– Д-да? – Дрогнувшим голосом отозвалась я, подорвавшись с места.

– Если я не ошибаюсь, ты живешь с опекуном, так? – Издалека начал мужчина.

– Д-да, – я дернула головой, сжимая и разжимая вспотевшие ладони. Сердце и так колотилось в груди как ненормальное, а тут еще и такой стресс, не удивительно, что волк в стрехе забился в дальний угол сознания и только тихо рычал.

– Он не оборотень, – Рисинг скорее уточнил для себя, чем спросил. Я только мотнула головой, вновь потирая руку. – Ты своих родителей помнишь?

– Смутно.

– Когда ты узнала, что являешься оборотнем?

– С рождения.

– А с тем мужчиной… как давно ты живешь?

– Лет семь, – пожала я плечами, слегка улыбнувшись.

– Давно он тебя избивает? – На этих словах он наконец-то открыл глаза и внимательно посмотрел на меня, всю дрожащую, как осиновый лист на ветру. Я не хотела отвечать на этот вопрос.

– Карл, – неуверенно начала я, тщательно подбирая слова, – он хороший…

– Я не это спрашивал, – грозно оборвал меня учитель, – Эшли, я читал твое личное дело и знаю, что ты неоднократно попадала в больницы с многочисленными переломами и ушибами.

Он сделал паузу, давая мне подумать, а парни ошарашено переглянулись у меня за спиной.

– Так больше не может продолжаться, – понизив тон и убрав из голоса угрожающие нотки, заменив их состраданием, продолжил он. – Ты оборотень. Ты не должна так жить. Ты гордое и вольное существо.

Да что вы понимаете!? Вы ничего обо мне не знаете! Ничего… Вы не знаете, через что мне пришлось пройти. По сравнению с тем, что было, побои – это малая плата за «нормальную» жизнь. По щекам невольно полились слезы. Вслух я, естественно, ничего не сказала, только закрыв лицо руками, тихо всхлипнула, почувствовав руки братьев на своих плечах.

После этого случая начался какой-то кошмар, смазавшийся для меня в один большой круговорот. Перед тем как уйти, я попросила мистера Рисинга не причинять Карлу вреда, но буквально через пару дней неожиданно заявилась служба по защите детей. Карл был в стельку пьян и практически не соображал, он попытался вытурить незваных гостей, но те вломились силой. Оказавшись в доме, служащие осмотрели комнаты на верхнем этаже, но, не найдя меня, спустились, чтобы допросить Карла, когда я вернулась со школы и, обнаружив пару полицейских машин, в ужасе бросилась к своему опекуну, думая, что с ним что-то случилось. Меня тут же оттащили от Карла и велели идти собирать вещи. Я кричала, вырывалась, но не кусалась, потому как не знала, может ли передаваться ликонтропия по средством пореза или укуса. В прошлый раз Карл не превратился, возможно, я была слишком мала, но я все еще опасаюсь. Я плакала, просила пустить меня к Карлу, но меня только дальше оттаскивали от него, он тоже пытался высвободиться из наручников и отбиться от полицейских, выкрикивая ругательства. От такого обилия эмоций и адреналина он быстро протрезвел.

– Отпустите моего ребенка! Эшли! – Так он кричал, пока его пытались усадить в машину, в конце концов, я не унималась, пока его не увезли. Как только меня отпустили, я выбежала на дорогу. Я хотела броситься следом, бежать за ним и не важно, что это привлечет ненужное внимание, но в этот момент увидела машину Агаты и все мысли разом вылетели из головы. Она мне поможет!

Я бросилась к женщине, не успела она покинуть салон автомобиля. Я заливалась слезами у нее на пиджаке, просила и умоляла убедить их вернуть мне Карла. В ответ она лишь крепко обняла меня, но так ничего не сказала и не сделала. Мои руки опустились. Что происходит? Почему его забрали? Он ничего плохого не делал! Он ведь почти нашел работу! Он обещал купить мне новую игрушку с первой зарплаты!

Поговорив со служащими, Агата вызвалась присмотреть за мной несколько дней до вынесения приговора, как мой куратор. Карла осудят, когда выяснятся все обстоятельства. Она повела меня в комнату, где якобы находились мои вещи, но вместо этого под удивленные взгляды я направилась в гараж. Все мои пожитки уместились в школьную сумку, кроме пингвина, его пришлось нести в руках.

