Сэм выпустил небольшое облачко дыма.

— Если мы ее не разгадаем, он попросит проигравших об одолжении.

— Именно поэтому я никогда не проигрываю, — объяснил Хенрик. — Ты должна быть в моей команде, Наоми.

Я рассмеялась, когда он подмигнул.

— Эй, не пытайся очаровать нового члена команды. Это нечестно, — запротестовал Сэм. — Пусть она сама решит, что лучшей командой будет моя, потому что у меня больше опыта.

Это вызвало фырканье со стороны Финна.

— А что мы получим, если выиграем? — спросил я.

— То же самое. Одолжение от того, кого ты выберешь, — Сэм улыбнулся, выглядя так, будто задумал что-то коварное. — Они не смогут отказаться.

— Тебе не обязательно играть, — голос Финна заставил меня оторвать взгляд от парней. В его тоне была удивительная мягкость. — Это глупая игра.

Сэм хихикнул.

— Это говорит парень, который вел подробные записи, когда мы играли в прошлый раз.

— Это разумно — вести записи, — сказал Финн. — Линкольн любит врать, и у него это почти не получается.

— Что? Я не умею, — Линкольн насмехался, потрясенный обвинением. Я рассмеялась, увидев, как он бросил грязный взгляд на своих друзей. — Я иногда меняю местами сюжет. Но только тогда, когда вы все начали жаловаться на предсказуемость. Почти невозможно рассказать тайну живой аудитории.

— Да, да, — Сэм провел рукой туда-сюда, нетерпеливо ожидая отговорок. — Давайте начнем это шоу. Я хочу заявить о своей победе до того, как мы отправимся в общественный центр.

Улыбка Линкольна исчезла.

— Мы все еще это делаем?

— Обещание есть обещание, — сказал Сэм.

— Да, но мы не были в курсе, когда ты это обещал, — Хенрик включил плиту. Он поставил на нее сковороду и полил маслом.

— Что в общественном центре? — спросил я. спросил я.

— Волонтерские часы. Мы занимаемся репетиторством или чем-то в этом роде, — объяснил Сэм, в то время как Линкольн испустил тяжелый вздох. — Да ладно. Это хорошо смотрится в резюме. Тренер считает, что это здорово, что несколько игроков будут участвовать в жизни общества, и, самое главное, я сказал Эйблам, что мы придем. Вы знаете, сколько у них было претендентов на это место? Мне нужно было что-то, что помогло бы нам выделиться.

Мои глаза расширились от радости, что к программе присоединились новые люди.

— Я тоже иногда работаю там волонтером по выходным. Это может быть очень полезно. Я была бы рада присоединиться к вам, ребята, и поработать часок-другой.

Сэм жестом указал на меня.

— Вот видите. Это будет полезно. Спасибо, Наоми. Твоя компания будет оценена по достоинству.

— Это бесплатная няня, — ровным голосом заметил Линкольн. — Мне ли не знать, ведь мама подбрасывала меня в подобную программу каждые выходные без перерыва. А потом "забывала" меня забрать.

— Хм. Так вот откуда у тебя проблемы с брошенностью? — Сэм сделал вид, что напряженно размышляет.

— Вообще-то нет, но ты на правильном пути, — сказал Линкольн. Хенрик покачал головой, посмеиваясь над ними.

— Эй, да ладно, — перебила я. — Не списывайте пока центр со счетов. Я обещаю, что это гораздо интереснее, чем вы думаете. Скоро это станет вашей любимой частью недели.

— Вы слышали? — спросил Сэм. — Это будет наша любимая часть недели.

— Ладно, от того, что ты будешь повторять все, что она говорит, это не станет более привлекательным, — сказал ему Линкольн.

Сэм, Хенрик и я рассмеялись над его жалобой. По какой-то причине мой взгляд остановился на Финне. Мне было все равно, что он думает, я просто хотела увидеть его реакцию. Я ожидала, что он будет выглядеть отстраненным, как обычно, но была удивлена, обнаружив, что его глаза уже смотрят на меня.

Когда мы встретились взглядами, Финн почти мгновенно отвернулся. Он провел пальцами по волосам, словно ему нужно было чем-то заняться. Я повернулась обратно к ребятам, стряхивая с себя ощущение тепла, закравшегося в щеки.

