— Мне не нужна его помощь, не сейчас. — Я побарабанил пальцами по краю стола, размышляя. — Я не буду просить Доминика вмешаться, если только это не что-то, с чем мы не можем справиться.

— За Маттео присматривают. — Говорит Дмитрий. — В последнее время он хорошо себя ведет. Думаю, он знает, что мы за ним следим. В последнее время он ведет себя осторожнее, чем обычно.

— Пусть будет, он никогда не бывает слишком осторожным. — Я провел рукой по своей бороде. — Его дочь теперь под моей опекой, я уверен, что он не будет делать ничего безрассудного, по крайней мере, сейчас.

Николай прочищает горло.

— Пока нам нужно быть начеку. Мы не должны давать «Фениксу» то, что они могут использовать как рычаг давления на нас.

Я наклоняю голову и киваю.

— Согласен. — Бросив взгляд на Михаила, я спрашиваю: — Сколько у нас людей на Маттео?

— Десять, — отвечает Михаил.

— Сократи до трех. — Десять — это толпа, три человека легко могут остаться незамеченными. — Мне все равно, трахается он или выбрасывает мусор. Мне нужен отчет о каждом его гребаном шаге.

Дмитрий нагло ухмыляется.

— Ты хочешь, чтобы тебя информировали о том, когда трахается твой тесть?

Я хмуро смотрю на своего друга. Это в его характере — отпускать самые неуместные шутки.

— Заткнись.

Его ухмылка расширяется.

— Как тебе семейная жизнь? — Прежде чем я успеваю ответить, он продолжает: — Раз уж ты пришел рано, придется предположить, что ты улизнул из постели.

Именно так я и поступил. Я выскользнул из постели, когда моя жена еще спала, изнемогая от того, как жестко я ее трахал. Она была так чертовски красива, что мне хотелось просто лежать рядом с ней и смотреть на нее, пока она не проснется. Быть паханом — это ответственность и последствия, и не смотреть, как просыпается моя жена, — одно из них.

— Хочешь присоединиться к нам сегодня вечером? Если присоединишься, то получишь свежие новости о моей супружеской жизни. — Я поднимаю бровь.

Мои братья смеются. Дмитрий вытягивается в кресле.

— Мне придется отказаться от этого предложения.

— Меня еще не представили должным образом твоей новой жене. — Говорит Николай, почесывая затылок. На его лице застыла самодовольная улыбка, которой я бы боялся, если бы он не был моим братом. — Как насчет семейного ужина?

— Нет. — Я знаю, что он спрашивает только потому, что хочет прийти и поддразнить Ирину. Он так делает — дразнит людей, которые, по его мнению, его боятся. — Ирина тебя не испугается.

Если кто и должен бояться, так это он.

— Ты не сможешь вечно прятать ее от меня, — размышляет он.

— Я попробую. — Мой взгляд устремляется на Игоря, который все это время молчал. Учитывая, как он мечтал стать моим тестем, могу предположить, что упоминание имени Ирины заставляет его волноваться. Жаль, потому что я бы не женился на его дочери, даже если бы Ирины не было.

Николай только улыбается.

Я поднимаюсь на ноги. Хотя я и разочарован тем, что эта встреча не принесла желаемого результата, я более чем счастлив вернуться домой к своей жене.

— Убирайте свои задницы из моего кабинета, мне нужно кое-куда уйти.

— Кое-куда, я полагаю, ты подразумеваешь дом? — Спрашивает Михаил после ухода Игоря.

Я хватаю портфель и телефон.

— С этим какие-то проблемы?

— Я не ожидал, что ты так обрадуешься тому, что станешь мужем.

— Я не радуюсь. Я делаю только то, что необходимо, чтобы сохранить жизнь моей жене. — Я нахожу Ирину очень интересной. То, как она отнекивается, пытаясь скрыть темную тоску в глазах, и то, как она не сдерживается, чтобы не огрызнуться на меня. Честно говоря, я мог бы провести с ней сто лет наедине и никогда не заскучать.

Мой брат качает головой.

— Ты быстро влюбишься в нее такими темпами.

Я приостанавливаюсь и смотрю на него. В моем мире любви не существует. Такие мужчины, как я, способны отличить удовольствие от бесполезных эмоций вроде любви. Они не просто делают человека слабым, они делают его уязвимым.

