— Я в порядке, — ответила я.

— Это не слишком скучно? — спросил он. — Ребята подумали, что я должен взять тебя покататься на картингах или поиграть в пейнтбол.

Я покачала головой.

— Нет, нет. Я не хочу быть нигде, кроме как здесь, узнавать, кем хотел быть маленький Финн. Ты сказал, тритоном?

— Я хотел жабры… так что да, наверное, я хотел быть тритоном, — нерешительно сказал он.

Я рассмеялась.

— Почему ты краснеешь? Нет ничего плохого в том, чтобы хотеть быть тритоном.

Его кожа, казалось, покраснела в два раза сильнее.

— Я не краснею.

— Ты сейчас ярче, чем большинство помидоров, — поддразнила я.

— Нет, не краснею, — Финн поцеловал меня, чтобы отвлечься.

Я совсем не возражала. Когда мы отстранились, на его лице была улыбка. Мои глаза расширились.

— Знаешь, я тоже могу сказать, когда ты краснеешь, — прошептал он мне в губы. — Твои глаза становятся такими широкими, а кожа горячей на ощупь.

— Финн, — сказала я, проигнорировав его слова ради чего-то более важного.

Его выражение лица изменилось на озабоченное.

— Что?

— Ты улыбнулся.

Он нахмурился, что заставило меня рассмеяться.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты улыбнулся мне, — промурлыкала я. — В первый раз.

— Уверен, что не в первый раз.

— Это был первый раз, — я обхватила его за шею.

Он захихикал от моего возбуждения. И вот снова улыбка. Прекрасная, идеальная улыбка, озарившая все его лицо. На одной щеке появилась ямочка. Глаза морщились по краям, выдавая искренность выражения. Казалось, что эта улыбка создана только для меня.

— Ты такая глупая, — пробормотал он и поцеловал меня в щеку.

— А ты такой невероятный.

Финн покачал головой, пытаясь протестовать. Я немного потанцевала в его объятиях и напела мелодию в честь улыбки. Это было знаменательно. Мы должны были отпраздновать. Финн не согласился, но все равно наслаждался моими маленькими движениями. Он даже отступил назад, чтобы получше рассмотреть меня. Я не сразу поняла, что он смотрит не из-за моей глупости. Он откровенно разглядывал меня. У меня потеплело на коже от желания в его глазах.

— Что? — спросила я, хотя прекрасно знала, что именно.

— Пойдем дальше, — сказал он с решительным видом. — Посмотрим, что еще можно увидеть до того, как настанет время уезжать?

— Что у нас на повестке дня после этого? — я моргнула, стараясь выглядеть невинной.

— У меня есть несколько идей. Мы обсудим их и примем решение вместе.

Финн

Я знал, что мне еще предстоит пройти долгий путь, чтобы завоевать доверие Наоми. Но она не заставляла меня стесняться этого, что мне очень нравилось в ней. Не было никаких двусмысленных замечаний о нашей дружбе в Интернете. Во время нашего свидания она ни разу не дала мне почувствовать, что я должен быть кем-то другим. Давление в моем позвоночнике даже немного притупилось, когда я полностью расслабился в ее присутствии.

Наоми не солгала, когда сказала, что хочет быть с той версией меня, которой я хочу быть. Принятие далось ей так легко, но все же она чувствовала себя революционеркой. Мне стоило всех сил сдерживаться, чтобы не прикасаться к ней постоянно. Мне очень хотелось, чтобы она знала, что я чувствую к ней. Единственный известный мне способ показать это — физический.

После аквариума мы пошли за едой. Она научила меня смешивать три разных соуса, которые вывели жирные сырные палочки на совершенно новый уровень. Я не мог оторвать от нее глаз все это время. При любой возможности я крал поцелуи. То, что она сказала в ночь моего признания, не давало мне покоя. Потерянное время — это ужасная потеря. Я не собирался повторять одну и ту же ошибку дважды.

В конце вечера Наоми оставила машину своей подруги. Я отвез ее домой и проводил до двери ее спальни, как на первом свидании. Но вместо того, чтобы пожелать мне спокойной ночи, она пригласила меня войти.

Парни в ближайшие несколько часов были на хоккейном матче в соседнем городе и сказали, что им нужно посмотреть на конкурентов. Думаю, они хотели оставить нас с Наоми наедине. Я был благодарен им за предусмотрительность.

