей я не стану! – поднимается и несется к двери.

– Да ты даже не пробовала! Тебе понравится! – пытаюсь остановить ее.

– Рожать тебе детей? – ее коричневые брови сходятся на переносице, разозлилась, кажись.

– Ну, с этим я погорячился, – оправдываюсь, – не из приятных, говорят, ощущения. Но спать то со мной всем нравится! Я жалоб не получал.

Идеально, Мишель. Похлопаешь сам себе?

Закрываю рот и бьюсь затылком о стену поняв, что сказал лишнее.

– А знаешь что, – пухляш подходит поближе, понизив голос, – я согласна. Пусть будет свадьба.

Серьезно? Круто! А я уж думал, все пропало.

Смотрю, как меняется выражение ее лица на воинственное. Пухляш сжимает кулачки и упирается ими в бока.

– Сразу после того, как я смогу сказать то же самое, – она четко проговаривает каждое слово, высоко подняв брови.

– Это что? – не понимаю я.

– Что всем нравится спать со мной! – орет девчушка и летит к дверям.

Вскакиваю моментально и в одну секунду догоняю ее. Не понимая, что делаю, резко прижимаю тельце к закрытой двери, нависая над ней.

– А не охренела ли? Мне плевать трахал тебя кто-то или нет, – во мне сейчас так много адреналина, что потеют ладони. – Но раз уж так вышло, что ты мне в невестушки целкой досталась, то кроме меня тебя драть никто не будет. Доходит? – прижимаю ее к стене сильнее, хочу почувствовать ее сиськи, вжатые в мое тело.

– Пусти меня, – от гонора девчушки ничего не остается, голос снова тихий, чуть дрожит, – пожалуйста.

– А может мне прямо сейчас тебя трахнуть? Как считаешь, после этого ты согласишься выйти за меня? – не могу выпустить ее, слишком приятно ощущать ее всем своим телом. – Или ты утаила подробности своей личной жизни, а, пухляш?

Ну не верю я, что у нее не было никого.

– Пусти, я закричу, – ее грудь вздымается от каждого вдоха, а на лбу выступили маленькие капельки пота.

Хмыкаю и плотно закрываю ее рот ладонью, коленом раздвигаю ноги, заставляя поднять одну.

– Кричи.

Чуть надавливаю мизинцем на ее горло, перекрывая возможность глубоко дышать. Мои движения отработаны до мелочей. Она не сможет и звука проронить, пока я с таким нажимом прижимаю ее, но дышать она еще может. Карие глаза расширяются от страха. Она пытается оттолкнуть меня, просовывая ладони между нашими телами. Переборщил я.

– Да успокойся ты, не сделаю с тобой ничего. Обещал же, – успокаиваю ее, убирая с шеи мизинец. – Но про мужиков других забудь и фразами такими больше не бросайся. Я добрый, но вспыльчивый.

Отступаю от нее на несколько шагов, и тельце тут же вылетает из кухни.

Черт! Вот он меня и дернул. Какого хрена я накинулся на нее? Член до сих пор пульсирует. А со свадьбой я теперь точно пролетел. Да мне теперь уже не так свадьба важна, как само тельце.

Все, не могу тут больше находиться.

Прыгаю в Патриота и несусь по трассе неизвестно в каком направлении.

На въезде в Москву снова звонит Самойлов. Клуб? Бордель? Побухать на кухне? Даже помочь его маме пересадить цветы – я на все согласен. Мне нужно отвлечься. Эта мелкая так засела в моей башке, что я про день рождения друзей забыл! Ладно хоть Самойлов напомнил. Уж на его острове я решу, что делать с пухляшом.

***

Незаметить Шен невозможно. Она ныряет в воду с головой, прямо передо мной, каждый раз подставляя шикарную загорелую задницу моим светлым очам. Если это не приглашение к ее ближайшему рассмотрению, то я четырнадцатилетний девственник. А я не он, так что плыву к ней, умоляя младшего Коршуна не подвести меня. Потому что эта деваха в прошлое наше близкое знакомство была великолепна в постели. А поскольку тогда мы были подростками, и с того момента прошло чуть менее десяти лет, я очень хотел бы узнать, чему новому научилась эта журнальная красотка с того времени.

