Сумо молча перелез через подоконник, бесшумно запрыгнул в комнату и протянул ей рукопись.

– Не раскидывай.

Лишь взглянув на обложку, подписанную таким знакомым почерком, Чжу Янь пришла в такую ярость, что схватила книгу и со всей силы бросила ее на пол.

– Убирайся!

Взглянул на княжну как на сумасшедшую, ребенок вытянул другую руку, в которой держал шкатулку.

– Что это?

Чжу Янь присмотрелась и узнала изящную резную шкатулку с изображенными на ней символами восьми сокровищ. Но сейчас в ней были не только засахаренные фрукты. Разнообразные пирожные и печенья наполняли коробку, маня своим прекрасным видом и приятным нежным запахом.

Сумо сунул шкатулку прямо ей под нос и, подняв глаза, тихо сказал:

– Поешь.

– Я сказала, чтобы ты не надоедал мне! Разве не слышал? – Чжу Янь резко взмахнула ладонью и выругалась. – Надоедливый Щенок! Убирайся отсюда!

Шкатулка со сладостями упала на пол, разноцветные лакомства разлетелись в разные стороны, будто Небесная дева рассыпала цветы[14].

Сумо вздрогнул, словно получил удар кинжалом, и отступил на шаг. Он молча стоял, стиснув зубы, и смотрел на княжну.

Этот взгляд заставил Чжу Янь прийти в себя. Ребенок из морского народа чувствителен, как кошка. Он мог надолго затаить обиду, если на него не так посмотрели или что-то не то сказали.

– Эй… – княжна открыла рот, но слова замерли на языке.

Сумо уже отвернулся. Он наклонился и начал подбирать разбросанные сладости. Ребенок тщательно очищал каждое пирожное, складывая все обратно в шкатулку, его губы были плотно сжаты, он не проронил больше ни слова.

– Эй, Щеночек, где ты взял так много сладостей? – Чжу Янь сбавила тон и попыталась отыскать нужные слова. – Это няня Шэн велела тебе принести мне шкатулку?

Сумо не ответил, только сдул приставший к фруктовой дольке сор, перед тем как аккуратно положить ее в коробку. Затем он встал, резко развернулся и пошел к выходу, все так же не проронив ни слова.

– Эй! – Чжу Янь подскочила и схватила его за руку. – Я с тобой разговариваю!

Сумо лишь зыркнул на нее и снова повернулся к двери.

– Не смей уходить! – княжна разозлилась и вознамерилась любой ценой его остановить. – Щеночек, скажи что-нибудь! Ну что за характер!

– Я не хочу с тобой говорить, – холодно произнес Сумо, вырываясь из ее рук. – Надоела до смерти! Оставь меня в покое!

Неожиданно ее собственные слова вернулись к ней в неизменном виде. Чжу Янь задохнулась, не зная, что сказать. Ребенок почти дошел до двери, и княжна рванулась вперед, надеясь перехватить его и вернуть. Но из-за того, что она полмесяца пролежала в беспамятстве, ее мышцы ослабли. Не успела она сделать и шага, как почувствовала, что нога подламывается, словно ее долгое время вымачивали в уксусе, и она лишилась костей. Чжу Янь пошатнулась и тяжело осела на пол.

Ребенок уже почти открыл дверь, но невольно остановился, глядя на нее, такую жалкую и несчастную.

– Больно! – прошептала княжна, схватившись за колени. – Очень больно! Быстрее, помоги мне встать!

Сумо бросил на нее оценивающий взгляд, его глаза были похожи на глаза маленького зверька, который не уверен, стоит ли ему приближаться к человеку.

Увидев, что он колеблется, Чжу Янь поспешила оправдаться:

– Не сердись… Я сейчас была не права! Ты еще маленький и не понимаешь взрослых. Ты ведь не позволишь мне замерзнуть здесь насмерть?

Сумо некоторое время не двигался, но в конце концов все же развернулся и подошел к княжне. Протянув маленькие ручки, он помог ей подняться с пола и с каменным лицом довел до кровати. После чего отвернулся, чтобы снова направиться к выходу.

– Эй, – Чжу Янь перехватила ребенка и притянула его к себе. – Только что у меня было плохое настроение, и я вспылила. Прости меня! Я виновата перед тобой, – миролюбиво сказала она.

Сумо лишь бросил на нее холодный взгляд и спросил:

– Почему у тебя было плохое настроение?

– Потому… потому что… – голос Чжу Янь дрожал. Сказав пару слов, она надолго замолчала. – Ты помнишь, я говорила тебе об одном мужчине, которого очень люблю? Он мертв!

