— И это тоже проверим, — шумно втянув носом воздух, Иосиф Виссарионович выдохнул клубы табачного дыма. — Но прежде, товарищ Геркан, проверим вас, — достав трубку изо рта, ткнул он мундштуком в сторону вечернего визитера. — Очень хорошо проверим.
— Я понимаю и готов! — тут уже сама сложившаяся ситуация требовала от него подняться со стула и вытянуться словно на построении.
— Не спешите. Не прямо сейчас, — слегка осадил Сталин проявившего излишнюю ретивость гостя. — Прежде расскажите в общих чертах, как вы пришли к мысли, что подозреваемые вами персоны работают именно на структуру Харона, а не на кого-нибудь иного.
— Вы понимаете, чтобы ответить на данный вопрос, сперва следует определить, к чему вообще стремится этот самый Харон, — задумчиво произнес так и продолживший тянуться краском. — Не знаю, прав я в своих измышлениях или нет, но, как мне видится, его целью является втягивание Советского Союза в войну с Германией. Что, с одной стороны, ныне полностью отвечает чаяниям англичан. То есть мы можем констатировать, что Харон работает на Лондон, — озвучил он своё первое предположение. — С другой же стороны, через меня предоставляли такие подсказки, которые каждый раз приводили к развитию нашей собственной военной промышленности. Что всякий раз увеличивало наши шансы на победу. А тем же британцам это было не так уж и выгодно. Их ведь, несомненно, куда более устраивал бы такой вариант развития событий, когда мы сцепились бы с немцами в максимально продолжительном и кровавом конфликте. Для чего Берлину необходимо иметь подавляющее техническое превосходство над нами, чтобы тем самым компенсировать количественную нехватку войск. Всё же их мобилизационный резерв значительно уступает нашему. И это уже не коррелируется с моим предположением о работе Харона исключительно на англичан. Скорее уж тут прослеживается, и желание услужить Лондону, и намерение оказать нам посильную помощь.
— А как же с этим стыкуется ваше опасение насчёт расположения войск Западного ОВО? — вновь задал очень правильный вопрос глава государства, попав, что называется, не в бровь, а в глаз.
— Тут я опять же могу только предположить, что в самом Хароне нет единого мнения на наш счёт, — пожал плечами Геркан. — Кто-то, следуя линии, максимально отвечающей потребностям англичан, предположительно, курирует Павлова и еще кого-то из высшего командного состава РККА. И вот они желают нам именно что долгой кровавой войны. Но никак не проигрыша! — уточнил немаловажный момент Александр. — Ибо теперь лишь СССР остался той единственной силой в Европе, что способна остановить победное шествие фашистов. Сами британцы уже точно не смогут, ни справиться, ни договориться с Гитлером. Упустили они своё время. Зато, отсидевшись на своём острове, они впоследствии с превеликим удовольствием приберут к своим рукам то, что останется от нас и Европы, когда мы максимально ослабим друг друга. Ведь пока мы с немцами будем растрачивать свои силы, перемалывая войска в грандиозных сражениях, англичане лишь будут накапливать свои. И тут как раз вполне логично вписывается в общую картину полная потеря нами в первые же дни войны шести армейских корпусов в Белостокском выступе. Смертным приговором для нас это не станет, но минимум на год продлит ход боевых действий, поскольку позволит противнику очень быстро прорваться, как к Киеву, так и к Минску, обойдя все выстроенные укрепрайоны. К примеру, вот здесь, — провел он карандашом линию вдоль железной дороги Брест — Гомель, где как раз шла граница зон ответственности Западного и Киевского ОВО. — Тут у нас как будто специально создан коридор шириной под полсотни километров и протяженностью вглубь нашей территории почти в триста. Коридор, где не имеется ни одной дивизии. Лишь те части, что стоят на самой границе. А дальше… Заходи, кто хочет, делай, что хочешь! Никто не помешает! — провел он жирные стрелки от Гомеля точно в тыл Минску и Киеву. — Возвращать же эти города назад мы потом замучаемся. Я уже не говорю о том, каких жертв нам это будет стоить, что в военном, что в гражданском, что в политическом плане. Но, даже при таком негативном гипотетическом развитии событий, здесь и сейчас я готов ответственно заявить, что в конечном итоге мы раскатаем германские войска в тонкий блин. Даже если они нанесут свой первый неожиданный удар и умудрятся при этом уничтожить прямо в парках и на аэродромах подавляющее большинство боевой техники и самолетов в приграничных округах. А они, не будь дураками, несомненно, это и сделают, коли решатся на такую смертельную авантюру, как война с Советским Союзом.
