Она поворачивается, прижимаясь ко мне, и из ее рта вырывается хныканье при соприкосновении. Она уже возбудилась, ее груди полные, набухшие, щеки румяные, зрачки раздуты.

Нет ничего лучше, чем женщина, готовая и желающая с утра пораньше. Я провожу пальцами по бокам ее тела, наблюдая, как она вздрагивает, когда подушечка моего большого пальца касается ее покрытого мурашками соска.

— У тебя был еще один грязный сон, не так ли? — спрашиваю я, обхватывая ее попку и нежно сжимая ее. Вот уже две недели она просыпается от сильных эротических снов, и, черт возьми, проснуться от того, что ее губы ласкают мой член под одеялом, — это ли не воплощение фантазии. — Расскажи мне об этом.

Она выливает щедрое количество моего геля для душа на ладонь и растирает его по моей груди и плечам, не торопясь, прежде чем обхватить основание моего члена и медленно накачать его.

— Я лучше покажу тебе, — говорит она, ее голос задыхается, когда она отпихивает меня дальше под струю и опускается на колени, беря меня в рот.

— Я тоже за, чтобы ты мне показала, — стону я, и мои глаза закатываются, когда она сосет, скользя губами так далеко вниз, как только может. — Вот так, детка, — хватаю я ее за волосы. — Вот так хорошо. Именно так.

Ее губы невероятны, и проходит совсем немного времени, прежде чем я оказываюсь на грани оргазма. Словно почувствовав приближающуюся гибель, Кэссиди отпускает меня с тихим хлопком и встает.

Я обхватываю ее за талию, поднимаю на ноги и укладываю на кровать, мокрую и нуждающуюся. Раньше я швырял ее, но теперь, когда она в ней находится еще один человек, научился обращаться с ней осторожнее.

Не теряя времени, я ныряю между ее бедер и смыкаю губы на ее клиторе. Она пахнет свежестью, имбирем и лимонами. Оказывается, это не шампунь для волос и не лосьон для тела, а гель для душа.

— Должно быть, это был адский сон, — говорю я, глядя на ее красивое, взволнованное лицо. — Мы собираемся воссоздать его. Скажи мне, что делать.

Она тихонько хихикает.

— Я думала, тебе не нужны подсказки.

— Нет, но краткое описание поможет.

Она переставляет ноги мне на спину и, запустив пальцы в мои волосы, сильно прижимает меня к себе.

— Губы, — произносит она, закрывая глаза. — Два пальца.

— Три слова, — шепчу я, а затем делаю то, что мне говорят, облизывая ее снизу доверху, пока ввожу два пальца внутрь. — Вот так?

— Да, — дышит она. — О Боже, да. Не останавливайся.

Она ласкает свои груди, и с ее губ срывается еще одно жалобное хныканье. Не думаю, что я этого заслуживаю, но боги гормонов беременности определенно на моей стороне.

Тридцать секунд — это все, что нужно, чтобы оргазм пронесся по ее телу, как огонь по сухой траве. Она сжимает в кулак мои волосы и удерживает меня на месте, а ее бедра выгибаются, и она оседлала свой кайф, кончив на мой язык. Я с напряжением смотрю, как она получает все, что ей нужно. Она не перестает трепетать, пока не дергает меня за волосы, заставляя подняться выше, чтобы дотянуться до моих губ для поцелуя.

— Это самое сексуальное, что ты делала до сих пор. — Я убираю ее мокрые волосы с лица. — Я хочу еще больше моей нуждающейся принцессы, — шепчу я, покусывая ее ухо.

— Ты мне нужен. Сейчас, — говорит она, ее тон настоятелен, как будто она не может больше ждать. — И я хочу, чтобы ты не был таким нежным.

Не нежно? Я пока сбавил обороты в диком сексе, слишком беспокоясь о том, что могу как-то навредить ей или нашему ребенку, но нельзя отрицать, что сдерживаться чертовски хреново.

Она переворачивается на живот, выпячивая попку.

— Хочешь жестко? — я встаю у ее входа, тесное пространство становится еще теснее под таким углом. — Как пожелаешь. — Одним движением я оказываюсь внутри и откидываюсь на ее спину. — Держись за край кровати, детка.

Она хватается за него обеими руками, когда я выхожу и снова вхожу в нее, темп моих толчков быстрый и требовательный, чтобы дать ей то, в чем она отчаянно нуждается.

Это рай.

— О Боже, — стонет она, когда кровать начинает ударяться о стену. — Не останавливайся.

