Зато у меня будет достаточно времени, чтобы разработать план, как сорвать свидание Шарлотты и Джошуа.

Субботним утром я хорошо одеваюсь: надеваю джинсы и темно-синюю футболку с длинными рукавами. Я еду на своем «Мустанге» в город, паркуюсь в нескольких кварталах от места, где, как я знаю, Шарлотта встречается с Джошуа за чашечкой кофе, и бодро шагаю к кафе, зная из сообщений, что он сказал ей, что приедет немного раньше, чтобы занять для них столик. Я также знаю, что она опаздывает — у нее сдох фен.

Я вижу Джошуа, как только захожу в кафе. Он сидит чуть поодаль за маленьким столиком, перед ним уже стоит чашка кофе, и он листает свой телефон. Не теряя ни секунды, я сажусь напротив него, и он резко поднимает глаза. На его лице появляется улыбка в тот момент, когда он думает, что сейчас сядет Шарлотта, и так же быстро исчезает, когда он видит меня.

— Простите, — говорит он резко. — Что бы вы ни продавали, мне это неинтересно. И у меня здесь свидание, так что…

— Именно поэтому я здесь. — Говорю я ему категорично. Его глаза блуждают по моему лицу, рассматривая фиолетовые и желтые синяки, все еще заживающие порезы и полу-опухший глаз. Я вижу, как его мысли крутятся в голове, пытаясь понять, есть ли какая-то связь между Шарлоттой и тем, как я выгляжу, и паникой, скрывающейся за этим. Джошуа не из тех, кто хорошо переносит насилие, я вижу это по тому, как он слегка позеленел, глядя на мои раны.

— Я не имею к этому никакого отношения, — весело говорю я ему. — Просто небольшой казус, вот и все. Но у нас с Шарлоттой просто небольшая размолвка. Мы еще не помирились, и я знаю, что она мстит мне, отправляясь на это свидание. Поэтому, вместо того чтобы вмешиваться в происходящее, ты встанешь и уйдешь, прямо сейчас. Как можно быстрее, пока она не появилась и не увидела тебя. И чтобы подсластить сделку… — Я достаю из кармана пачку банкнот и протягиваю ему через стол. — Здесь пять тысяч. Наличные. Я знаю, что ты стоишь гораздо больше, но пять штук — это пять штук, не так ли? Конечно, ты не настолько богат, чтобы не оценить эту сумму по достоинству.

Брови Джошуа поднялись почти до линии волос.

— Я не понимаю… — бормочет он, и на его скулах появляются красные пятна. Я сдерживаю смех, потому что уже вижу, к чему это приведет. Я уже видел это раньше, с мужчинами, которых я пытал. Гордость Джошуа вступила в игру, и он попытается сделать стойку, чтобы убедить меня в том, что он больше, чем я.

К сожалению, я уже знаю, что это не так.

— Я просто говорю тебе, чтобы ты убирался из этой кофейни и взял взятку. — Я одариваю его холодной улыбкой. — Я не хочу прибегать к угрозам, Джошуа. Но Шарлотта скоро будет здесь, так что, если тебе нужны деньги, я предлагаю тебе взять их и уйти.

— Или что? — Его голос звучит в полную силу, но он смотрит на меня так, словно действительно считает, что в этой схватке он может победить.

— Джошуа, я могу пойти домой прямо сейчас, и через двадцать минут все твои счета будут опустошены. — На моем лице все еще застыла холодная, приятная улыбка, если бы кто-нибудь заглянул, то подумал бы, что мы просто разговариваем о делах. — Мне не нужно и пальцем трогать тебя, чтобы причинить тебе вред. Я могу забрать каждый твой цент, взломать твой кредит на машину и отдать ее в залог, подделать ордер на арест, на рассмотрение которого уйдет несколько дней и дорогостоящий адвокат, и выкинуть его. Я могу разрушить твою жизнь несколькими нажатиями клавиш, Джош. Поэтому я советую тебе уйти. Она того не стоит.

Последнее — первая ложь, которую я ему сказал. Шарлотта того стоит. Она стоит всего этого и даже больше, и я уверен в этом больше, чем в чем-либо за последнее время. Но Джошуа еще не знает этого, и если я добьюсь своего, он никогда не узнает.

На одну короткую секунду мне кажется, что он собирается продолжать спорить. Но потом он смотрит на меня, и, что бы он ни увидел на моем лице, похоже, он понимает, что я не лгу и не блефую.

