– Сделать с этим что-нибудь можно? – Бросив на меня жалостливый взгляд, спросила Роуз. Они слышали весь процесс, и им явно не нравилось то, как я реагировала.

– Не могу сказать, – удрученно качнула головой Эмили, вставая ближе к мужу. – Как я уже сказала, мне нужно оборудование. Приходите ко мне в среду, я проведу несколько тестов и точно тебе отвечу. Хорошо?

– Хорошо, – согласно кивнула «мама», обняв меня за плечи. Мы вернулись к остальным Рисингам. Те, видя наши невеселые лица, задавать вопросы не стали, только освободили нам место, чтобы мы могли расположиться со всеми.

Какое-то время мы просто сидели, смотря на звездное небо, а потом завыл Лукас, и его подхватили остальные, преобразившись. Я тоже поучаствовала в общем хоре. Выли даже люди, что пришли с некоторыми из стай. Как правило, если оборотень связывает свою жизнь с человеком – их ребенок обязательно окажется оборотнем. Гены волка всегда преобладают, но могут проявиться не сразу, как у чистокровных, а со временем. Такие люди и полукровки становятся частью стаи.

Когда концерт закончился, мы стали укладываться спать. Мне досталось место между братьями, как они и обещали. Согретая их теплом я быстро уснула, уткнувшись носом в темную шерсть Дэвида.

[1] «Красный свет, зеленый свет» – Американский аналог игры «Море волнуется раз»

Запах. Повсюду этот запах. Аконит. От него кружится голова, становясь свинцовой, лишая воли и желания, подавляя и дурманя. Скрежет решетки. Ядовитый мерзкий смех. Крик, и свист кожаного ремня. Боль. Адская всепоглощающая боль. И когда ты падаешь без сил, а голос охрип от истошных воплей, ты лежишь не в силах пошевелить даже пальцем. Слез нет. Они давно высохли, потому что «маме» не нравятся слезы.

Когда боль уходит, и ты открываешь глаза, понимаешь, что лежишь в снегу посреди леса. Морозный воздух приятно ласкает изнывающую спину, успокаивая боль. Вдохнув полной грудью, ты чувствуешь, что в округе никого нет. Только ты и лес. Тихий. Спокойный. Мертвый. Нет ничего живого на много миль вокруг. Ты встаешь и просто ковыляешь по белому пушистому снегу, оставляя алые следы, принадлежащие не человеку, но зверю. Ты не чувствуешь холода, ведь тебя греет теплая шкура. Ты крадешься, но при этом идешь на двух ногах. Проходят долгие часы, прежде чем замечаешь ветхую постройку среди деревьев. Почти полностью сгоревший дом. Даже особняк. Обнесенный невысоким полуразрушенным каменным забором. Погнутые ворота лежат на земле. На столбах в выбитом круге зияет волчья пасть. Деревянная часть дома сгорела целиком, а каменная обуглилась, но большую ее часть разрушило что-то большое. Ты приближаешься, как вдруг под ногами хрустит ветка. Нет. Кость. Повсюду разбросаны кости, но они не принадлежат ни человеку, ни волку. Вся мебель, что не сгорела, сгнила от времени. Ты проходишь дальше. Всё глубже и глубже в дом, туда, куда ведут тебя ноги. Видя, что осталось от твоей стаи, ты плачешь, но из глаз бежит не вода, а кровь. Вскоре ты находишь два оставшихся скелета. Монстры, что так отчаянно защищались, стали просто воспоминанием. Ты падаешь на колени и тянешь когтистые руки к двум белоснежным черепам и крепко прижимаешь их к груди, а губы могут повторять только одно: «Простите. Простите меня».

Я проснулась в холодном поту и резко села, затравленно оглядываясь по сторонам. Убедившись, что всё хорошо и я всё еще в овраге вместе со стаей, немного успокоилась. В горле встал ком, а живот неприятно скрутило. Встав, чтобы не разбудить братьев, я поспешно удалилась в лес, где меня и стошнило. Всё-таки нормальная еда не для меня. Было раннее утро и солнце едва показалось на горизонте, но лагерь еще спал безмятежным сном. Выйдя из зарослей, поежившись, я оглянулась на плед, что остался лежать, придавленный двумя волками. Остальная стая, тесно прижавшись друг к другу, спали рядом, но одного я не нашла, сколько бы не всматривалась в клубок из черной шерсти.

Спать не хотелось, но что делать до пробуждения остальных я не знала, поэтому решила просто прогуляться, но сначала надо хотя бы умыться и прополоскать рот. Возле речки уже кто-то был. Он сидел, сгорбившись, склонив голову над водной гладью, жадно лакая. Я присела рядом, опуская руку в холодную воду. Это немного взбодрило. Зачерпнув полные ладони, я ополоснула лицо, растирая щеки и глаза.