– Ты говорила, он из морского народа? – ребенок наконец развернулся и взглянул на нее, выражение его глаз изменилось, и он удивленно спросил: – Он… он умер?

– Да, – Чжу Янь кивнула и, скрежетнув зубами, заплакала.

На этот раз она не притворялась. Это действительно были слезы боли. Боли, что разрывала ее сердце. Княжна все плакала и плакала, и не могла остановиться.

Сумо растерянно смотрел на рыдающую княжну, не зная, как поступить. Он был удивлен и немного испуган. Ребенок поднял руку, чтобы дотронуться до ее плеча, но тут же опустил. Похоже, он хотел что-то сказать, но не смог подобрать нужных слов. Через какое-то время он снова открыл рот и тихо произнес:

– Самый любимый мужчина умер? Должно быть, действительно тяжело… Это как… как будто умерла мама. Ты чувствуешь, что несмотря на то, что мир так велик, мы в нем одиноки.

От его слов защемило сердце. Чжу Янь застыла, глядя на ребенка, а потом зарыдала еще громче.

Сумо вздохнул и, осторожно протянув маленькую ручку, погладил ее волосы.

– Ладно… не плачь больше, – прошептал он.

Но княжна, не в силах остановиться, продолжала убиваться. Тогда ребенок достал из шкатулки засахаренную дольку, снял обертку и протянул Чжу Янь.

– Съешь.

Не переставая всхлипывать, она взяла конфету. Сумо достал носовой платок и осторожно вытер ее лицо от слез и крови. Мрачное и подозрительное выражение совершенно исчезло из его глаз, он тихо сказал:

– Ладно, ладно, не плачь. Ты ведь уже большая… Почему же так рыдаешь?

Уговоры не помогали, слезы текли рекой. Так продолжалось около часа, и остановилась княжна, лишь когда совсем обессилила. Сумо убрал платок и подвинул к ней резную лакированную шкатулку.

– Съешь хоть немного, или у тебя даже на слезы не останется сил.

Всхлипнув последний раз, Чжу Янь съела засахаренную дольку, что держала в руке, а через миг проглотила еще десяток.

– Эй, ешь помедленнее! – пробормотал Сумо, хлопая ее по спине.

Он подобрал валяющуюся на полу книгу и передал княжне.

– Не раскидывай. Если потеряешь эту вещь, и кто-то найдет ее и заберет, это может принести много хлопот.

Чжу Янь вытерла слезы и посмотрела на ребенка.

– Ты прочитал?

Сумо не стал отрицать, лишь кивнул головой.

– Ты понял, что там написано? – спросила она.

Ребенок снова кивнул, но, подумав немного, отрицательно покачал головой.

– Это древняя кунсанская письменность, ты, вероятно, не можешь ее понять. Позже я переведу для тебя, – Чжу Янь прерывисто вздохнула, голос ее осип от рыданий. – Когда выучишь все это, никто в мире не сможет тебя обидеть.

– Правда? – обрадовался Сумо, но выражение его глаз тут же стало мрачным, и он робко спросил: – Но ведь я из морского народа… Согласится ли твой наставник, чтобы я учился у тебя?

Она застыла при упоминании наставника, в груди вновь вспыхнуло пламя гнева.

– Мне все равно! Этот мерзавец убил Юаня. Теперь мы с ним враги! Он больше не мой наставник.

Сумо был ошеломлен, внезапно до него стал доходить смысл ее слов.

– Неужели… твоего любимого мужчину убил твой наставник?!

Чжу Янь кивнула, ее взгляд был мрачен. Она отчаянно кусала губы, изо всех сил стараясь не расплакаться. Через какое-то время княжна сказала глухим голосом:

– Я отомщу за Юаня! – фразу она заканчивала, уже рыдая в голос. – Я обязательно отомщу, – почти прорычала Чжу Янь.

Глядя на княжну, Сумо вдруг протянул худенькие ручки и обнял ее.

Чжу Янь еще месяц провалялась в кровати.

Весь этот месяц, проведенный дома, она чувствовала себя птицей, запертой к клетке. Она была подавлена и беспримерно скучала. Иногда ее состояние духа улучшалось, но она тут же вспоминала о наставнике, убившем Юаня, и настроение тут же скатывалось на дно. Вслед за настроением портился и характер Чжу Янь. Даже няня Шэн и внутренняя прислуга – все страдали от ее нападок. Мало-помалу служанки и вовсе перестали заходить в ее комнату, боясь попасть под горячую руку.