Именно так я и оказался в этом положении.

Экран загорается.

ПРИЗРАК8640: Регистрация, Вайпер.

Я выдыхаю и провожу одной рукой по волосам, а другой начинаю набирать текст.

ВАЙПЕР69: Мышь поймана. Больше она никому не будет пищать.

Мое имя пользователя — это моя личная шутка. Я знаю, что федералов, на которых я работаю, раздражает то, что к нему привязано что-то такое похожее на малолетку. Но мне нравится напоминать им, что я сам по себе. Я снабжаю их информацией, но я не один из их серьезных, носящих значки, прихлебателей. Я буду делать все по-своему.

ПРИЗРАК8640: Убедись, что если они пищат, то это слышишь именно ты. Я буду на связи.

Чат отключается, и я резко выдыхаю.

Я прекрасно понимаю, в какое положение я себя поставил. Я сам могу оказаться под стражей, если сделаю неверный шаг. Федералы могут многое повесить на меня, если захотят. Возможно, я смогу заключить чертовски выгодную сделку, учитывая, как много я им скормил, но это может не спасти меня за решеткой. И если это случится, есть только два варианта развития событий.

Первый — я окажусь в генной тюрьме, где умру в считанные дни. Как только отец узнает о моем предательстве, за мной придут люди изнутри, готовые вылить мои кишки на пол. Другой — держать меня в постоянной одиночке, чтобы этого не произошло. И даже тогда отец заплатит охраннику, чтобы тот убил меня. Тюрьма для меня означает смерть, если о том, что я делаю, станет известно. Если я разозлю федералов настолько, что они перестанут меня защищать.

Но, честно говоря, я в любом случае предпочту умереть, чем оказаться за решеткой.

Я стиснул зубы и провел обеими руками по волосам. Меня бесит, что я вообще в это ввязался. Что мой отец настолько чертовски жаден, что не может удовлетвориться теми миллиардами, которые у него уже есть, что торговли оружием и наркотиками недостаточно. Ему пришлось окунуться в торговлю людьми, и я почувствовал себя морально обязанным остановить его. Теперь я здесь, играю в более опасную игру, чем та, в которой я когда-либо хотел участвовать.

Я поднимаюсь со стула и направляюсь к лестнице. Я моргаю, когда оказываюсь на втором этаже, свет почти болезненно яркий после долгих часов сидения в темноте, где были только неоновые экраны. Я сильно тру глаза пятками ладоней и направляюсь на кухню, где, как я знаю, у меня припрятано немного хорошего спиртного.

Мне нужно выпить.

В ближайшем шкафу стоит бутылка «Бельведера», и я достаю ее, хватаю первую попавшуюся кружку и наливаю себе здоровую порцию. Обычно даже в собственном доме я бы вел себя немного более стильно — достал бы нормальный стакан, налил напиток и сидел бы, потягивая его. Но после того дня, что у меня был, мне наплевать. Я глотаю его как воду, наливаю второй стакан и тоже глотаю. А потом я роняю кружку в раковину с такой силой, что она раскалывается, и бегу наверх в ванную, чтобы принять второй горячий душ. Я все еще нахожу кровь в щелях своих пальцев, как я и предполагал. Часть из них, вероятно, принадлежит тому человеку недельной давности, часть — еще одному, которого меня попросили разобрать на части сегодня. На этот раз ничего общего с моими собственными грехами. Просто кто-то другой перечил моему отцу и поплатился за это.

Было время, когда насилие казалось мне отдушиной. Теперь оно кажется изнурительным. Бессмысленным. И в свои тридцать с небольшим лет я знаю, что слишком молод, чтобы чувствовать такое изнеможение от жестокости жизни.

Я долго стою под горячими струями, упираясь руками в кафель, позволяя им стекать по волосам и спине, по мышцам, которые все еще закручены туже, чем пружина. Даже тепло и пар не могут помочь мне расслабиться после прошедшего дня. Мне нужно что-то получше. Но сейчас слишком поздний вечер, чтобы выходить в город в поисках лучшего отвлечения, а мне нужна моя кровать. Я чертовски измотан.

Я выключаю душ, выхожу из него, грубо вытираюсь, прохожу голым в темную спальню и падаю на кровать. Я закрываю глаза, чувствуя, как сон уже одолевает меня, задерживаясь лишь настолько, что я успеваю набросить на себя одеяло, прежде чем проваливаюсь в сон.

