Она выдерживает мой взгляд, ее глаза сверкают злобой.

— Да так, без особой причины. Я подумала, что тебе может быть неприятно, что он не хочет тебя. Решила предупредить тебя, чтобы ты поняла, почему.

Значит ли это, что Алексей мне изменяет? С ней?

Блядь.

Нет, Ирина. Не позволяй ей довести себя до такого состояния, это именно то, чего она хочет.

— Но я не жаловалась тебе. — Говорю я. Я пытаюсь заглушить ощущение, что мое сердце разрывается на части. — По-моему, ты злишься, что он больше не позволяет тебе согревать его постель.

— Не пытайся…

Я повышаю голос, чтобы остановить ее.

— Не произноси ни слова, Надя. Ты пожалеешь об этом.

Она ухмыляется.

— И что ты будешь делать? Поплачешься ему?

— Наоборот, я сама прикажу вышвырнуть тебя отсюда. — Теперь это я наклоняюсь над ней. — В зависимости от того, насколько ты меня расстроишь, я могу и избить тебя.

— Ты этого не сделаешь, — фыркнула она.

— Ты хочешь проверить? — Я улыбаюсь, когда она не отвечает. — Это бар моего мужа и, соответственно, мой. Не пытайтесь меня оскорбить или запугать. Может, ты и грела постель Алексея до нашей свадьбы, но я — его жена. Я знаю, как сделать так, чтобы мой муж возвращался за добавкой.

Муж.

Я впервые назвала его так, и все благодаря Наде.

— Пытаешься что-то из себя представлять? — Говорит она, держа мартини дрожащими руками. Трудно не заметить ужас в ее глазах.

— Да, именно. — Если бы это было не так, я бы не вышла замуж за такого мужчину, как Алексей. — В следующий раз, когда ты придешь ко мне, разевая рот, я выбью из тебя все дерьмо и накажу. Ты поняла?

На самом деле я бы этого не сделала, но небольшая угроза, чтобы держать ее в узде, не убьет ее.

Она не отвечает.

— Ты поняла меня, Надя? — Повторяю я.

На этот раз она кивает.

На моих губах играет сардоническая улыбка.

— Вот и чудненько.

Я допиваю свой «Негрони» и направляюсь в сторону коридора, по которому исчез Алексей. По дорогому ковру и висящим над головой люстрам я понимаю, что этот путь ведет в VIP-зону.

Остановившись перед красной дверью с табличкой «Вход для клиентов запрещен», я прижимаю к ней ухо и прислушиваюсь, не раздаются ли внутри голоса. Ничего не слышу. Я отступаю назад и кручу ручку двери, она распахивается, и в мою сторону летят головы.

Среди глаз, смотрящих на меня, есть пара знакомых мне темно-карих, и принадлежат они Алексею. Кровь отхлынула от моего лица. Было так тихо, что я не ожидала, что внутри кто-то есть, тем более столько мужчин. Я пожевала губу, думая, как поступить в сложившейся ситуации.

Глаза Алексея встречаются с моими. Пустое выражение его лица нервирует, не помогает и то, что слова Нади выбрали этот момент, чтобы вспыхнуть в моей голове, как неоновые огни. От одной мысли о том, как его большие шершавые ладони скользят по ее бедрам или как его большой член трахает ее, у меня замирает в груди. Я не должна ревновать Алексея к его добрачной интрижке, но я ревную.

Кто дал ему разрешение быть с другой женщиной до меня? Уф.

— Ты в порядке? — Спрашивает он, изучая мое лицо.

Я понимаю, что все еще стою у двери и что все эти взгляды устремлены на меня. Я киваю.

— Да. Прости, мне не следовало приходить сюда.

Алексей не обращает внимания на то, что я сказала ему, что со мной все в порядке. Он поднимает бровь.

— Тебе что-то нужно?

В горле образуется комок. Глотание не помогает.

— Ты занят, мы можем поговорить позже.

Я тянусь к двери, чтобы закрыть ее, когда его голос заставляет мою руку замереть в воздухе.

— Иди сюда, Ирина.

Я поворачиваю голову к нему, мои глаза расширяются. Он действительно отдает мне приказ на глазах у всех этих мужчин? Таким глубоким, сексуальным голосом?