Мои братья уже знают, что лучше не позволять себе влюбляться в кого бы то ни было. Я тоже знаю, что лучше. Мы не можем позволить себе слабости. Мужчины в нашем мире безжалостны. Они без колебаний используют жен и детей против своих соперников. Я никогда не позволю им использовать мою жену против меня.

Я стучу брата по плечу, немного более резко, чем намеревался.

— Никогда больше не употребляй это слово при мне.

Потому что, что бы я ни чувствовал к Ирине, это может быть не более чем интрига и похоть. Это я знаю точно.

***

— Сегодня здесь была госпожа Вадимова.

Мои ноздри раздуваются, кулаки инстинктивно сжимаются при одном только упоминании имени Саши. Матери Михаила и Николая. Она была женой моего отца до его смерти и является нашим заклятым врагом.

Саша совсем не такая, какой должна быть мать, по крайней мере, не такая, какой, я знаю, была бы моя мать, будь она жива. Саша позволила нашему отцу отослать меня, позволила ему издеваться над моими братьями, когда это означало, что она может спастись от его гнева.

Я не ненавижу ее за это. Она сама была жертвой. Молодая и неопытная, она была брошена в темницу с чудовищем. Она не могла с ним бороться. У него было слишком много силы, и он был физически сильнее, но она должна была попытаться. Она должна была защитить своих сыновей так же, как моя мать защищала меня, пока ее не убил мой отец.

После его смерти началось ее коварство. Она пыталась убить меня по меньшей мере три раза с тех пор, как я стал Паханом, и всегда выказывала свое презрение ко мне. Она считает, что Паханом должен стать один из моих братьев, а не я. Не потому, что она так любит своих сыновей, что хочет видеть их на троне. Нет. Они для нее лишь средство достижения цели. Инструменты, которые она может использовать, чтобы добиться власти в мафиозном мире.

Я не обижаю женщин и не могу обидеть женщину, которая родила моих братьев. Это единственная причина, по которой я до сих пор спускал ей с рук ее грехи. Но тот факт, что она была здесь, вероятно, чтобы мучить Ирину, заставляет меня дрожать от ярости.

— Чего она хотела?

Нина отшатывается от резкости моего вопроса.

— Она была расстроена тем, что ты не пригласил ее на свою свадьбу. Она переговорила с твоей женой, Ирина с ней хорошо справилась.

Конечно, справилась. Ирина не из тех женщин, которые кого-то боятся. Она сильная, смелая и свирепая. Именно эти черты мне больше всего в ней нравятся.

Я осматриваю фойе и лестницу в поисках Ирины.

— Где моя жена?

— В вашей комнате. Она сказала, что хочет, чтобы ее оставили в покое, — отвечает Нина.

Я потягиваю галстук и ослабляю его.

— Приготовь обед. Дай нам знать, когда он будет готов.

Нина кивает.

— Обязательно.

Я бегом поднимаюсь по лестнице в свою спальню. Когда я открываю дверь, Ирина стоит у стеклянной стены. На первый взгляд кажется, что она наблюдает за городом, но я не думаю, что это так. Учитывая, что она даже не заметила моего присутствия, я думаю, что она погрузилась в размышления.

Опираясь на дверной косяк, я наблюдаю за ней. В моей рубашке она выглядит чертовски сексуально. Ее длинные стройные ноги выставлены на всеобщее обозрение. Через зеркало я вижу ее соски, скрытые под тканью.

Так чертовски красиво.

Я подхожу к ней и легонько касаюсь ее плеча. Она вздрагивает, ее глаза расширяются от страха, прежде чем встретиться с моими, а затем она облегченно вздыхает.

— Господи, ты меня напугал.

Я снимаю пиджак, не отрывая от нее взгляда.

— Я не хотел, ты была совершенно потеряна, думая, о чем бы то ни было. — Я сужаю глаза. — Ты же не думаешь о том, как сбежать?

Она закатывает глаза.

— Я ведь здесь не пленница, верно?

Я качаю головой.

— Хорошо, значит, у меня нет причин хотеть сбежать, если только ты не решишь оставить меня в плену. — Она закусывает губу, когда наши глаза встречаются. На ее щеках расцветает розовый цвет. — Ты обычно приходишь домой так рано?