Она зевает.

— По-моему, ты еще большая идиотка, чем я. Если ты так сильно его ненавидишь, не думаешь ли ты, что он причинит тебе вред еще до того, как у тебя появится шанс его арестовать?

Я думаю об этом, но почему-то мне кажется, что Алексей не попытается причинить мне вред.

— Не попытается. Я думаю, он хочет трахнуть меня больше, чем причинить мне вред.

Овечья улыбка кривит ее губы.

— Ты сказала «да»?

— Чему? Предложению Алексея потрахаться? — Я закатываю глаза. — Зачем мне говорить «да», если он мне не нравится? Может, мне стоило занять место для тебя?

— Все, что нужно сделать этому мужчине, — это посмотреть на меня правильным взглядом, и я буду голой, ожидая его.

— Это отвратительно. — Но я улыбаюсь, когда в голове всплывает образ. Неправильно фантазировать о том, что меня трогает мужчина, который мне не нравится, но он горяч. В этом нет ничего плохого. Я имею в виду, что в реальности я бы не позволила ему прикасаться ко мне таким образом, или, может быть, я просто чертова лицемерка.

Звонит телефон, и на экране появляется мама. Я беру телефон и отвечаю.

— Привет, мам.

— Привет, Ирина. Где ты? — Спрашивает мама.

— В кафе, с Ариэль. Отсюда мы поедем в приют для животных. — Обычно мама не интересуется моим расписанием, если только не строит планы на меня. — Что-нибудь случилось?

— Твой отец хочет, чтобы ты пришла домой к семи к ужину. — Говорит она. — Мы должны тебе кое-что сказать.

Мне не нравится это нервное чувство, но я говорю:

— Хорошо. Я приду пораньше.

— Будь дома не позже шести. Помни, твой отец не любит, когда ты опаздываешь на семейный ужин.

— Я приду рано, мама. Позаботься о себе. Я люблю тебя. — Я вешаю трубку, прежде чем она успевает начать ворчать дальше.

Ариэль смотрит на меня с опаской.

— Все в порядке?

— Мама хочет, чтобы я вернулась домой пораньше, что-то насчет семейного ужина и того, что они должны мне что-то сказать. — Я не могу придумать, что им нужно сказать, чего нельзя сказать по телефону, и теперь мне придется провести остаток дня в напряжении.

Мы с Ариэль доедаем и отправляемся в приют для животных, где мы работаем волонтерами. Первым делом я беру на руки Руни, кролика, которого я спасла неделю назад. Я расчесываю ее шерсть пальцами, осматривая ее на предмет повреждений. К счастью, у нее их нет.

— Итак, об Алексее. — Говорит Ариэль, присаживаясь рядом со мной. — Ты никогда не думала о том, что, возможно, он не так плох, как тебе кажется?

Я сдерживаю вздох. Меньше всего мне хочется говорить об Алексее. Он и так занимает большую часть моих мыслей. Разговоры о нем только усугубят ситуацию.

— Нет, я так не думаю. Мой отец посвятил свою жизнь тому, чтобы привлекать таких, как он, к ответственности, и я ни за что не стану его оправдывать.

— Но…

Я возвращаю Руни в клетку и поворачиваюсь всем телом к своей лучшей подруге.

— Нет. Мы не будем говорить о нем. — Я встаю и вытираю пыль со своих джинсовых брюк. — Мне плевать на твою странную влюбленность в него, я не собираюсь принимать никаких оправданий.

— Для человека, который меня совсем не знает, ты, кажется, меня слишком ненавидишь.

Мои мышцы напрягаются при звуке этого глубокого, горластого голоса с русским акцентом. Должно быть, у меня галлюцинации.

Овечья ухмылка на лице Ариэль — доказательство того, что это не так.

Я оборачиваюсь и смотрю в темно-карие глаза, от которых у меня сводит позвоночник. Мне трудно сосредоточиться на своем недовольстве тем, что я вижу его, пока мои глаза блуждают по его телу. На нем черный костюм от Tom Ford. Его ониксовые волосы взъерошены, а лицо сияет в лучах солнца, как у супермодели, готовой выйти на подиум.

Я не упускаю из виду острые углы его челюсти и морщинки в уголках глаз, когда он улыбается мне. Честно говоря, Алексей — самый красивый мужчина, которого я видела за всю свою жизнь. Какого черта он здесь делает и почему от него так чертовски хорошо пахнет?

