ШАРЛОТТА

Когда я просыпаюсь, то на мгновение не понимаю, где нахожусь. Голова болит. Обычно я не пью столько, чтобы получить похмелье, но один или два раза оно у меня было, и это ощущение хуже, чем когда-либо. Как только я открываю глаза, яркий свет жалит их и усиливает резкую боль, я так же быстро закрываю их.

Но это не может изменить того факта, что я знаю, что нахожусь не там, где должна быть. Я должна быть в своей квартире, дома, в своей постели. Где бы я ни была, этого не дом — здесь пахнет не так, чистотой в антисептическом смысле, почти как в больнице, но не совсем. Пустота, словно слишком отфильтрованный воздух. Ничего похожего на мягкий лавандовый аромат спрея для комнат, которым я пользуюсь дома, обычно дополненный запахами лимона и базилика из моих чистящих средств. Простыни и одеяло на ощупь жесткие, совсем не похожи на мягкие, уютные постельные принадлежности, которые есть у меня дома.

Я боюсь открыть глаза и узнать, что произошло, потому что тогда мне придется смириться с тем, что что-то случилось. Что мужчина в моей квартире, внезапное давление на горло, все вокруг погрузилось в темноту — все это не было каким-то ужасным сном.

Тогда и то сообщение от брата Нейта, наверное, не было сном.

Я крепко зажмуриваю глаза, пытаясь выкинуть эту картинку из головы. Но не могу. Нейт, окровавленный и раздетый догола, послание, вырезанное на его груди. Я не могу представить, кто и зачем мог сделать такое. Нейт — засранец, претенциозный мудак с завышенным чувством собственного достоинства, который думает, что может оправдать свою измену мне отговорками о том, что слишком уважает меня, чтобы просить о том, чего хочет в постели. Но я не могу представить, что могло послужить основанием для такого поступка. Уровень насилия, который я никогда не представляла себе вне фантастики.

Это был он? Веном? Я чувствую укол вины, думая, что мои фантазии в Интернете могли привести к этому. Я в ярости на Нейта и не хочу, чтобы он возвращался в мою жизнь, но это не значит, что я хотела, чтобы с ним случилось именно это.

Я не уверена, что хочу, чтобы это случилось с кем-то.

О Боже, неужели это случится со мной?

Вспышка паники пронзает мою грудь. Я должна открыть глаза. Я должна быть храброй и выяснить, что случилось.

На мгновение, перед тем как открыть их, у меня мелькнула надежда, что, возможно, мне это действительно привиделось. Может быть, я воображаю все те сенсорные сигналы, которые говорят мне, что я не в своей спальне, не дома.

Я моргаю, давая свету проникнуть внутрь, и вся надежда рушится.

Я в гостиничном номере. Это сразу бросается в глаза. Причем, судя по всему, довольно среднего класса. Кровать застелена жестким пуховым одеялом с цветочным узором, которое могли положить сюда в любое время за последние два десятилетия, а на полу лежит бежевый ковер. Стены кремовые, мебель из темного прессованного дерева. По обе стороны кровати висят две маленькие лампы, их кнопочные выключатели — единственный намек на современность.

Телефона нет. Я замечаю это почти сразу и поднимаюсь на ноги, паника усиливается. В гостиничных номерах всегда есть телефоны. Всегда. Кто-то убрал этот?

Я прижимаю руку к груди, сердце начинает биться быстрее. Воспоминания о прошлой ночи снова нахлынули на меня, подталкивая к грани того, что, как мне кажется, может быть приближающимся приступом паники. Я не знаю. Раньше у меня такого не было. Ближе всего к этому я была в ту ночь, когда узнала, что Нейт мне изменил. Я никогда не жила такой жизнью, которая вызывает приступы паники.

До этого момента я не понимала, насколько мне везло.

Я была такой глупой. Я думала, что Веном никак не сможет найти меня в реальной жизни. Мои фантазии никак не могли меня выследить. Я думала, что я в безопасности, потому что знаю достаточно об интернете, чтобы замести следы. Я работаю в сфере технологий, черт возьми. Но он должно быть лучше меня. Достаточно хорош, чтобы найти меня. Достаточно одержим, чтобы преследовать меня.