Но сон для меня редко бывает спокойным. И сегодняшняя ночь ничем не отличается от других.

Я снова на складе, металлическая конструкция горячая и вонючая, но на этот раз это я, висящий на цепях, я с раскаленными железными кандалами, обмотанными вокруг моих запястий, мои босые пальцы едва касаются бетона подо мной. Моя кожа обнажена для лезвия в руке Льва — моего брата, его улыбка злая, когда он приближается ко мне, в глазах блеск удовлетворения.

Он хотел этого. Ждал, когда я облажаюсь. Думал о том дне, когда он сможет сделать со мной то, что всегда хотел. То, что хотели сделать другие мои братья.

Кончик ножа вонзается внутрь.

— Это будет медленно, — пробормотал он. — Я так же хорош в этом, как и ты, Иван. Я просто не хотел, чтобы ты знал…

Во сне боль усиливается, становится острой и горячей, и я просыпаюсь, резко сев в постели. Ладони пульсируют, и я понимаю, откуда взялась эта боль: мои руки были сжаты так сильно, что даже короткие ногти глубоко вонзились в ладони. Я вытряхиваю их, втягивая глубокий, дрожащий вдох, сидя в темноте и пытаясь вернуть себе самообладание.

Холодный пот струится по моей коже. Мне нужно отвлечься. Мне нужно снять напряжение. Что-то получше, чем просто подцепить девушку в баре.

Я импульсивно достаю телефон и нажимаю на последнее сообщение, которое я отправил одному из своих близких друзей. Лео — хороший друг, не имеющий прямых связей с мафией, Братвой или любой другой известной мне преступной группировкой. Он просто богат, как дерьмо, благодаря тому, что родился удачливым и сделал хорошие инвестиции после того, как попал в свой трастовый фонд. Я довольно часто тусуюсь с ним, а также с парой других друзей, и с ним всегда приятно влипнуть в неприятности.

Особенно в те неприятности, на которые я сейчас настроен.

Я: Давай сходим куда-нибудь завтра вечером. Маскарад. Мне нужно выпустить пар.

Я бросаю телефон на кровать рядом с собой и откидываюсь на подушки. Пульс и дыхание пришли в норму, но до сна еще далеко. Этот кошмар слишком близок к тому, чтобы стать реальной возможностью, и страх бурлит в моем нутре, напоминая мне о том, в какое опасное положение я себя поставил.

Те вещи, которые я совершил, такие как то, что я сделал сегодня с этим человеком, меркнут по сравнению с тем, что сделает со мной моя семья, если меня поймают.

Мой телефон пищит, и я тянусь к нему, щурясь, когда поднимаю его.

ЛЕО: Маскарад? Да, черт возьми. Я в деле. Я напишу Джонасу и Брэду, может, они тоже захотят пойти.

Я быстро отправляю ответное сообщение:

Я: Звучит отлично, — а затем снова бросаю телефон и закрываю глаза. Мне удалось поспать всего пару часов, прежде чем кошмар разбудил меня. С такими темпами мне повезет, если удастся поспать еще пару. А мне нужно быть более отдохнувшим, чем сейчас.

Если я хочу выжить, мне нужно быть на высоте.

***

Я приезжаю в «Маскарад», один из самых сокровенных секретов Чикаго, в десять вечера следующего дня. Я сам сел за руль, радуясь возможности вывести свой «Мустанг» из гаража, и подъехал к парковщику, одарив стоящего там мужчину пристальным взглядом, когда передавал ему ключи. На самом деле он скорее мальчишка, ему не больше девятнадцати, и он смотрит на гладкую черную машину с выражением, близким к поклонению.

— Не поцарапай ее, мать твою. — Говорю я ему и иду к Лео и другим парням.

Лео разговаривает с кем-то по телефону. Джонас прислонился к стене и курит сигарету, а Брэду не терпится попасть внутрь. Я его не виню. Удовольствия, которые предлагает «Маскарад», очень заманчивы, и я тоже с нетерпением жду этой ночи.

— Готовы, мальчики? — Спрашиваю я с ухмылкой, и Джонас затягивается сигаретой, а Лео поднимает палец, давая мне понять, что ему нужна еще одна минута на звонок. Мы с нетерпением ждем, пока он закончит и выключит свой телефон. Нам придется сдать свою электронику, как только мы окажемся внутри — одно из многочисленных правил клуба.