— Ты не выглядишь счастливой, при виде меня. — Говорит он, и я замечаю, что одна его рука засунута в карман брюк.

— А разве есть причина для этого? — Говорю я, понимая, что мне трудно дышать или думать, когда я рядом с ним. Он незнакомец, которого я знаю только по слухам о его жестокости. Ненавижу, что мое тело реагирует на него таким образом.

Он хихикает, и это самый прекрасный звук, который я когда-либо слышала.

— Учитывая, что ты будешь видеть мое лицо очень часто, советую тебе привыкнуть к нему.

Я поднимаю брови и скрещиваю руки на груди.

— У нас здесь нет клетки, достаточно большой для твоего эго.

Его смех гулко отдается в открытом пространстве.

— Твой умный рот не доведет тебя до добра, Малышка.

— Не называй меня так!

— Или что? — Он проводит рукой по своим темным волосам. — Ты будешь на меня злиться?

Я хмыкаю.

— Злить женщин — это твоя специальность? Я имею в виду, помимо того, что ты убийца и торговец людьми.

Его глаза темнеют, и я улыбаюсь. Мне нравится, когда мои колкости его задевают.

— Осторожнее, Малышка. — Говорит он. В его спокойном голосе звучит что-то, что я не могу определить. Злость? Боль? В любом случае, что-то подсказывает мне, что не стоит давить на него еще больше.

— Чего ты хочешь? — Спрашиваю я.

— Я пришел, чтобы забрать то, что принадлежит мне.

Я поворачиваю шею, чтобы посмотреть на Ариэль, которая смотрит на Алексея так, будто готова запрыгнуть на него и умолять забрать ее домой. Я снова поворачиваюсь лицом к Алексею.

— Что?

Уголки его глаз снова морщатся.

— Я вижу, ты не в курсе.

— Не в курсе чего? — Огрызаюсь я. Если он собирается тратить мое время из-за какой-то ерунды, то я лучше посмотрю, как Руни ест морковку.

— Собирай свои вещи, я отвезу тебя домой. — Это приказ, который я поняла по серьезности его тона.

Я отшатываюсь назад, разворачивая руки.

— Ты не имеешь права указывать мне, что делать.

— Имею. Выбирай: я могу остаться здесь на весь день и смотреть, как ты кормишь своих друзей-зайцев, или ты можешь быть милой маленькой Малышкой и пойти со мной.

Он либо плохо слышит, либо не понимает простого английского.

— Я не пойду с тобой.

На его лице появляется наглая ухмылка.

— Я не принимаю отказов.

— Привыкай к этому. — Я разворачиваюсь и собираюсь уходить, когда он хватает меня за руку. Его хватка нежная, но жар от его руки просачивается сквозь мою кожу, проникая в кровь и прокладывая себе путь вниз по позвоночнику.

Он смотрит на меня суровым взглядом. Я не могу понять, сердится ли он, но что-то подсказывает мне, что провоцировать его было бы неразумно. Мне нужно напомнить себе, что передо мной самый опасный человек в Нью-Йорке, дьявол, созданный им самим.

Вывернув руку, я освобождаюсь от его хватки и выдерживаю его взгляд. Он вежливо спрашивает, и борьба не помешает ему забрать меня, если он этого захочет. Я бросаю взгляд на черные внедорожники, выстроившиеся на другом конце дороги. По меньшей мере трое мужчин в костюмах стоят там, потянувшись руками к карманам, и смотрят на нас. Достаточно ему сказать хоть слово, и они либо пристрелят меня, либо заберут против моей воли.

— Хорошо, я иду. Но, блядь, не трогай меня.

Он улыбается, потом кивает.

Я бросаю взгляд на Ариэль, которая наблюдает за этой перепалкой, слегка нахмурившись.

— Куда ты меня ведешь? — Спрашиваю я. Как бы мне ни хотелось, я не могу позволить себе уйти, не узнав, куда он меня везет. Что, если он причинит мне боль, чтобы отомстить за отца?

Он переставляет свой вес, поворачиваясь, чтобы идти.

— Домой.

— Почему я должна быть уверена, что ты не убьешь меня и не выбросишь тело в канализацию по дороге? — Спрашиваю я, сузив на него глаза. У меня такое чувство, что он не причинит мне вреда, но, возможно, я просто глупа. Я имею в виду, что он красивый, и я бы трахнула его, если бы он не был паханом Вадимовской Русской Братвы.