— Подожди, подожди, — умоляла она, зажмурив глаза.

Я тут же остановился.

— Что случилось?

— Я слышала, как кто-то пронесся мимо и чуть не сбил нас, — поспешно произнесла Наоми. Казалось, что она бежит, так быстро она дышала.

— Все в порядке. Они не собирались нас сбивать, — я огляделся.

Трудно было бы избежать сближения с другими фигуристами, когда их так много на льду. Невозможно сказать детям, чтобы они не лезли в личное пространство. Я сделал все возможное, чтобы поставить свое тело между ней и остальными.

Ее ногти впились в мою кожу, когда мы снова начали двигаться. Она то открывала, то закрывала глаза, словно не могла решить, что ей больше нравится.

— Ты молодец, — предложил я.

— Врешь, — сказала она с нервным смешком. — Тебе не нужно притворяться. Я уже большая девочка. Скажи мне, что ты думаешь на самом деле.

— Ты действительно хочешь знать? — я продолжал двигаться в темпе улитки.

Ее дыхание, казалось, выравнивалось с каждым дюймом нашего продвижения вперед, но ее хватка оставалась прежней.

— Конечно, иначе я бы ничего не сказала.

— Мне кажется интересным, что такой изящный человек сейчас скован, как доска, — признался я. — Мне интересно, чувствуешь ли ты себя так же и вне льда. Может быть, ты умеешь это скрывать?

Ее глаза вспыхнули и встретились с моими. У меня сжалась грудь, и я тут же пожалел о своих словах. Я хотел сказать ей комплимент, но, как только я прокрутил его в голове, он прозвучал грубо.

Я остановил нас и переместился так, чтобы стоять прямо перед ней.

— Я.… не хотел показаться грубым.

Она моргнула и уставилась на меня.

Черт.

Я снова это сделал.

Разочарование закипало в моем желудке, пока я пытался придумать какое-нибудь решение. В такие моменты я жалел, что у меня нет какой-то экстрасенсорной связи с кем-то из ребят. Любой из них мог бы сгладить ситуацию в одно мгновение.

— Это не было грубостью, — сказала она через несколько взвешенных минут. — Но это было очень откровенно для парня, который, как я думала…

Я поднял бровь.

— Тебе показалось?

— Не был достаточно внимательным.

Сжатие в моей груди вернулось, но уже по другой причине. Мы находились на территории отказа. Она узнала, как я к ней отношусь. Мне нужно было действовать осторожно, если я надеялся, что у меня есть шанс получить "да", когда я, наконец, приглашу ее на свидание.

— Может быть, я ошибалась на этот счет, — продолжила она более низким голосом.

Наоми изучала меня так, словно надела давно забытые очки. Я смотрел в ответ, не уверенный, поняла ли она, что уже не так сильно сжимает мои руки. Ее тело расслабилось, теперь ей было, о чем подумать.

— Ты бы назвал себя застенчивым? — спросила она со знающей улыбкой. — Может быть, даже немного социально озабоченным?

Я нахмурился и выдавил из себя:

— Нет… не совсем.

Наоми рассмеялась. От этого звука у меня подпрыгнул живот. Мне захотелось притянуть ее ближе. Чтобы почувствовать вкус ее смеха. Она всегда щурилась, когда находила что-то забавное. И она могла сделать интересным для себя почти все. Она прожила свою жизнь, глядя на мир полузакрытыми глазами. Это было прекрасно.

Каково это было — улыбаться так часто? Смеяться по первому требованию? Такой замечательный навык.

— Нет ничего плохого в том, чтобы быть застенчивым, — наконец смогла сказать она.

— Конечно, нет.

Мы снова двинулись в путь. Думаю, она этого не заметила, и мне хотелось, чтобы так и было, поэтому я заставил себя заговорить.

— Но я не стесняюсь, — уверенно сказал я.

— Ты кажешься таким, — она все еще наблюдала за мной с вновь обретенной интригой. — Ты избегаешь разговоров, как будто у тебя есть какой-то дедлайн.

— Я не люблю светские беседы.

— Ну, а в тех редких случаях, когда ты все-таки заговариваешь, ты отвечаешь коротко. И немного резко, — она произнесла последнюю фразу ниже, как будто могла меня обидеть. Наоми могла бы воткнуть мне нож в кишки, и я бы не беспокоился. Она не знала, насколько сильно она меня уже зацепила.

