Стук в дверь заставляет меня повернуть голову в ту сторону. Не раздумывая ни секунды, я пересекаю комнату и дергаю дверь. И тут же понимаю, что брошюры все еще лежат на журнальном столике на виду.

Кровь отливает от моего лица, когда я вижу Талию. Ее улыбка превращается в оскал за секунду до того, как я захлопываю дверь перед ее носом.

— Дай мне секунду! — кричу я, спеша спрятать листовки. Она не должна узнать. Пока я не решу, стоит ли говорить Логану. — Входи! — снова кричу я, запихивая доказательства моего нового благословенного состояния в ящик стола в спальне.

— Что происходит? — спросила она из кухни, ее тон был резким. — Почему ты чуть не сломала мне нос?

— Извини, мне нужно было кое-что убрать. — Я выхожу из спальни и останавливаюсь на полшага.

Талия стоит у кухонных шкафов, рядом с ней бутылка вина, два бокала в одной руке…

В другой — мои дородовые витамины.

Почему я об этом не подумала?!

— Я… это не…

— Не твои?! — огрызнулась она, широко раскрыв глаза и наморщив лоб. — Не смей врать мне в лицо! — она смотрит на бутылки и бросает короткий взгляд на ту, что наполнена фолиевой кислотой. — Ты беременна.

Никто не должен был узнать об этом именно так. Никто не должен был узнать! Я в ярости на себя за то, что не додумалась спрятать витамины, и в ярости на Талию за то, что она явилась сюда без предупреждения. Если бы она предупредила меня за десять минут, я бы не забыла спрятать таблетки.

Однако злость не так сильна, как облегчение. Я хочу поговорить, услышать непредвзятое мнение и просто рассказать кому-нибудь, потому что мысли в голове разбегаются, меняясь по десять раз в минуту.

— Я узнала только вчера, — тихо признаюсь я.

Она сокращает расстояние между нами и обнимает меня за плечи, притягивая к себе.

— Я так потрясена, что не знаю, что сказать. Я хочу поздравить тебя, но у меня такое чувство, что ты сейчас заплачешь, так что, полагаю, ты еще не в том состоянии духа, чтобы это делать.

— Пока нет, — говорю я ей в волосы, которые щекочут мне лицо. — Я не знаю, что делать… Я так запуталась. — Я отхожу, чтобы налить ей бокал вина и спрятать витамины и фолиевую кислоту в шкаф на случай, если кто-то еще решит нанести мне визит.

— Какой срок? — спрашивает она, когда мы садимся на противоположные концы дивана. — А Логан знает?

— Нет. Я пыталась решить, сказать ему или… ну, знаешь. Не рожать.

Ее брови сошлись на переносице, а рот приоткрыт, как будто она хочет заговорить, но вместо этого решает сделать большой глоток вина. Я уверена, что ей хочется накричать на меня, схватить телефон и сказать Логану, чтобы он тащил сюда свою задницу прямо сейчас, но в том-то и дело, что Талия — моя лучшая подруга. Вместо того чтобы действовать в соответствии со своими убеждениями и обеспечить защиту своей семьи, она тратит секунду на то, чтобы подумать обо мне.

— Ладно. — Она стряхнула с себя всю скованность мышц. — Ты уже решила? Поговори со мной, детка. Я не смогу тебе помочь, если не буду знать, что у тебя сейчас на уме. Я знаю Логана, так что, возможно, смогу развеять твои сомнения.

Я подогнула ноги под себя, борясь с материнским инстинктом и желанием положить руку на живот. Я еще ни разу этого не делала, но это трудно. Тем более что, когда сегодня утром я внимательно осматривала свой живот, я все больше убеждалась, что слабый подъем в нижней части живота — это бугорок.

Он крошечный, и, наверное, никто не сочтет его за бугорок, но я знаю свое тело, и этот бугорок — новый.

В брошюрах говорится, что некоторые женщины начинают чувствовать симптомы беременности уже на восьмой неделе, в зависимости от их телосложения. Я худенькая, а значит, скорее всего, живот покажется раньше, чем, скажем, у Талии, когда она решит забеременеть.

Я прижимаю ободок чашки к нижней губе, держа ее обеими руками, чтобы не отвлекать их.

— Я боюсь.

