Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Только к вечеру, дав два пронзительных гудка, поезд медленно, точно с просонья отправился в путь. Отъезжая от станции, Римма стала свидетелем того, что привело её в ужас.

Двое мужчин, одетых в полинялые гимнастёрки, с папиросами во рту, тащили под руки с опустевшего перрона в придорожный лесок знакомую ей продавщицу семечек, но теперь женщина не веселилась, а пьяно вырывалась из рук насильников, упираясь ногами о землю, но как ей было справиться с захмелевшими мужиками!

Поезд с каждой минутой набирал скорость, а Римме все виделась красная косынка торговки, унесенная ветром. Казалось, что ничего не произошло, никто не кричал о помощи, только гудок паровоза взрывал тишину и бодро стучали колёса.

Мичеслав осторожно разжал пальцы сестры, вцепившиеся в металлический край вагона, и с силой усадил её обратно на фуфайку, на которой предстояло провести еще одну ночь до прибытия в Омск. Внезапная тоска овладела Риммой, словно у неё отняли надежду на прекрасное будущее. Такое подвленное настоение сестры не понравилось её брату.

– Во-первых, – назидательно сказал он сестре, укрывая её стареньким одеялом, – если ты будешь так высовываться из вагона, нас могут заметить и ссадить с поезда. Во-вторых, ты сейчас же забудешь всё, что видела на перроне. Это жизнь, которая имеет свои законы, и она нам неподвластна. В-третьих, вспомни, для чего мы едем в город? … Правильно, ты хотела стать доктором и умоляла папу отпустить тебя со мной в город учиться! Правильно я говорю? Тогда запомни, что побеждает тот, кто не повернет назад, не достигнув цели, даже, если ему страшно идти вперед!

В ответ Римма согласно кивнула головой, а Митя, как страший брат, добвил.

– Римма, успокойся, сестричка. Мир полон безобразия. Наш брат, Доминик, утоплен в Ишиме, потому что он хотел справедливости там, где её не было, ибо справедливость там, где мы сами поступаем справедливо. Пойми, что каждый взрослый человек сам отвечает за свои поступки. Парни пристают только к легкомысленным девушкам, так как их поведение вызывающе и это видно издалека, а к порядочной девушке никто никогда не подступится.

Римма знала, что брат любит её, свою единственную сестрёнку, которую его друзья прозвали пигалицей за малый рост и звонкий голос. Девушке нравилось настоящее имя брата – Мичеслав, но теперь она должна называть его Митя. Раз надо, так надо. Поменять польские имена на русские в послевоенное время было разумно, чтобы не возникало ненужных вопросов о национальности, ведь лучше избегать того, что может помешать получить ей и брату высшее образование.

Сумерки густели, и во тьму уходила степь, чтобы тихо уснуть под звёздным небом. Римма лежала на фуфайке, и яркие звёзды над ней водили хороводы. Митя уже спал, когда начался звездопад. Одна звезда падала за другой, огненным росчерком отвергая власть вечности и исчезая бесследно, и никто по ним не плакал. С последней падающей звездой Римма покорилась поступательному движению поезда и успокоилась. Казалось, что поезд не мчался вдаль, а падал в чёрную бездну ночи, чтобы потеряться там навсегда, и даже ветер не поспевал за ним.

Заснуть девушке мешала картина насилия над торговкой семечками, которую тащили в придорожный лесок два отъявленных бандита в армейских гимнастерках. Выходило так, что Римма была свидетелем преступления, за которое никого никогда не осудят. Это безнаказанное зло мешало ей быть сильной и мечтать о будущем.

«А ведь эта женщина в красной косынке сама виновата в том, что с ней произошло. Она вела себя очень непристойно», – к такому твёрдому убеждению пришла Римма, когда над горизонтом проступила красная полоса зари, и сочувствие к торговке семечек перешло в её осуждение. Римма была уверена, что она никогда не допустит такого неуважительного к себе обращения!

– Пусть только попробуют сунуться!

Её вызов всем мужчинам мира победоносно подхватил паровозный гудок. Каждый отвечает сам за себя!

***

Это время юности прошло. Теперь Римма замужняя женщина, у неё подрастают двое ребят, у них с мужем ответственная работа, только времени не хватает отдохнуть.