— Иногда разговоры кажутся мне странными, — призналась я. — Это минные поля.

— Застенчивые люди обычно так говорят. Знаешь, что?

— Что?

— С этого момента я намерена добиться от тебя искренней улыбки… нет, смеха. Ты заслуживаешь хорошего смеха.

Я фыркнула.

— Я улыбаюсь и смеюсь. Это не будет большой победой.

— С тех пор как мы познакомились, я не видела, чтобы ты что-то делал, кроме как хмурился. Может быть, иногда хмуришься, но это в хорошие дни.

— Правда? — я попытался вспомнить все наши встречи.

Должен же быть хоть один момент, когда мы общались, когда я дал ей понять, что мне нравится быть рядом с ней? Должен же я был хоть раз оступиться. Когда она была рядом, это было трудно не сделать.

— Никогда, — подтвердила она.

— Наверное, в последнее время я не нахожу повода для улыбки.

Ложь.

Белая ложь казалась такой легкой и такой опасной, и она накапливалась вокруг меня. Мне было чему улыбаться, когда я разговаривал с Наоми онлайн или оффлайн.

Нервы загудели в моей крови, когда я вспомнил ее сообщение. Она хотела встретиться, а я все еще не был готов. Как я мог откладывать все на потом? Особенно теперь, когда она ко мне потеплела. Это означало, что Финн был на ее стороне, а Мид мог и не быть.

Боже.

Ну и бардак.

— Мы что-нибудь придумаем. Так или иначе, я заставлю тебя улыбнуться мне, — поддразнила Наоми.

У меня свело живот.

Улыбнуться для нее?

Черт. Чего бы она ни захотела, я дам ей это.

Я с готовностью обхватил ее палец.

Рука Наоми переместилась так, что наши пальцы переплелись. Она снова пыталась дотянуться до стены, поэтому я не придал значения изменению расположения рук. Мой большой палец прижался к тыльной стороне ее пальца. Мне потребовалось безумное количество концентрации, чтобы не прочертить круги на ее коже.

— И это будет искренне, — она улыбнулась мне. — Я в этом уверена.

— Похоже, это будет очень непросто, — пошутил я. — Ты готова?

— О, безусловно. У меня нет никаких сомнений в том, что я именно та женщина, которая нужна для этой работы.

Finn

В доме царил чертовский беспорядок. Не в смысле чистоты, конечно. Мастерство и преданность Наоми были безупречны. Мы ее не заслужили.

А в том, что касается работы по дому.

Наши арендодатели скупились на модернизацию и не лучшим образом выполняли наш растущий список просьб. На палубе были расшатанные ступеньки — на одной из них Наоми чуть не поскользнулась, прежде чем я поймал ее в тот день. Оконные стекла на входной двери были закрыты временной сеткой. Краны в ванной протекали, а дверь заедала. И самое главное то, что у Наоми по-прежнему не было замка. И я решил, что пора действовать.

Я воспользовался советом Адена о том, как подойти к своим воспоминаниям. Вместо того чтобы пытаться вылепить из себя того, кем я когда-то был, я попытался создать его. Легче сказать, чем сделать, но первым моим шагом было осознание того, что я хочу сделать. К удивлению, окружающих, я хотел все исправить.

Необъяснимое удовольствие доставляло то, что я умел открыть замок или заново заклеить окно. Работа по дому была для меня сродни вязанию. Из материалов, которые в противном случае могли бы быть выброшены на помойку, можно соорудить что-то полезное.

Просмотрев видеоролики о том, как устранить обычные неполадки в доме, я зашел в хозяйственный магазин, чтобы купить замок. Как только я вернулся в дом и встал перед полуоткрытой дверью Наоми, я начал сомневаться в правильности своего решения.

— Ее нет дома, — заметил Линкольн, когда увидел, что я смотрю на дверь Наоми. — Репетиторство или что-то в этом роде.

— Да, я знаю, — я кивнул, не отводя взгляда.

— Ладно…, — он открыл холодильник, взял то, что ему было нужно, и встал у стойки, наблюдая за мной. — Тогда что ты делаешь?