Притягиваю ее к себе за талию, прочно стоя на дне. А вот Шен шевелит в воде ножками, так как для нее тут глубоко. Осматриваюсь, не хочу, чтобы нас увидели ее подруги.

– А ты изменился, – давно не практиковал английский, но все же понимаю, что она говорит. – Я запомнила тебя немного меньше.

Пухлые, подкачанные губки растягиваются в привлекательной улыбке, и я без раздумий слизываю с них соленые капли воды и впиваюсь с них своими. Блондинка отвечает на каждое мое движение, угадывая даже легкий намек на то, чего я хочу. Она создана для удовлетворения мужских потребностей и знает в этом толк, потому как ее колено мягко трется о мой член, вызывая ответную реакцию. И я лишь рад этому. Вот только в голове всплывает опущенная над тарелкой темно-русая макушка. Тащу Шен ближе к берегу, туда, где можно скрыться от лишних глаз за парой больших валунов и прижимаю ее спиной к одному из них.

– Главное, что ты меня запомнила, – улыбаюсь, балдея от стояка, не собираюсь разбираться сейчас, возбудился я от близости блондинки или от возникшего образа пухляша.

– Ты был великолепен, – длинные ноги обхватывают меня и впиваются пятками в задницу, крепко прижимая бедра. – Но, чтобы ты знал, у меня есть парень. Не хочу видеть страдания на твоем лице, когда нам придется расстаться.

– Тогда поработай хорошенько, чтобы мне было о чем вспомнить, когда ты кинешь меня, детка, – играюсь я.

Шен заливается смехом, оттягивает узкую полоску плавок между своих ног, приглашая меня. Мы понимаем друг друга. Развлекаемся на острове, и забываем об этом, возвратившись к своим жизням за его пределами. Вот почему с пухляшем не может быть так же просто?

На берег возвращаемся по одиночке. Но всем и так ясно, чем мы занимались. И всем плевать. Одна Эшли, вторая подруга Тины, кажется, чувствует стеснение. А вот сама Орловская воспринимает все, как должное. Она не первый год знает нас всех, и понимает, чего и от кого можно ожидать. И вот именно перед ней мне почему-то становится стыдно. А ведь я не испытывал это чувтсво уже много лет. Стыда для меня не существует. И самое стремное то, что я снова думаю о малышке и хочется искупнуться еще разок, а еще лучше хорошенько пошоркать себя в душе прежде чем вернуться домой.

Но я выкидываю из головы эти мысли. Я ничего не должен генеральской дочке. Я предложил ей, что мог, она отказалась. Я свободен.

Отдаюсь прогулке на катере, с борта которой мы с Шен ныряем в чистейшую окенскую воду и бесимся, как когда-то в бассейне. Ее подруга с моими друзьями о чем-то болтают на карме. У Романова совещание по скайпу на крыше дома, а у Тины дневной сон, так что их с нами нет. Выпиваем кто шампанского, а кто и водочки, и Шен скидывает с себя верх бикини, ныряет снова в воду. "Слабо повторить заплыв в бассейне?" – кричит из воды.

– Блин, Шен, не бери его на слабо! – орет ей Самойлов.

– Он не знает этого слова! – поддерживает его Кобарь.

И они абсолютно правы. Я тут же стягиваю с себя дурацкие шорты с большими цветами, которые мне удалось найти в лавке на пирсе, ведь возвращаться на дачу за вещами мне не хотелось, и я сразу поехал в аэропорт.

– Разойдись!

Ору уже на бегу и врезаюсь в воду макушкой, предварительно показав мастер-класс по двойному сальто. "Я не выдержу этого второй раз! Меня тогда кошмары мучали две недели!" – стонет Эшли, вспомнив, видимо, неловкий случай на кухне в доме бабули Олега, который, кстати, интересненько так сейчас приобнимает ее за талию. Я тогда был жутко пьян и расхаживал по дому голышом. "Да ладно, тебе понравилось" – ржу, потому что сейчас я тоже довольно пьян.