— Ладно. — Он берет деньги со стола. — Не стоит это все того, чтобы…

— Осторожно, — предупреждаю я его, холодная улыбка все еще на моем лице. — Насилие все еще в силе, в зависимости от того, что ты скажешь о Шарлотте.

Холодная злобность в моем голосе, похоже, убедила его. Он засовывает деньги в карман и, оставив кофе, направляется к входной двери. Я смотрю, как он выходит на улицу, бегом по тротуару, и тянусь за кружкой, пригубив ее, пока смотрю, как он уходит. Латте с корицей — совсем неплохо.

К приходу Шарлотты я уже заказал себе кофе — тыквенный латте со специями, потому что он вкусный, что бы кто ни говорил, и расположился в угловом кресле у каменного камина, делая вид, что читаю книгу, которую принес с собой. Вместо того чтобы читать, я скрытно наблюдаю за дверью, ожидая, когда она войдет.

Когда она входит, я чувствую, как сердце в груди замирает. Она выглядит прекрасно, как всегда, одета в вельветовую юбку цвета ржавчины, которая на пару дюймов выше колен, мягкий свитер кремового цвета и табачно-коричневые конные сапоги до колена. Ее волосы распущены, такие густые и волнистые, что я чувствую, как у меня чешутся ладони от желания прикоснуться к ним.

Я чувствую себя виноватым, когда вижу, как она оглядывается по сторонам, и яркая улыбка, которая была на ее лице, исчезает. Очевидно, что она ожидала увидеть здесь Джошуа, а его нет. Я также готов поспорить, что он не писал ей, он не глупый человек, и у меня такое чувство, что он знал, что я каким-то образом узнаю.

Если бы я был хорошим человеком, я бы оставил ее в покое. Я бы позволил ей провести свидание с кофе с безопасным, хорошим, нормальным выбором и тихо ушел бы из ее жизни. У этого нет хорошего конца, я знаю это. Никакого.

Но, глядя на нее поверх своей книги, я понимаю, что для меня не существует реального выбора. Больше нет. Потому что голод, который я испытываю, глядя на нее, не является безопасным, нормальным или хорошим. Я нуждаюсь в ней, жажду ее, и у меня такое чувство, что это потому, что она так сильно отличается от того, с чем я живу изо дня в день.

Мой мир жесток. Уродлив. Мстителен. Шарлотта невинна, добра и мила, и я хочу упиваться этим, подойти к ней так близко, чтобы ощутить все это на своей коже, и в то же время я хочу полностью разрушить ее.

Она все еще стоит перед дверью, вид у нее слегка удрученный, и я закрываю книгу и быстро встаю, пока она не ушла.

— Шарлотта?

Она поворачивает голову на звук моего голоса, и ее рот открывается, когда она видит меня — от шока, вызванного моим появлением, или от моего помятого и избитого вида, я не могу точно сказать, что именно.

— Иван? — В ее голосе звучит то же недоверие, что и тогда, когда она нашла меня на балконе во время гала-вечера, и у меня в груди все сжимается при мысли о той ночи.

— Я просто пил кофе и читал и тут ты. — Я протягиваю ей книгу, и она смотрит на нее в течение нескольких секунд, прежде чем снова взглянуть мне в лицо. — Ты выглядишь расстроенной. Все в порядке?

— Нет, я… — Она быстро моргает, как будто пытается разобраться в своих мыслях. — Я должна была встретиться здесь с одним человеком, чтобы выпить кофе, но, похоже, он не пришел. — Она прикусывает губу, ее взгляд снова скользит по моему лицу. — Иван, что с тобой случилось?

В ее голосе звучит искреннее беспокойство. Я не сомневаюсь, что она все еще расстроена из-за того, что произошло на гала-вечере, и нашего последующего отмененного свидания, но она не настолько расстроена, чтобы ей было все равно. Это дает мне новый проблеск надежды.

— Несчастный случай. — Я потираю затылок одной рукой, выглядя при этом смущенным. — Упал с мотоцикла. Ребра тоже сильно помяты. Это случилось в ночь гала-вечера, после того как я уехал. Вот почему…

На лице Шарлотты появилось понимание.

— Вот почему ты отменил наше свидание. — Ее глаза расширились. — Иван, почему ты просто не сказал мне? Почему ты солгал об этом?

Я почувствовал еще один проблеск вины. Если бы ты только знала, голубка. Это самое меньшее.