Я не должна была идти домой после того, как получила сообщение о Нейте. Я должна была пойти к Джаз домой. Пойти в отель. Что угодно, только не идти в одиночестве в свою квартиру, где мужчина в маске ждал, чтобы схватить меня.

Я осторожно поднимаю руку и касаюсь места на шее, которое все еще болит. Должно быть, он знал, где найти точку давления. По крайней мере, он не накачал меня наркотиками. Эта мысль вызывает у меня придушенный, почти истерический смех, потому что я не могу поверить, что это действительно то, что только что пришло мне в голову. Что блядь случилось, и что заставило меня подумать об этом?

Моя одежда все еще на мне. Еще одна хорошая новость. Я отодвигаю одеяло, хмурясь, когда до меня доходит, что он не только не раздевал меня, но и накрыл.

Меня преследовали, вырубили, похитили, отвезли в отель бог знает где, а потом почтительно уложили в постель, не снимая одежды, пока я не проснулась.

Что-то во всем этом не так.

Я осторожно свешиваю ноги с кровати, вспомнив, что телефон и сумочка были при мне, когда я вошла в квартиру. Возможно, я уронила их, когда меня схватили, но это не мешает мне начать искать их в любом случае — в ящике рядом с кроватью, вокруг стола, кресла, даже в ящиках комода. Но там ничего нет. Только мои туфли, которые он все-таки снял и поставил рядом с кроватью.

И тут я понимаю, что душ работает.

Я бросаю взгляд на цифровые часы рядом с кроватью — семь утра. Если предположить, что я все еще нахожусь в том же часовом поясе, то никто с работы или Джаз еще не заметил моего отсутствия. Единственная зацепка, по которой Джаз может догадаться, что что-то не так, — это то, что я не написала ей вчера вечером, что добралась до дома.

Я осторожно встаю, стараясь не издавать никаких звуков, когда мои ноги ступают по ковру. Во рту пересохло, а голова все еще болит — тупая боль в основании шеи, которая заставляет меня потянуться назад и прижать пальцы к ней, желая получить какое-нибудь обезболивающее.

Но мне нужно попытаться выбраться отсюда. Насколько я знаю, дверь гостиничного номера нельзя запереть изнутри… Я пробую ручку двери, но она не поддается. Я долго смотрю на нее, пытаясь понять, как такое возможно. Рядом с дверью что-то лежит, маленькая черная коробочка.

Почти в бешенстве я ковыряю ее ногтями, пытаясь оторвать. Она не поддается, и я чувствую, как учащается пульс, а глаза начинают гореть от слез, когда я снова дергаю за ручку двери. Если не колотить по двери кулаками и не кричать, я не знаю, что еще можно сделать.

Повернувшись, я смотрю в сторону окна. Как высоко мы находимся? Я пересекаю комнату так быстро, как только могу, ковер заглушает мои шаги, и прислоняюсь к окну, глядя вниз.

Мы находимся как минимум на втором этаже, а может, и выше. Под окном нет ничего, кроме асфальта. Если бы мне удалось открыть окно, я бы не выбралась из этого падения целой и невредимой. Скорее всего, я поранюсь настолько, что не успею позвать на помощь, прежде чем он снова доберется до меня, а если кто-то и увидит меня, я могу пораниться настолько сильно, что это будет бесполезно.

Я хочу выбраться отсюда. Но я не хочу, чтобы меня парализовало, и я навсегда осталась бы калекой и без работы.

Что люди делают в подобных ситуациях? Я не знаю. Я не смотрю настоящие преступления и не читаю книг, которые могли бы подсказать мне ответ на этот вопрос. Я в ловушке, и чувство паники нарастает, пока мои мысли не затуманиваются, а тупая боль в затылке становится только сильнее.

Звук душа выключается…

Черт. Я тяжело сглатываю и поворачиваюсь лицом к двери в ванную, руками хватаюсь за подоконник, судорожно оглядываясь по сторонам в поисках чего-нибудь, что можно было бы использовать в качестве оружия. Я не хочу быть беззащитной. Я не хочу…

Дверь открывается, и я замираю, готовая закричать.

Мой рот открывается, но из него не вырывается ни звука, когда я вижу Ивана, стоящего в дверном проеме в одном лишь полотенце, обернутом вокруг бедер…