Римма распрямилась. Чуть прогнувшись, она посмотрела на будильник и глубоко вздохнула. Было полтретьего ночи, ничего не поделаешь, времени для сна не оставалось. Римма вновь склонилась над корытом и с ещё большим усердием принялась выкручивать тяжёлый мокрый пододеяльник. Она уже не знала, от чего больше устала, от стирки или от воспоминаний. Прошлое не должно её беспокоить, ибо и в настоящем хватает проблем.

– Римма! Р-и-и-м-а-а-а! – послышалось в тишине коридора.

Мужской голос звучал где-то рядом. Прекратив стирку, Римма вновь прошлась по комнатам, поочередно включая и выключая свет. Никого не было, тут ей стало совсем не по себе. Осталось прополоскать две простыни, развесить бельё, и тогда ей удастся хоть часок вздремнуть. Хорошо, что в последнее время нет ночных вызовов.

Неделю назад Римму ночью вызвали к девочке, которую изнасиловали в домашней бане, что стояла в огороде. Девочку закрыли в бане, а потом друзья её брата по очереди надругались над ней. Римма была убеждена, что родители девочки не уделяли своим детям должного внимания и не уберегли свою дочь от позора, а что может сделать она как участковый врач? Десятилетняя Маша лежала на грязной постели и смотрела в одну точку, она позволяла себя переворачивать и трогать, но оставалась безучастной к тому, что с ней происходит, на вопросы н отвечала. Осматривая ребёнка, Римма чувствовала себя виноватой в том, что случилось в этой семье, но её врачебный опыт в этой ситуации был бесполезен. Сделав медицинское заключение, она шла домой, а город мирно дремал, словно ничего плохого не случилось этой ночью.

Город погрузился в ночь и сейчас, когда Римма развешивала мокрое бельё на верёвку.

Воспитанная родителями и братьями в строгости, она осуждала женщин, которых тянуло к распутству, и уберечь Веру от бесчестия стало делом всей её жизни.

Дочь развивалась не по годам быстро, она была здорова, приветлива и наивна. Римма с тревогой замечала, как девочка любит крутиться перед зеркалом.

«Надо одевать дочь скромнее», – подумалось Римме, когда она выливала воду из ванночки ведро, а из ведра в туалет. Потом вытерев руки о полотенце, она глубоко вздохнула, как ей очень хотелось воспитать Верочку на примере Джейн Эйр, гордой и мужественной англичанки.

Стирка закончена, женщина потянулась к выключателю, как вновь её повелительно позвал мужской голос: «Р-и-мм-а-а…»

– Что за наваждение?

Ни в подъезде, ни в квартире посторонних не было. Римма испугалась уже серьезно за свое психическое здоровье и испугалась так, что не смогла заснуть до рассвета.

«Психоз переутомления» – таков был диагноз знакомого психиатра, потом лечение в психиатрической больнице, которое надо было сохранить в тайне от знакомых и родных. В больнице её навещал только Володя, он радовался. за жену, что принудительный отдых способствовал её быстрому выздоровлению, и таинственный голос больше не тревожил. При выписки лечащий врач дал Римме только один совет: не переутомляться, но как только та вышла на работу, то ей поручили обслуживать сразу два педиатрических участка. Врачей в поликлинике катастрафически не хватало.

Римма не умела себя щадить и не умела жаловаться. Теперь она как-никогда нуждалась в помощи мужа. Володя это понимал, но часто артачился: «Римма, пойми, вешать бельё во дворе позорно для мужчины! …Чтобы я мыл посуду, да, никогда в жизни! …Римма, а тебе будет самой не стыдно, если меня с мусорным ведром увидят жёны моих сослуживцев? Главный инженер треста развешивает бельё во дворе? Как ты себе это представляешь?».

Слыша отговорки Володи, Римму захлестывала обида. Может быть, для мужа она никогда и не была любимой женщиной, а женился он на ней, чтобы в доме иметь домработницу? Не бывать этому! Разве он не понимает, что ей одной не справиться с домашними делами! Ведь он обещал врачу беречь её от переутомления, а сам отказывается ей помогать в домашних делах!

10
{"b":"919471","o":1}