Я видела, когда садилась в машину Агаты, как полицейские заглянули в гараж, после моего ухода. По их лицам я могу представить, что они испытали, а сочувственные взгляды в мою сторону едва не вывели меня из себя, поэтому чтобы никого и ничего не видеть я рухнула на заднее сиденье машины, прижимая к груди игрушку, отрезая себя от реальности.

Давать показания против Карла меня не заставили, но мои синяки сказали все сами за себя. Я присутствовала на суде и видела, как быстро поседел мужчина за каких-то восемь дней, ожидая своей участи в местной тюрьме. Агата сидела рядом и крепко сжимала мою руку весь процесс. Когда одного за другим в зал вводили свидетелей, я уловила знакомый запах одеколона. Обернувшись, я наткнулась на незнакомого мужчину, очень похожего на нашего учителя истории. Меня он тоже заметил, но виду не подал.

Когда процесс окончился, Карла собирались уводить, а я вдруг подбежала к мужчине и крепко его обняла, чем ввела в замешательство всех окружающих.

– Прости, – тихо всхлипнула я, зарывшись носом ему в грудь. – Из-за меня у тебя неприятности.

– Все нормально, малышка. Это я должен извиняться, – он аккуратно, поднял руки и обнял меня. Крепких объятий не вышло, так как его движения все еще были ограничены наручниками. Когда он поднял руки, охрана резко ухватилась за оружие, готовая в любой момент его применить, но оно не требовалось. – Прости, что не смог присматривать за тобой лучше.

– И не нужно, ты уже сделал слишком много, – хоть мы и старались говорить тихо, в зале стояла такая тишина, что было сложно разговаривать шепотом, чтобы тебя не услышали. – Спасибо за все.

– Тебе спасибо, малышка, – напоследок он поцеловал меня в макушку и выпустил из рук, – живи.

– Карл… – мне было очень сложно его отпустить, и я до последнего удерживала его за край тюремной рубахи, пока материя не выскользнула у меня из рук.

Сзади ко мне подошла Агата, осторожно кладя руку на мое плечо и крепко его сжав.

– Все наладится, – тихо шепнула она ободряюще. Все начали расходиться, негромко переговариваясь. Среди тем были и наши с Карлом отношения. Многие предполагали, что он спал со мной или, как это часто бывает, жертва влюбляется в своего мучителя, но они все крупно ошибаются. Они ни черта не знают про меня и Карла…

– Что теперь со мной будет? – Когда мы ехали с Агатой в гостиницу, где она остановилась, почти неслышно спросила я, уже не зная, чего ожидать. Мой привычный мир рухнул и, если я теперь еще и потеряю связь с Агатой, я точно не проживу.

– В прошлый раз я позволила тебе выбрать опекуна, но в этот раз этим займусь я, хорошо? – Попыталась улыбнуться женщина, не отрываясь от дороги. В последние дни, как назло, зарядил дождь и не хотел прекращаться. Дорогу было практически не видно.

– Кто теперь? – С легкой издевкой спросила я. Лучше Карла семьи уже не будет.

– Слушай, я знаю, что крупно ошиблась в последний раз! Кто же мог знать, что такие милые люди окажутся помешанными садистами?! – Улыбка спала с ее лица, а пальцы сильнее сжали руль. Ей тоже неприятно вспоминать ту семейку, от которой я чудом смогла сбежать. Я ее не осуждаю, люди всегда судят по внешнему виду, забывая, что внешность обманчива и за маской приветливой красивой женщины может прятаться настоящая маньячка.

– Мои инстинкты, когда я тебе говорила, что не хочу к ним, – грустно вздохнула я, отворачиваясь к окну.

– Я списала это на обычный детский страх перед чем-то новым. Они незнакомые тебе люди, ты видела их всего пару раз, и тут они решили тебя удочерить. Что еще я могла подумать?

– Не заводись, я тебя не виню, – осадила я Агату, пока разговор не перешел в более неприятное русло. – Кто на этот раз?

– Тебе понравится, – глубоко вдохнув, чтобы успокоиться, женщина вернула себе улыбку.

– Ты в этом так уверена?