Как будто я могу. Угол идеально подходит, и осознание того, что она хочет и нуждается в том, чтобы я взял ее вот так, заставляет первобытные инстинкты вырваться на поверхность. Через несколько минут на моей груди выступили капельки пота. Я борюсь с желанием проникнуть в ее горячую киску, когда ее стоны становятся все громче.

Она опирается на локти, выгибая спину, затем хватает мою правую руку и обхватывает ею свою набухшую грудь.

— Не сдерживайся, — прохрипел я, вонзаясь в нее. — Я заставлю тебя кончить снова. Столько раз, сколько тебе нужно. Отпусти.

Как только я беру ее твердый сосок между пальцами, она задыхается, и ее стенки пульсируют вокруг меня, оргазм настолько сильный, что она дрожит, сжимает в кулак простыни и извивается подо мной, толкаясь бедрами назад, чтобы взять меня еще глубже.

— Вот так, — говорю я, сильно вжимаясь в нее, чтобы продлить ощущения, пока она не отойдет от своего кайфа.

Я не прошу больше указаний. Я выхожу, просовываю руку под ее талию и тяну ее вверх, как тряпичную куклу, заставляя ее встать на колени на кровати и ухватиться обеими руками за подголовник.

— Тебе хорошо, принцесса? Хочешь еще?

— Да, — произносит она. — Я так сильно тебя люблю.

— Не больше, чем я люблю тебя. Держись крепче.

Я стискиваю ее горло, заставляя ее упереться затылком в мое плечо, когда я вхожу в нее, заставляя ее снова жалобно заскулить. Клянусь, ее грудь снова увеличилась за ночь. Они больше не помещаются в моей руке.

— Сильнее, — дышит она между тихими стонами. — Пожалуйста, Логан… сильнее.

— Шшш, все в порядке, тебе нужно больше, а не сильнее, — воркую я ей на ухо, а затем впиваюсь большим пальцем в ямочку на ее пояснице, вбиваясь в нее так, словно нахожусь на гребаном задании.

Я скольжу рукой от ее горла к клитору и двумя пальцами массирую тугие круги.

Этого все еще недостаточно, поэтому я поворачиваю ее и заставляю лечь на меня. Мои руки и рот свободны, чтобы дать ей больше, пока она скачет на мне, диктуя темп.

Это неистово.

Ей так нужна разрядка, что она впивается когтями в мою спину, поднимаясь и опускаясь в торопливом, требовательном темпе.

Я поглаживаю ее большим пальцем и занимаюсь ее набухшей грудью, проводя зубами по твердым соскам. Она стонет, задыхается, и я никогда так не любил выражение ее лица, как в этот момент, когда она сосредоточена только на себе.

Когда наступает третий оргазм, я опрокидываюсь вместе с ней на край, еще несколько раз погружаясь в нее, прежде чем остановиться.

Мы оба задыхаемся, мои мышцы горят, грудь вздымается, а сердце колотится так, будто я только что пробежал марафон.

— Ты такая горячая, когда кончаешь, — говорю я, медленно отстраняясь и касаясь губами ее затылка. — Тебе хорошо? Хочешь еще?

Мы не можем долго обходиться без секса, но последние две недели мне приходилось самому заботиться о своем члене два, а иногда и по три раза в день. А сегодня? Это была самая дикая поездка с тех пор, как я узнал, что она беременна. Я немного жалею об этом, зная, что она, скорее всего, будет болеть весь день, но, черт возьми, если бы это не было горячо.

— Я пока в порядке. Прости, я…

— Не надо. Не извиняйся. Я дам тебе все, что нужно. — Я целую ее в лоб. — Поверь, я более чем рад твоему сексуальному влечению.

— Это гормоны. — Она прячет лицо в ложбинке моей шеи. — Доктор Джонс говорит, что я должна перестать быть такой возбужденной к концу второго триместра. А может, и раньше.

— Я чертовски надеюсь, что нет. — Я опускаю руку ниже, проводя пальцами по ее животику. — Когда она начнет пинаться? Я тут старею.

— Ты спрашиваешь каждый день. Он не начнет пинаться по крайней мере еще месяц, а возможно, и дольше.

Мы оба уверены в поле ребенка. Кэсс говорит, что это мальчик, но она ошибается.

Я поглаживаю выпуклость большим пальцем и постукиваю пальцами по середине, чтобы разбудить нашу маленькую принцессу. Хотя, возможно, все эти укачивания только что сделали свое дело.