Когда я переступил порог, она уже поспешно обходила свою комнату. Я с интересом наблюдал за тем, как она пытается привести в порядок разбросанную одежду и разбросанные тетради.

Наоми застенчиво засмеялась.

— Я горничная, но в моей комнате беспорядок.

— Можешь не беспокоиться, — заверил я ее, задерживаясь возле ее стола.

На старом деревянном столе стоял ее ноутбук, несколько наушников, радужная клавиатура и микрофон. Я улыбнулся, представив ее перед экраном. Какая-то часть меня беспокоилась, что я никогда не увижу ее лицом к лицу, и вот я здесь. Я находился в ее личном пространстве. Мой желудок слегка скрутило от осознания этого, потому что, да, я был здесь, но это также означало, что я мог все испортить. Существовала огромная вероятность того, что я могу разрушить то, что у нас было.

Я повернулся к все еще жужжащей Наоми. Она складывала книги на тумбочку. Когда я подошел достаточно близко, чтобы почувствовать жар ее тела, она обернулась.

Ее плечи расслабились, когда я прикоснулся к ее щеке.

— Эй.

— Эй.

— Все в порядке? — она искала меня взглядом, уже прислушиваясь к моим перепадам настроения.

— Я немного волнуюсь, — я чувствовал себя взрослым, когда признавался в чем-то подобном вслух.

Особенно тому, кого я так сильно хотел. Когда она шагнула ближе, я вздохнул, почувствовав, как ее мягкое тело прижалось ко мне.

— Не волнуйся, — она прикоснулась своим носом к моему. — Здесь не из-за чего волноваться.

Я издал звук несогласия и поцеловал ее. Она издала сладостный стон в мой рот. Этот звук заставил мое тело гудеть от желания. Мой член напрягся, готовый трахать ее до тех пор, пока никто из нас не перестанет соображать.

— Могу я показать тебе то, о чем мечтал с момента нашего знакомства? — спросил я.

— С тех пор, как встретились Чаи и Мид, или я и ты? — ее глаза оставались закрытыми, пока она говорила.

Я поцеловал ее веки, затем перешел к носу, рту, подбородку и шее.

— Я и ты, — прошептал я, касаясь ее идеальной кожи.

Она пахла корицей, достаточно сладко, чтобы у меня сразу возникла зависимость. Я столько раз фантазировал об этом моменте, но воображение не могло сравниться с ее пламенем.

— Сядь на край кровати, — сказал я ей.

Наоми пожевала губу, услышав мой приказ. Она опустилась на белые простыни. Я встал перед ней на колени. Мои руки обхватили ее талию, притянув ее вперед так, что только половина ее задницы оказалась на кровати. Ее мягкие бедра были как облака под моими прикосновениями. Я старался не сжимать ее слишком сильно. Иногда мне казалось, что я не знаю своей силы. На льду это было хорошо. Я мог врезаться, толкаться и врезаться в кого угодно. Здесь же мне нужно было быть осторожным.

Я чувствовал, как бьется ее сердце, проводя поцелуями по ее груди. Она выгнулась навстречу мне, пальцы погрузились в мои волосы. Мои зубы задели ее сосок. Она издала умоляющий скулеж, от которого у меня выступила сперма. Черт, я хотел от нее всего. Каждого звука и нахмуренных бровей. Я хотел слышать ее крики и чувствовать, как она царапает мне спину, когда я вхожу в нее. План состоял в том, чтобы заставить ее кончить так часто, как это физически возможно, надеясь, что каждый оргазм будет более умопомрачительным, чем предыдущий.

Я спустил ее рукава, обнажив груди. До этого момента я не знал, что она была без лифчика. От вида ее обнаженных грудей мое тело заныло. Стон, вырвавшийся из моего горла, прозвучал так по-звериному, что я подумал, что это может ее напугать. В ответ Наоми обхватила меня ногами, показывая, что страха нет.

— Я хочу попробовать тебя на вкус, — сказал я низким голосом. — Сначала здесь, — она вздрогнула, когда я обвел кончиком большого пальца ее коричневые соски. — Здесь, — я провел пальцем по ее животу. — И, конечно, здесь. Это тебя устроит? — спросил я, проводя рукой между ее бедер.