Я поднял бровь, ожидая, что она продолжит. Наоми взяла в руки один из инструментов для изготовления украшений с острым краем. Она вырезала узоры на глине и поделилась со мной секретом, о котором не рассказывала Миду.

— Она собирается отправить мне письмо. Или уже отправила, — она невесело усмехнулась. — Перед смертью она пользовалась услугами службы планирования. Отправляла письма на мои дни рождения, когда поняла, что рак ей не победить.

— И тебе не нужны эти письма? — я наблюдал, как она с трудом подбирает слова.

Наоми обижалась на свою мать. Она никогда не говорила об этом, но я мог читать между строк в сообщениях. Ее улыбки и радость были продуктом ее воспитания. Я видел, как сильно она заставляла себя не злиться.

— У меня пока только одно письмо, — сказала она.

— Не читала его. Я не смогла… Я… извини. Меньше всего мне хочется кого-то расстраивать.

— Ты никогда не сможешь расстроить меня, — сказал я, не подумав. Мои щеки горели.

— Очень мило с твоей стороны, — она слегка рассмеялась. — Но тебе и не нужно. Ты не должен притворяться.

— Я не притворяюсь. Мне трудно это делать. Особенно рядом с… ну, с такими людьми, как ты.

Она села прямо, словно мои слова были уколом иглы. Только через мгновение я понял, что ее укололи. Не я, а та штука, которой она орудовала на глине.

— Черт, — она выронила глину, когда на ее указательном пальце образовалась бусинка крови.

— Держи крепче, — я оттолкнулся от пола и поспешил за аптечкой.

Она была под кухонной раковиной. Когда я вернулся, Наоми уже надавливала на палец, пытаясь не испачкать ковер.

— Посмотрим, — он протянул ей руку, и она позволила мне взять ее.

— Я неуклюжая, — она поморщилась, когда я попросил ее выпрямить палец, чтобы я мог лучше его очистить.

— Нет, не надо было тебя отвлекать, — я вскрыл зубами упаковку дезинфицирующих салфеток.

Она уставилась на меня, пока я вытирал ее палец.

— Правда. Это наполовину твоя вина.

— Я беру всю вину на себя. Это самое меньшее, что я могу сделать.

Наоми рассмеялась, удивившись моей готовности.

— Боже. А я-то думала, что у меня голова кругом идет от того, как ты произносишь мое имя. Теперь ты берешь на себя ответственность без протеста.

— Как я произношу твое имя? Я неправильно его произношу? — это казалось невероятным, но, зная себя, я бы нашел способ испортить что-нибудь подобное.

— Э-э… — она моргнула и покачала головой. — Нет. Я не знаю, почему я так сказала. Ты пропустил место. Там.

Наоми поджала губы и указала на маленькую точку у основания пальца. Я убрал ее, все еще любопытствуя по поводу ее комментария, но оставил все как есть.

— И там, — она указала на точку с серьезным видом. Я ничего не увидел, но последовал ее указаниям. — И там тоже.

И снова никакого пятна. Я очистил чистую кожу, и когда я закончил, она указала на другой участок без крови.

— Ты что, издеваешься надо мной? — спросил я, чувствуя себя повеселевшим.

— Может быть, — ее улыбка расширилась. — Это немного забавно. Ты так хмуришься, что мне захотелось проверить, работает ли это наоборот.

— Я улыбаюсь.

Она хмыкнула и бросила на меня знающий взгляд.

— Иногда, — поправил я и отбросил салфетку, чтобы взять пластырь. — Когда это необходимо.

— Необходимо, — повторила она глубоким голосом, пытаясь подражать мне.

Это было мило. Она была милой. И руки у нее были теплые. И ее ноги были более обнажены, потому что она сменила позицию. Халат сползал по ее бедрам. Мне хотелось прижать пальцы к ее коже и притянуть ее ближе, пока она не окажется у меня на коленях.

Я не сводил с нее глаз, потому что не хотел упустить ни одного мгновения ее счастья. Это было не принудительное счастье. Оно было живым и настоящим. На секунду мы почувствовали, что это может быть реальностью.

Ее губы разошлись со вздохом, когда я закончил наматывать пластырь. Я не отпустил ее, хотя уже закончил. Вместо этого я сделал вид, что осматриваю свою работу.