— Что он скажет тебе избавиться от ребенка? — требует она, допивая остатки вина. — Похоже, сегодня я напьюсь за нас обоих.

— Я боюсь, что он сделает шаг вперед и возненавидит меня за то, что я разрушила его отношения с Нико, Тео и остальными. Я всегда была одноразовой. Всегда была неудобной для окружающих. Мои родители, приемные семьи, даже большинство моих друзей.

Талия прислушивается, пока я говорю, рассказывая ей о своем прошлом, о котором никто, кроме Логана, не знает. Я рисую яркую картину пренебрежения и жестокого обращения и того, как беспомощно я чувствовала себя в течение многих лет. Как трудно было раз за разом подниматься на ноги и смотреть на мир с мужественным лицом.

— Я не хочу чувствовать себя ненужной вечно, — тихо признаюсь я, и меня осеняет мысль о том, что ребенок внутри меня будет хотеть и нуждаться во мне вечно. Я буду важна для кого-то. Незаменимой. — Я люблю Логана, Талия. Всем, что у меня есть, но он предан своим братьям, а я для них — воздух. Если Логан сделает шаг вперед, а я уверена, что он сделает, они не поддержат его, и в какой-то момент он обвинит меня в том, что потерял их из-за меня.

— Что заставляет тебя…, — она остановилась, покачав головой. — Давай отмотаем назад. Почему Логан думает, что его братья не поддержат его?

Мои щеки пылают. Талия знает, что я спала с Тео задолго до ее переезда в Америку, но мы никогда не разглашали эту тему.

— Из-за ситуации с Тео, например, — говорю я как можно более туманно, но то, как она поджимает губы, говорит мне, что она поняла намек. — И Нико, конечно. Я дружу с Кайей.

— Ну и что? Не ты же изменяла Нико.

— Я знаю, но он готов убить меня всем, что попадется под руку, как только увидит, и…

— Он всегда выглядит так, будто хочет кого-то убить, Кэссиди. Он не твой поклонник, конечно, но не потому, что затаил злобу на тебя лично. Он просто старается держаться подальше от всех, кто напоминает ему о Кайе и Джареде, но он справится с собой. У него короткий запал, но как только ты прорываешься сквозь эту жесткую внешность, он становится хорошим парнем.

Нико Хейс — хороший парень?

Нет. Она так говорит только потому, что он Хейс, а семья для нее важнее всего.

Она садится обратно в кресло, поворачивая мой фикус в другую сторону, чтобы он не был у нее перед лицом.

— Я думаю, Тео такой скованный, потому что боится, что я буду ревновать, если он поговорит с тобой. — Она делает еще один глоток вина. — Кстати, я сказала ему, что это не так. У всех нас есть прошлое.

— Может, ты и права, а может, ты беспомощная оптимистка… Я все не решаюсь сказать Логану.

Талия поболтала бокалом, на мгновение погрузившись в раздумья, словно пытаясь облечь свои мысли в слова и не показаться дурной.

— Я не буду говорить тебе, что делать, детка. Это твоя жизнь, и ты должна принять это решение самостоятельно, но если тебе важно мое мнение, думаю, Логан заслуживает того, чтобы знать. Это не только твой ребенок.

Каждый раз, когда она говорит «ребенок», мое сердце трепещет. Услышав это слово, я обретаю реальность. Не то чтобы это было нереально, но… Я не знаю, это просто подтверждает факт.

***

Громкий стук в дверь раздается ближе к девяти вечера, вскоре после ухода Талии. На этот раз я точно знаю, кто стоит за дверью. Невозможно ошибиться в настоятельном стуке, но это самое неподходящее время для его появления, потому что мои щеки испачканы слезами.

Я набралась смелости и прочитала брошюру об аборте, и мое воображение заработало с новой силой, представляя себе процесс, боль и кровь. Ко мне подкрадывается чувство потери, и я обхватываю рукой свой крошечный животик.

Пока я читала, моя решимость не говорить Логану иссякла. Он должен знать. Он имеет право знать и помочь мне принять осознанное решение. Мы оба взрослые люди, черт возьми. Мы можем все уладить.

Только не сегодня. Я слишком расстроена. Слишком уязвима, чтобы бороться.

Я стою у двери и вытираю лицо. Пока замок не поворачивается, пока между нами нет расстояния, у меня нет сил противостоять ему.