В США, что очевидно, имелась своя собственная система званий. И согласно ей званию генерал-полковника РККА в американской армии соответствовало звание генерал-лейтенанта. Но вот в РККА генерал-лейтенант стоял на ступеньку ниже генерал-полковника. Потому первому помощнику начальника Танково-автомобильного центра, американского аналога советского ГАБТУ, и приходилось как-то выкручиваться при общении с советским коллегой по ремеслу.
— Не скажу, что совсем уж непривычно. Всё же мне в своё время по служебным делам довелось побывать в ряде европейских государств. И видимый мною уровень развития ваших крупных городов находится примерно на одном уровне с той же Францией или же Великобританией. Естественно, довоенных времен, — внес очень существенное уточнение Геркан. — Разве что у вас высоток заметно больше и натуральное засилье автомобилей на улицах. Чего не отнять, того не отнять. А так… Взять, к примеру, этот Абингдон, — кивнул он подбородком в боковое окно служебного автомобиля, на котором они в данный момент передвигались, — выглядит даже беднее многих небольших испанских городков, которые мне доводилось отвоевывать у франкистов лет девять назад. Разве что машин на дорогах опять же побольше будет. Но и только. — Прожив в Нью-Йорке по прибытию в США всего пару дней, он очень скоро перебрался в штат Мэриленд, где находился Абердинский испытательный полигон. Тут-то Александр и собирался задержаться для осмотра и проверки на ходу всех типов той военной техники, что американцы собирались предложить СССР для приобретения и последующих поставок по ленд-лизу. При этом селиться в казармах самого полигона он не стал и потому снял номер в отеле небольшого прилежащего к нему городка — Абингдон, который существовал, в том числе, за счёт обслуживания военных. И даже городом, по сути, не был. Так, село селом.
— А если сравнивать с СССР? — оказавшись несколько задетым ответом, не содержащим ни грамма пиетета перед его страной, бригадный генерал решил слегка окоротить нахального гостя. Ведь, уже успев пообщаться с другими советскими представителями из состава предварительной комиссии, он знал, что в Советском Союзе жизнь была куда как хуже, нежели в Америке.
— Если сравнивать с СССР, то в плане всевозможных житейских благ вы нас, конечно же, опережаете. Лет так на двадцать, — не став строить из себя упертого кулика, что хвалит исключительно собственное болото, вынужден был признать очевидный факт краском. — Но, будь у нас еще лет десять спокойной жизни, и мы сравнялись бы во многом с США. Уж в этом я не сомневаюсь. — Тут Александр немного преувеличил. Но, именно что немного. Ведь именно на прерванную началом войны четвертую пятилетку было запланировано кратное улучшение бытовых условий жизни советских граждан.
Во-первых, это касалось начала массового строительства многоквартирных домов, благо типовые проекты уже были отработаны. Именно в ближайшие годы вокруг тысяч построенных за последние 15 лет крупных предприятий предполагалось воздвигнуть десятки тысяч так называемых «сталинок» для расселения прежде выстроенных на скорую руку бараков.
Во-вторых, ежегодный выпуск легковых автомобилей собирались довести с 40 до 150 тысяч штук с прицелом на их реализацию частникам. При этом производство грузовиков с автобусами планировалось увеличить, минимум, вдвое, что вывело бы СССР на второе местно в мире после США по данному показателю. Тогда как по сельскохозяйственным тракторам Советский Союз и так уже являлся недосягаемым мировым лидером.
В-третьих, в магазины вот-вот должны были поступить первые партии отечественных серийных бытовых холодильников и стиральных машин. Про доступность продовольствия, средств гигиены, одежды с обувью и прочей необходимой в жизни «мелочёвки» можно было вовсе не говорить. К 1944 году страна, наконец, смогла восстановиться после откровенного провала пяти первых лет коллективизации, что самым положительным образом сказалось на наполнении полок магазинов. А тут новая война!