Мой желудок вздрагивает, а ноги почти подгибаются. На кончике моего языка пляшет ответ, но я его не произношу. Мне лучше знать, как спорить с паханом в присутствии его людей. Я потратила годы, чтобы узнать о них все, что могла. В конце концов, зная своего врага, только так можно его одолеть. Если я буду с ним спорить, это плохо отразится на его способности править, и он потеряет уважение своих людей.

Расправив плечи, я иду к нему, опустив взгляд только тогда, когда оказываюсь перед ним.

— Садись, — говорит он тем же голосом, от которого я слабею до самых костей. В его глазах нет ни юмора, ни мягкости. Передо мной сидит не тот Алексей, которого я знаю, это Пахан Братвы.

Сердце колотится о грудную клетку, когда я опускаюсь на его ногу.

— Хорошая девочка, — мурлычет он.

По мне пробегает электричество. В голове проносится миллион грязных сценариев. Он прижимает меня к стене и заставляет кончить, прежде чем назвать своей «хорошей девочкой». Или взять его в рот и…

— Что ты говорил? — Алексей говорит, и его внимание приковано к одному из его людей. Он выглядит старше, по крайней мере, ему лет пятьдесят.

Взгляд мужчины переходит на меня. Он смотрит на меня неодобрительно.

— При ней? — Спрашивает он снисходительно.

Алексей кивает.

— Ты против, чтобы моя жена присутствовала на встрече?

— Она дочь врага, Пахан. Что, если она расскажет ему то, что мы скажем? — Спрашивает мужчина. Не дав Алексею возможности ответить, он добавляет: — Насколько я знаю, такая женщина, как она, должна быть не более чем шлюхой, чтобы согревать твою постель, и племенной кобылой, чтобы рожать твоих наследников.

Мои легкие сдуваются, когда шок вытягивает воздух из моей груди. Я хочу разозлиться, но меня отвлекает хищная улыбка на лице Алексея. Он делает одно плавное движение, и следующее, что я слышу, — два выстрела.

Я вскрикиваю, закрывая уши, когда запах пороха заполняет комнату.

Когда я снова осмеливаюсь поднять глаза, в руке Алексея оказывается пистолет, а под мужчиной — лужа крови. Он сжимает ногу и руку и стонет от боли.

Алексей бросает пистолет на журнальный столик рядом с собой, как игрушку. Из его груди раздается голос:

— Кто-нибудь еще хочет сегодня вечером оскорбить мою жену?

АЛЕКСЕЙ

Никто из моих людей даже не шелохнется. Это будет мне во вред, но у меня более чем достаточно патронов, если кто-то из них посмеет проявить неуважение к Ирине. Мне плевать, что кто-то говорит обо мне гадости за моей спиной, но никто не скажет ничего о моей жене.

Стон Игоря — как музыка для моих ушей. Он не ухмыляется и не рычит, а просто сглатывает боль, пока его кровь течет, окрашивая пол.

Он сказал это не потому, что переживал, что мы не можем доверять Ирине. Он сказал это, чтобы позлить ее. Она заняла место, которое он хотел отвести для своей дочери, Нади. Конечно, он ненавидел ее, но совершил глупую ошибку, показав это.

— Убирайся отсюда и позаботься о том, чтобы тебе обработали раны, — приказываю я.

Игорь кивает. Пошатываясь, он поднимается на ноги. Мужчина, сидящий справа от него, встает, чтобы быть его костылем, когда он покидает комнату.

Я смотрю на кровь на полу. Как кровь предателя может быть такой красной и блестящей? Ему повезло, что он сохранил голову и язык, но я не могу гарантировать, что в следующий раз ему так же повезет. Такие крысы, как он, обязательно будут красться и попадутся. Я не намерен его щадить. Он работал на моего отца, посоветовал ему изгнать меня из города, а теперь служит мне.

Игорь и тот, кто ему помогал, закрывают за собой дверь.

Я обхватываю Ирину за талию. Она дрожит, и я слышу каждый ее вздох. Она никогда раньше не видела, как стреляют в человека, и очень потрясена. Мне неприятно, что я так ее напугал.

— Уходите, все вы! — Я должен забрать жену домой и позаботиться о ней.

Мои люди переглядываются, но никто из них не решается спорить. Дмитрий и Михаил уходят последними. Николая нигде нет. Ирина вошла сюда одна, значит, он не пошел к ней, как я приказал.