Я сразу перехожу к делу.

— Никогда больше не появляйся в моем доме или возле моей жены.

Саше многое может сойти с рук, но связываться с Ириной — это не то, на что она может рассчитывать. Она может сколько угодно вступать в союз с моими врагами, но причинение вреда моей жене я не прощу, кем бы она ни была.

— Я вижу, твоя маленькая шлюшка уже настучала тебе.

— Еще раз назовешь ее шлюхой, и я вырву твой язык из твоего грязного рта. — Я подхожу к ней ближе, возвышаясь над ней. — Давай, Саша. Испытай меня.

В ее глазах плещется страх. Я жду, что она бросит мне вызов, но она знает, что лучше, и держит рот на замке.

— Тебе не суждено стать Паханом, — наконец говорит она, меняя тему. — Ты слишком слаб. Твой отец на его месте уже убил бы меня.

Она повторяет это снова и снова с тех пор, как я возглавил Братву. Сейчас мне кажется, что она говорит это только для того, чтобы потрепать мне нервы, но я не даю ей той реакции, на которую она рассчитывает. И никогда не давал.

— Ты, наверное, умоляешь меня положить конец твоему жалкому существованию. — Говорю я, поджав губы. — Иногда я задаюсь вопросом, что происходит в твоей голове.

Она расправляет плечи, словно бросая мне вызов.

— Я скажу тебе. Михаил заслуживает этот трон больше, чем ты. Твой отец хотел, чтобы он…

— К черту то, что хотел мой отец. — Говорю я, прерывая ее прежде, чем она успевает закончить. — Тебя не волнует ни то, что он хотел, ни то, что заслуживает Михаил. Все, что тебя волнует, — это ты сама. Ты эгоистка, и именно поэтому ты никогда не была матерью для моих братьев.

Злость закипает в моем нутре, а в голове мелькают картинки из нашего детства. Я не заботился о себе, нет. Я уже привык к побоям, а Михаил и Николай — нет. Моя мать хотя бы защищала меня, пока была жива, а их мать даже не пыталась. Она просто трусила перед моим отцом, даже отказываясь обработать их раны.

— Убирайся. — Ее грудь вздымается от ярости. — Уходи!

— Я уйду, но не забывай о моем предупреждении. Держись подальше от Ирины. — Я возвращаюсь в машину со стиснутой челюстью. Я ненавижу каждое общение с этой женщиной, ненавижу то, что вынужден держать ее здесь из-за своих братьев.

Я ослабляю узел галстука и расстегиваю верхние пуговицы на рубашке. Дмитрий смотрит на меня через зеркало заднего вида.

— Ты в порядке?

— Эта женщина действует мне на нервы. — Я не могу сдержать рык в своем голосе. Мне нужно ударить что-нибудь или найти отвлекающий маневр. Любой выход для моего гнева подойдет.

— Именно этого она и добивается. — Говорит он.

— Я знаю, но мне кажется, она что-то замышляет. — Учитывая, как открыто Саша меня недолюбливает, я думаю, что она сделает какую-нибудь глупость, чтобы посадить на трон Михаила или Николая. — Усильте охрану дома и попросите кого-нибудь из мужчин присматривать за Сашей.

— Ты думаешь, она может хотеть тебе навредить?

— Не мне. Она попытается навредить Ирине. — Саша, вероятно, уже воспринимает Ирину как вызов. Страдания любят компанию, и она сделает все возможное, чтобы моя жена не была счастлива.

Дмитрий кивает.

— Что касается видео, думаю, мы наконец-то узнали, кто его прислал.

Я выпрямляю позвоночник, мой интерес разгорается.

— Кто?

— На этот раз мы отследили его до Испании. IP-адрес был получен из поместья Пауло Руиса. — Объясняет Димитрий.

— Он умер. — Пауло Руис — человек, которого я застрелил, человек, из-за которого все это началось. Жалею ли я о том, что спас от него тех девушек, несмотря на то что потерял половину своей территории и оказался в этой передряге? Абсолютно нет. Я бы сделал это снова, зная, что это приведет меня сюда. Такие ублюдки, как он, не заслуживают того, чтобы бродить по этому миру.

— Он да. — Дмитрий поворачивается, держась за пассажирское сиденье. — Но тот, кто записал и отправил это, должен быть связан с ним.