— А чего же, по вашему мнению, желает другая часть сотрудников Харона? — жадно всасывая табачный дым из трубки, поинтересовался аж посеревший лицом Иосиф Виссарионович. А кто бы на его месте не посерел, увидев, что всё, им создаваемое на протяжении многих десятилетий, уже фактически подготовлено к обвалу, словно карточный домик? Во всяком случае, нарисованное на скорую руку на карте положение войск об этом попросту кричало. И ведь далеко не один Геркан ему указывал на именно такое положение вещей. Тот же генерал армии Мерецков, заместитель начальника Генерального штаба РККА, недавно заявлял на совещании с членами Политбюро о неизбежности скорого нападения Германии.
— Как я ранее уже говорил, они все желают начала нашей драки с немцами. Но вторая половина, судя по всему, стремится сделать так, чтобы мы отделались малой кровью и победили быстрее. Почему? Кто же их знает! Может сентиментальными стали на старости лет, ведь если во главе Харона действительно стоят бывшие царские офицеры разведки, возраст у них должен быть уже предельный. И под конец своего жизненного пути желают как-то облегчить участь своей давно покинутой родины. А может просто отстаивают интересы не Лондона, а Парижа. Ведь французам власть англичан над всей Европой совсем не сдалась. С нами же их нынешнее правительство в изгнании, возможно, полагает реальным договориться. Это ведь не мы, а англосаксы фактически взяли в заложники их политиков, их банкиров, их флот, часть их колониальных владений. При этом прежде фактически сдав всю территорию Франции немцам. То есть французам имеется, за что сердиться на таких своих союзников.
— Так, может, и вы тоже являетесь агентом Харона? — выдохнув очередную порцию дыма, хозяин дачи прямо сквозь образовавшееся марево вновь принялся сверлить визитера полным подозрений взглядом. — Раз уж тоже здесь и сейчас каждым своим вторым словом подталкиваете меня к мысли о необходимости нанесения превентивного удара по Германии.
— Вы, естественно, вправе меня подозревать. Не стану отрицать, что моя фигура в ваших глазах действительно выглядит неоднозначно, — постарался подобрать наиболее нейтральное слово Александр. — Единственное, в своё оправдание скажу, что, будь я их человеком, те же англичане, к примеру, не воевали бы до сих пор на своих убогих «Матильдах». Уж что-что, а доступ к чертежам всех наших новейших танков я бы предоставить их агентам смог. Как и товарищ Кривошеин, кстати. Но что-то я не наблюдаю на вооружении британцев чего-то хоть отдаленно напоминающего наши Т-34 и Т-54.
— Хитрый! Хитрый ты товарищ Геркан! Не был бы ты таким хитрецом и одновременно бедовым, давно бы уже стал заместителем у Ворошилова, — неожиданно для всех сманил гневное лицо на милостивое Сталин и даже усмехнулся. — Но если ты не чей-то шпион, что бы посоветовал со своей стороны в складывающихся обстоятельствах?
— Я бы, товарищ Сталин, посоветовал действовать, как Остап Ибрагимович Бендер, когда его гроссмейстерство оказалось подвергнуто сомнению. Взял бы игровую доску и швырнул её, вместо того, чтобы продолжать двигать фигуры вплоть до проигрыша, как то полагалось делать «великому комбинатору» по правилам игры.
— Сломал бы всем их игру, полностью наплевав на созданные кем-то правила? — довольно сверкнул глазами глава СССР. — Ну ка, ну ка! Поведай, как бы ты это проделал.
— Как я вижу, нас стараются подтолкнуть к неизбежности того факта, что в грядущем году должна начаться война с Третьим рейхом. Не нападем мы, так нападут на нас, — принялся рассуждать Александр. — Но что случится со всеми их планами, ежели мы сможем выиграть себе еще, как минимум, один год мира? А?