Вообще, не имейся у восстающего из пепла гражданской войны СССР необходимости тратить колоссальные ресурсы на восстановление армии и военной промышленности, пусти он весь этот потенциал исключительно на улучшение условий жизни населения, картина на улицах советских городов, несомненно, была бы несколько иной. Естественно, изменившись в лучшую сторону. Что как раз все эти годы позволяли себе США, чья армия еще каких-то 4 года назад насчитывала всего 175 тысяч человек и менее 200 танков. И чего никак не мог позволить себе Советский Союз, окруженный со всех сторон странами, желающими поживиться за его счет. Как в плане территорий, так и в плане недр.
Что Польша, с веками активно насаждаемой среди населения якобы национальной мечтой стать ведущей региональной державой протянувшейся от моря до моря. Что Финляндия с идеей Финляндского ирредентизма[1], желающая прибрать к рукам не только часть земель СССР вместе с Ленинградом и Ленинградской областью, но и всю Прибалтику в придачу. Что Япония с желанием создать свою грандиозную тихоокеанскую империю, в том числе за счет присоединения к себе русского Дальнего Востока. Румыния, опять же, не из добрых соседских побуждений в своё время отхватила у рухнувшей России территорию Бессарабской губернии. Всевозможные концессии на добычу полезных ископаемых навязывали британцы, шведы, французы и американцы только-только начавшему приходить в себя СССР отнюдь не с желанием помочь молодой стране рабочих и крестьян. В общем, армия Советскому Союзу требовалась, как воздух, вот и приходилось приносить в жертву комфорт общества, чтобы иметь возможность защитить это самое общество от превращения в бесправных рабов. Что армия ныне и делала.
— Ого! Очень оптимистичное заявление! И на чём же основывается ваша уверенность в подобном прогнозе? — в присущей всем американцам несколько прямолинейно-нахальной манере поинтересовался Джон Кристмас. И так-то его можно было понять. Ведь его собеседник говорил о возможности своей страны сделать рывок в три десятка лет развития всего за одно десятилетие. А подобное заявления являлось ну очень громким!
— На различии политических и экономических особенностей устройства двух наших государств, — в очередной раз оторвав свой взгляд от окружающих видов сельской глубинки США, повернулся Александр к своему «гиду». — К примеру, СССР — это страна декларирующая основой своей политики создание общества равных, и максимально возможное развитие народного хозяйства для обслуживания всех нужд этого самого общества. Тогда как США являются олицетворением слова демократия со всеми вытекающими из этого последствиями.
— И? Что вы имеете в виду? — поскольку советский генерал замолчал, Джон счёл необходимым внести ясность в его слова. — Как демократия влияет на экономические особенности развития Соединенных Штатов, к примеру?
— Вы знаете, каков дословный перевод слова «демократия»? — вместо ответа в свою очередь задал наводящий вопрос Александр.
— Власть народа! — тут же отозвался американец, ни секунды не сомневаясь в своей правоте.
— С одной стороны вы правы, — кивнул Геркан в ответ на озвученное и чуть не прикусил себе язык, поскольку именно в этот момент машина въехала в очередную скрытую лужей глубокую яму на дороге, отчего её сильно тряхнуло. — С другой же стороны, вы правы не в полной мере. Ведь демократия — это не просто власть народа. Демократия — это власть демоса или демотов, то есть граждан, не относящихся к родовой аристократии и одновременно с этим обладающих правами напрямую участвовать в собраниях, на которых принимаются решения об объявлении войны кому бы то ни было, или же на которых формируется бюджет государства, или же принимаются новые законы. По сути, в вашей стране понятию демос ныне соответствуют только выборщики от штатов, сенаторы и прочие члены конгресса. Чувствуете разницу между вашим толкованием данного слова и тем, что понимали под ним древние греки?
— Согласен. Разница действительно значительная. Но, мы-то сейчас находимся в благословенных Соединенных Штатах Америки, а не в дикой Древней Греции! — усмехнулся бригадный генерал в ответ на данные советским гостем пояснения. — Да и времена уже совершенно другие. Люди другие!