Наверное, он погрузился в свои думы.

Я поджала губы, решив вновь сосредоточиться на разговоре.

Финн

После завтрака я отправился на пробежку, надеясь, что бег по асфальту отвлечет меня от мыслей о Наоми. Пробежка длилась всего двадцать минут, когда я понял, что это не поможет. Настойчивые мысли о том, что она была несравненной, не исчезали, потому что у меня болели легкие.

Я остановился посреди тротуара и уперся руками в колени, пытаясь избавиться от боли в боку. Боль в спине затрудняла ровное дыхание. Словно почувствовав мою борьбу, телефон завибрировал от звонка моей сестры Анны.

— Все в порядке? — поприветствовала она меня.

Я выпрямился, чтобы ответить.

— Все отлично.

— Ты уверен… у тебя какой-то изможденный голос, — на ее стороне послышались голоса. Папа и Денвер были на заднем плане и шепотом задавали вопросы, которые я не мог разобрать.

Я вздрогнула от нескольких знакомых фраз: "успокойся" и " не думаю, что он готов".

— Я был на пробежке, — сказал я.

— На пробежке? — Денвер вздохнула, и вдруг ее голос стал основным, проникающим через динамик. — Ты уверен, что это хорошая идея?

— За последнюю неделю я уже много раз бегал, — объяснил я, стараясь сохранить ровный и спокойный тон.

Нельзя было допустить повторения моей первой и единственной вспышки, когда я вышел из больницы. Из-за моего гнева меня чуть не отправили в реабилитационный центр. Я предпочитал свободу в колледже.

— С другими людьми, да? — спросил Денвер. — Например, с твоими хоккейными приятелями или еще с кем-нибудь?

— Или еще что-нибудь, — пошутил я ровным тоном. Конечно, это не прозвучало. Над моей подачей нужно было поработать.

— Это серьезно, — Анна снова взяла в руки телефон.

— Ну, я слышал, — я на секунду прикрыл трубку и вздохнул.

Разговоры с семьей всегда проходили именно так: Я сообщал им о том, как я справляюсь, они в ужасе от всего происходящего задыхались и начинали рассказывать мне, как я никогда раньше не занимался подобными вещами. Мы доходили до неизбежного конца, в котором они выражали надежду, что все снова станет нормально. В переводе — нормальным для них. Новый Финн им не нравился. Они никогда не сказали бы мне этого в лицо, но я слышал это в их голосах. Я был для них недостаточен.

— Мы просто хотим, чтобы ты поправился, — сказала Анна. — Мы не пытаемся заставить тебя чувствовать, что ты должен остерегаться каждого острого предмета.

— Но все же будьте начеку, — добавил Денвер.

— Ладно, дамы, не могли бы вы… — отец взял трубку на себя. — Слушай, чемпион.

Я вздрогнул от этого прозвища.

— Привет, папа.

— Папаша, — поправил он и продолжил. — У твоих сестер был один из моментов "чувств".

— Это называется интуиция, — поправила Денвер. Я могу представить, как она закатила глаза. — И это срабатывало во всех других случаях.

— Они думали, что у тебя неприятности, — с усмешкой объяснил отец.

— Я в порядке. Но спасибо вам всем за беспокойство, — они не совсем ошиблись, но мои проблемы с Наоми были не тем, чем я хотел с ними делиться.

Мне нужно было придумать, как повесить трубку, прежде чем я скажу что-то колкое, о чем потом пожалею. Жаль, что я никогда не узнаю, всегда ли моя семья была такой. Я спрашивала ребят, как их родные влияют на их настроение, и их ответы были похожи на мои. Но все равно я чувствовал, что что-то не так. Моя реакция на разговор с семьей казалась мне в десять раз более эмоциональной и сложной, чем нужно.

— Приятно слышать, — сказал папа.

Наступила пауза, во время которой, я уверен, я должен был что-то сказать. Когда я этого не сделал, он продолжил:

— Значит ли это, что мы можем ждать тебя дома в следующие выходные?

Я схватил телефонную трубку, выдавив из себя ложь.

— Нет, вообще-то у меня скоро будет большая докладная. Мне нужно побыть в кампусе. К тому же не за горами наша первая игра, и все будет очень суматошно.