Я провожу пальцами по челюсти, ломая голову в поисках идеи, кто бы это мог быть.

— Выясни все, что сможешь, о его семье и всех, кто на него работал.

— Да, Пахан.

В голове мелькнула мысль. Ракурс того видео… Я быстро достаю телефон из кармана и открываю электронную почту. Я нажимаю на видео и смотрю его внимательнее, чем когда-либо. Что-то не так.

Я протягиваю Дмитрию свой телефон.

— Взгляни на это.

Он берет у меня телефон. Кажется, он ничего не заметил после просмотра.

— Тот, кто снимал это видео, стоял прямо за мной, и похоже камера на его теле.

Глаза Дмитрия расширяются.

— Крот.

Я киваю головой, забирая у него телефон.

— Сколько человек было со мной в тот день?

Он на мгновение задумывается.

— Десять, может, двенадцать. Я не уверен.

Черт. Все это время рядом со мной работал крот. Но если он догадался надеть нательную камеру, это означает одно из двух. Либо он уже давно следит за всем, что я делаю, либо это была подстава.

Сейчас я думаю о том, как странно, что Пауло так открыто делал свои грязные делишки на моей территории. Еще более странно, что я получил наводку на его деятельность.

Я звоню Михаилу. Телефон звонит один раз, прежде чем ответить.

— Выясни, кто из моих людей был со мной в тот день, когда я убил Пауло. Один из них имеет отношение к этому видео.

— Да, чувак! Я этим займусь. — И он повесил трубку.

Как только я кладу трубку, раздается сигнал о входящем сообщении. Потом второй и третий раз.

Мои губы кривятся, когда я читаю сообщение.

Моя жена только что потратила 95 000 долларов.

ИРИНА

Мой дорогой муж стоит перед стеклянной стеной, когда я вхожу в нашу спальню с пакетами покупок. В одной руке у него стакан с бурбоном, а другая засунута в карман. Он не поворачивает головы, чтобы посмотреть на меня, что означает, что он, вероятно, в ярости, как я и хотела.

Эпичненько.

Я снимаю туфли и ставлю пакеты с покупками на туалетный столик, а затем сажусь на кровать, глубоко вдыхая. Как же утомительно подниматься по лестнице со всеми этими пакетами.

Алексей допивает ликер в своем бокале и наконец поворачивается ко мне.

Мое сердце учащенно забилось, когда он это сделал. Его темные волосы взъерошены, а большая часть его белой рубашки расстегнута, обнажая грудь. Он выглядит так непристойно, и теперь в моей голове роятся нечестивые мысли. Этот русский мужчина — нечто.

— Понравился день шопинга? — Спрашивает он, изогнув бровь. Его голос спокоен, и мне трудно понять выражение его лица. Если он и злится, то ничем этого не выдает.

Я киваю, скрещивая одну ногу с другой.

— Да. — Я поднимаю свою сумочку и достаю его безлимитную карту Amex. — Вот, возвращаю твою карту.

Клянусь, он хмыкает, когда его взгляд скользит между картой и мной.

— Ты потратила 95 000 долларов?

Я ухмыляюсь. Значит, он расстроен из-за этого? Он бы не спрашивал, если бы это было не так.

— Да. Я была предусмотрительна, чтобы не потратить больше. К тому же, мне все еще нужно переделать нашу спальню.

Он молчит, наблюдая за мной.

— У меня есть кое-что для тебя. — Поднявшись на ноги, я беру один из пакетов и иду к нему. Протягивая ему пакет, я говорю: — Это было не очень дорого, но я думаю, тебе подойдет.

Алексей берет у меня пакет и достает бордовый галстук.

— Ты купила мне галстук?

— Тебе нравится? Он стоил 500 долларов.

Его глаза расширяются, когда он смотрит на меня. Я потратила на себя 94 500 долларов из его денег и подарила ему галстук, который стоил гораздо меньше. Этого достаточно, чтобы купить дом, и любой бы расстроился.

— Ты можешь подать на развод, если тебе не нравится, что я трачу столько денег. — Говорю я. — Я не хочу жить с человеком, который не может позаботиться обо мне.

Я ожидаю, что он вот-вот выйдет из себя, но его темные глаза мерцают, когда он смотрит на меня.

— Этого было недостаточно?