— Как ощущения? — я хотел затянуть это как можно дольше.

Прикосновение к ней казалось мне близким к раю.

— Немного жжет, — она смотрела, как я ее осматриваю. — Спасибо, что почистил ее. Ты отлично поработал.

Я встретил ее взгляд. Она наклонилась ближе, делая вид, что ей любопытно посмотреть на палец. Ее взгляд остановился на моем рте. Я сжал задние зубы, не в силах расслабиться. Я не мог ее поцеловать. Не здесь. Не сейчас, когда мне еще так много нужно было сказать, и нужно было время, чтобы научиться это делать.

Мой мозг говорил одно, а тело делало другое. Я наклонился. Она не шелохнулась. Не в мою сторону, но и не в сторону. Я приостановился, почувствовав ее выдох на своих губах. Наоми слегка наклонила голову, взгляд по-прежнему был прикован к моему рту. Я прикоснулся к ее щеке той рукой, которая не держала ее поврежденный палец.

Она оказалась гораздо мягче, чем я предполагал. Тыльная сторона моих пальцев коснулась ее щеки, и она прильнула к ней. У меня сжалось в груди, когда она закрыла глаза, проводя по ее коже маленькие круги.

Черт, я хочу эту женщину во всех смыслах, которые только можно себе представить.

— Наоми, — прошептал я. По ее телу пробежала дрожь, и я нахмурился. — Тебе холодно?

Она покачала головой, глаза были полуоткрыты.

— Немного. Твоя… твоя рука немного холодная.

Я отстранился, и она нахмурилась.

— Извини, — вздохнул я. — Я не…

— Все в порядке. Я.… — она сделала паузу и на этот раз отстранилась. Кто-то шел по коридору. Я обернулся, чтобы увидеть, как гостья Сэма заходит на кухню, одетая в одну из его футболок.

Она улыбнулась и помахала нам рукой.

— Привет, извините. Не хотела подкрадываться к вам.

— Все в порядке, — Наоми тоже улыбнулась и начала убирать свои вещи.

Я наблюдал, как она складывает свои принадлежности в пластиковую корзину. Девушка задержалась перед холодильником, пытаясь решить, что выпить из почти пустых полок. Я проглотил разочарованный вздох, молясь, чтобы она поскорее что-нибудь решила, и мы с Наоми остались бы одни.

Наоми, похоже, этого не хотела. Более того, она выглядела решительно настроенной избежать этого. Мой желудок скрутило, когда она сказала:

— Мне пора спать. Кажется, сон наконец-то пришел.

— Хорошо, — сказал я, безучастно наблюдая, как она оттолкнулась от земли и пошла в сторону своей комнаты.

— Спокойной ночи, — сказала Наоми, ее голос был приятным и нормальным, когда она помахала нам с девушкой. Моя кожа словно горела от прикосновения к ней. Кажется, я еще не мог стоять.

— Спокойной ночи, — сказала девушка слишком громко для столь позднего времени.

Дверь Наоми захлопнулась, и я услышал, как она обо что-то ударилась. Я вздохнул и откинулся на диван, наклонив голову к потолку.

— Вы двое мило смотритесь вместе, — сказала девушка с бутылкой воды в руках.

Я хмыкнул в ответ, и она улыбнулась мне, после чего удалилась наверх.

Боже, я чувствовал себя жалким. Я так сильно хотел Наоми, что мне было больно. Я подумал, что, может быть, она чувствует то же самое. Но она ушла, и я думаю, что попытка поцеловать ее была ошибкой.

Поговорим о чертовой ошибке.

Наоми

Я смотрела на пластырь на пальце почти пять минут, прежде чем оторвалась от него. Покачав головой, я закончила вытирать последнюю тарелку. Сегодня был день капитальной уборки, и я не успела бы выполнить и половины своего списка, если бы не была сосредоточена.

Мой мозг позволил себе лишь несколько минут продуктивной работы, после чего вернулся к тому, что посчитал более интересным: Финн.

Вчера вечером он был совсем другим. Сначала желание остаться в моем присутствии, потом вопросы, как будто я была достаточно интересной, чтобы слушать, а он… ну, я думаю, он собирался поцеловать меня.

Это нелепо.

Но что еще делает человек, когда наклоняется к кому-то? Считать ресницы? Нет. Финн собирался меня поцеловать.