Месть — дело тонкое. Это не просто акт возмездия. Это искусство. Она должна быть продумана до мельчайших деталей, каждый ход — это новый штрих в картине, которую он тщательно писал уже несколько месяцев. Он никогда не считал себя жестоким человеком, но этот случай был исключением. Когда-то он верил, что справедливость имеет свои пути, но после того, что сделал Кенджи, единственной справедливостью осталась месть.

Кенджи. Имя вызывало горечь, как отравленный напиток, который всё ещё жжёт внутри. Однажды тот человек унизил его, оставил рубец, который никогда не заживёт. Это была не просто обида — это был вызов, который нельзя оставить без ответа. И вот теперь, после стольких недель ожидания и подготовки, у него появился шанс сделать ответный удар. Но этот удар не должен был быть мгновенным. Нет, он хотел, чтобы Кенджи почувствовал боль так же глубоко, как он сам её чувствовал тогда.

Он посмотрел в зеркало заднего вида, его взгляд упал на заднее сиденье, где сидела Наоми, неподвижная, связанная, с заклеенным ртом. Она была ключом к его плану, инструментом, с помощью которого он собирался разрушить Кенджи. Но это была не просто бессмысленная жестокость. Это был акт баланса — весы справедливости, которые он собирался восстановить.

Месть — это не про насилие, думал он, слегка ухмыляясь. Это про душевное равновесие. Кенджи должен понять, что каждый поступок имеет последствия. И эти последствия могут быть намного болезненнее, чем можно представить. Пусть эта ночь станет началом его страданий.

Он знал, что Кенджи будет искать её, метаться в панике, не понимая, кто за этим стоит. Это было частью плана. Волнение, страх, паранойя — это только начало. Кенджи должен был почувствовать ту беспомощность, которую он сам когда-то внушил ему.

Человек свернул на узкую улицу, скрытую от главных проспектов. Его сердце стучало ровно и холодно, словно всё происходящее было давно спланированной шахматной партией. Он не спешил — в этом не было нужды. Месть, как хорошее вино, должна зреть. Она будет слаще, когда придёт момент, и Кенджи наконец поймёт, кто стоял за всем этим.

Теперь всё зависело от времени.

Он видел, как его пленница пытается отчаянно вырваться. Его это только забавляло.

Собрав все силы, Наоми наконец-то сумела сорвать клейкую ленту с губ. Дыхание девушкибыло тяжёлым, грудь вздымалась, и гнев, копившийся внутри, прорвался наружу:

— Отпусти меня, ты больной ублюдок! — закричала она, голос её дрожал от страха и ярости. — Ты за это ответишь! Кенджи уже наверняка тебя ищет! Тебе не уйти!

Но человек за рулём лишь рассмеялся, хрипло и холодно, словно её слова не имели для него никакого значения. Этот смех был полон презрения и удовлетворения от контроля над ситуацией.

— Ищет? — с насмешкой проговорил он, не отрывая глаз от дороги. — Пусть ищет. Он найдёт тебя слишком поздно. Ты ведь не доживёшь до рассвета.

Слова прозвучали спокойно, буднично, как будто он говорил о какой-то мелочи. В его голосе не было ни капли эмоций, ни сожаления, ни колебаний.

Наоми застыла. Её дыхание на мгновение сбилось, когда реальность его угрозы дошла до неё. Её тело напряглось от страха, но она пыталась не показать слабость.

— Ты не понимаешь, с кем связываешься, — её голос был более тихим, но не менее полным решимости. — Кенджи найдёт тебя. Он сделает из тебя отбивную.

— Иронично звучит, ведь твой парень повар, не так ли? — Человек лишь снова усмехнулся, как будто её слова были пустой тратой времени. Ему не нужно было объяснять свои действия. Она была пешкой в его игре, и это чувство власти приносило ему искреннее удовлетворение. — Наоми, — проговорил он холодно, — не переживай так. Твои слова уже ничего не изменят. Ты конечно же ни в чем не виновата. Но так сложились обстоятельства. Так что просто смирись и прими это.

Наоми, глядя в спину человека за рулём, сдавленно спросила:

— Что ты задумал? Зачем ты всё это делаешь?