– Не спится? – Закончив с питьем, парень перекинулся. Теперь вместо волка рядом сидел брат, поджав под себя одну ногу, а вторую согнув в колене, утирая губы тыльной стороной руки. Про мою отлучку в кусты он и словом не обмолвился, но, думаю, запах почуял.

– Угу, – прекратив терзать свое лицо, я грустно посмотрела на отражение. От синяка уже ничего не осталось. Долго он держался.

– Кошмары? – Так же не поворачивая головы, спросил он, как только я, опять зачерпнув полные ладони, попила воды. Во рту все еще осталось неприятное послевкусие.

– Как ты узнал? – Украдкой посмотрев на брата, удивилась я, вытирая губы рукавом.

– Ты ворочалась во сне, – негромко отозвался он, теребя подобранный камушек.

– Сильно?

– Не очень, иначе разбудила бы этих, – кивком головы он указал в сторону нашей стаи.

– Понятно…

– Что снилось?

– Лес, – задумчиво подняв голову, я наблюдала, как солнечный диск медленно поднимается из-за холмов.

– Это хорошо, – поймав мой удивленный взгляд, он пояснил, – для волков это символизирует дом.

– Дом мне тоже снился, – немного погодя вздохнула я.

– Скучаешь?

– Нет, я мало что помню.

– Тебе лучше еще поспать, – осмотрев окрестности, посоветовал парень.

– Но скоро рассвет, – растеряно смотрю на него.

– Сегодня можно спать до полудня, – улыбнувшись краешком губ, брюнет поднялся на ноги, подавая мне руку. Кажется, у меня дежавю. – Пошли.

Мы вернулись к стае, но забраться под плед было не суждено. Оба зверя, спали на нем, тесно прижавшись друг к дружке. Тут что-то мокрое и теплое ткнулось мне в ладонь. Опустив взгляд, я увидела Шона в образе волка, что призывно мотнул головой на покрывало. Он улегся первым, а я разместилась у него под боком, использовав вместо подушки. Слушая его сердце и перебирая пальцами густую жесткую шерсть, я не заметила, как уснула.

***

Овраг. Лагерь оборотней. Все мирно посапывают в окружении своих стай. Один из оборотней заворочался во сне и, недовольно морщась, открыл глаза. Дернув лапой, он не почувствовал уснувшей вместе с ними девушки. Приподняв косматую голову, он оторопело замер, не ожидая увидеть, как его новоявленная сестра безмятежно спит в компании его старшего брата.

Но не это его поразило больше всего, а то с какой нежностью черный волк смотрел на девушку. Впервые он видел своего брата таким… Он даже не заметил, что за ними наблюдают. Волк осторожно, чтобы не разбудить, дотронулся носом до ее виска, а после зарылся в волосы, жадно вдыхая запах. Эшли заворочалась. Отстранившись, Шон вновь посмотрел на шатенку, и Заку на мгновение показалось, будто на его морде проступила полуулыбка. Положив голову на лапы, он всё смотрел на нее, пока сам не забылся крепким сном.

Всё еще находясь под впечатлением, парень проморгался и даже мотнул головой, но видение в виде спящей парочки не пропало. Хитро оскалившись, Закари опустил голову, закрывая глаза. Сейчас он даже немного начал понимать, почему его брат так странно вел себя в последнее время. Он просто сходит с ума от запаха, но так как Эшли еще нет шестнадцати она не ощущает того же и ему ничего не остается, только как ждать. Дэвида, конечно, жаль, ведь, кажется, ему тоже не безразлична их сестра, но с наступлением ее шестнадцатилетния, она будет полностью принадлежать Шону.

Вздохнув, парень в последний раз бросил взгляд на спящих брата с сестрой и, сильнее свернувшись, заснул.

***

Мне снова снился лес. Только в этот раз было лето, и сам лес дышал жизнью. Всё вокруг цвело и радовалось теплым денькам. Хоть солнце и припекало, но в тени крон было вполне прохладно. Поймав встречный ветерок, донёсший до меня запах цветов, я опустила взгляд на лапы. Я была в образе волка. Моя шерсть была белее самого чистого снега. Я прислушалась к ощущениям. Запахи, цвета, звуки всё было иным. Четче, ярче, красивее! По телу бегала мелкая дрожь от переполняющей его силы. Размяв лапы, я осмотрелась, как тут мимо среди кустов промчалась черная тень. Не раздумывая, я бросилась следом, неожиданно вспомнив, что мы играем в салочки, и сейчас вожу я. Быстро нагнав его, я игриво укусила его за хвост и тут же сменила направление. Теперь он бежал за мной. Мы носились по лесу как дети, играя и дурачась, пока не выскочили на поляну возле небольшого родника. Утолив разыгравшуюся жажду, мы повалились на траву, оборачиваясь. Слушая пение птиц, скрип качающихся деревьев, шелест листвы, журчание воды и шуршание мелкого зверья в траве, я лежала у парня на груди, наслаждаясь биением его сердца, что билось в унисон с моим.