Но он не ответил. Молчание было оглушающим. Наоми чувствовала, как страх медленно переползает по её телу, сковывая каждый мускул. Машина продолжала ехать через ночной Токио, а городские огни постепенно сменились мрачной темнотой. Дорога стала уже, и вокруг не было видно ни души — только пустые улицы и глухие переулки.

Машина наконец остановилась на пустыре — темное, безлюдное место, скрытое от чужих глаз. Наоми затаила дыхание, её сердце колотилось как сумасшедшее, и каждая клетка её тела кричала о том, что это конец.

Человек молча вышел из машины и открыл заднюю дверь. Не обращая внимания на её отчаянные взгляды, он забрал её телефон. Несколько быстрых движений пальцев по экрану, и он набрал номер. В тишине, нарушаемой лишь лёгким шумом ветра, раздались короткие гудки. Когда кто-то на другом конце линии взял трубку, его голос был холодным, без тени эмоций:

— Кенджи? Привет. Это я. Есть разговор.

— Кенджи? Привет. Это я. Есть разговор. — Голос в трубке был настолько знаком, что мне не понадобилось даже задумываться.

Слова звучали спокойно, почти небрежно, как будто это был обычный вечер, а не что-то зловещее, что я уже чувствовал каждой клеткой.

Холод прошёлся по спине, и всё вокруг меня замерло. Этот голос… Я знал его слишком хорошо, но сейчас он был чужим, в нём не было привычной легкости или иронии — только ледяное спокойствие. На секунду я почувствовал, как моя рука крепче сжала телефон, и сердце сделало внезапный болезненный толчок.

— Что ты хочешь? — мои слова вышли жёсткими, короче, чем я планировал. Стараясь не выдать тревогу, я ждал ответа, хотя уже понимал, что ничего хорошего он не скажет.

— Встреча, — произнёс голос с той же холодной небрежностью. — Сегодня. Через час.

Молчание длилось секунду или две, но для меня оно растянулось на вечность. Я знал, что не смогу отказаться. Это не просто вызов — это нечто большее, глубже. Он не сказал, но я чувствовал, что всё это связано с Наоми.

— Хорошо, — коротко бросил я. — Назови адрес.

Звонивший назвал, добавив:

— Только давай без глупостей. Ты же ведь не хочешь, чтобы твоя подруга пострадала?

— Если хоть волосок с ее головы упадет, я тебя…

Абонент отключился.

Я едва не отшвырнул телефон. В груди нарастало чувство, что что-то ужасное уже случилось.

Вновь звякнул телефон, и я готов был продолжить свою бранную тираду, но это был Волк.

— Мы засекли его! — радостно воскликнул он.

— Я тоже.

— Он звонил? — догадался Волк.

— Да, назначил встречу. Через полчаса.

— Ты знаешь его?

— Знаю. Старый знакомый, — ухмыльнулся я.

— Опасен?

— До этого момента казалось, что нет. Но как видишь.

— И кто же это?

— Имя Одзава Аки тебе что-нибудь говорит?

Волк нахмурился, пытаясь вспомнить кто это.

— Вроде знакомое имя… — он вопросительно глянул на меня, ожидая пояснений.

— По имени его знают не многие. Он больше всем известен под псевдонимом Мистер Горчица…

Мэса тяжело опустился на стул, сжимая телефон в руке, и устало посмотрел на Рен, которая с интересом следила за ним. Её глаза блестели любопытством и не остывшей еще похотью, но сейчас было не до этого. Поступила важная информация.

— Я только что узнал от Волка, — начал он, стараясь говорить ровно, но в его голосе проскальзывало напряжение. — Наоми… её похитили. Подругу Кенджи. Это произошло совсем недавно.

Рен замерла на мгновение, но затем её лицо озарила тонкая, хищная улыбка. Она пересекла комнату к Мэсе, её шаги были быстрыми, как у хищника, выслеживающего добычу.

— Это же наш шанс, — прошептала она, сев рядом и положив руку ему на плечо. Её голос был полон решимости и скрытой угрозы. Она смотрела прямо ему в глаза, как будто пыталась внушить что-то большее, чем просто слова.

Мэса посмотрел на неё, понимая, что Рен уже что-то задумала. Её ум всегда работал наперёд, и если она считала это шансом, значит, план уже был у неё в голове.