И все это время я думаю о том, как уничтожу Шарлотту Уильямс для любого другого мужчины.

***

В понедельник утром я привел свой наспех составленный план в действие. Разумнее всего было бы отложить личную встречу с ней, дав себе время тщательно продумать, как я это сделаю. Но правда в том, что я не могу ждать.

Я провел остаток выходных, не в силах выбросить ее из головы, постоянно находясь в полусонном состоянии и чертовски расстроенный воспоминаниями о ней, распростертой на бархатной кровати для меня. Сегодня утром я проснулся от снов о ней, не мог встать с постели, пока не заставил себя снова кончить от мыслей о ней, застыл в душе, просто представляя ее рядом с собой. Мне нужно увидеть ее снова, с отчаянием, превосходящим все, что я когда-либо чувствовал раньше.

Это было бы тревожно, если бы я мог удерживать свои мысли в порядке достаточно долго, чтобы действительно позволить им погрузиться в себя.

Я уже знаю, где она работает. Придумать способ «столкнуться» с ней было так же просто, как взломать ее банковские записи. Неудивительно, что несколько раз в неделю она обедает в одном и том же кафе. Я понятия не имею, будет ли она там сегодня, но я готов следить за ней каждый день, пока она не придет.

Надеюсь, она будет одна.

То, как я одеваюсь на день, — это просто маска другого рода. Когда я предоставлен сам себе, я предпочитаю удобные футболки и черные джинсы или брюки-карго. Когда я иду в «Маскарад», с моим фальшивым британским акцентом и прикрытыми всеми характерными чертами лица, я надеваю сшитый на заказ костюм. Иногда, на семейные мероприятия, с которых я не могу уйти, я делаю то же самое.

Сегодня мне нужно быть таким мужчиной, который мог бы сесть за ланч с Шарлоттой Уильямс, какой она бывает каждый день. Не тем мужчиной, которого она встретила в клубе вчера вечером, и уж точно не тем, кто я есть на самом деле.

Я достаю пару темно-коричневых чиносов и кремовую рубашку хенли. Достаточно стильно, чтобы выглядеть как человек ее социального статуса, вышедший на обед, но не настолько нарядно, чтобы напомнить ей о Нейте или о мужчине, которого она встретила в клубе прошлой ночью. Несмотря на все мои усилия скрыть свою личность там, она видела часть моего лица. Я не могу сбрасывать со счетов возможность того, что она может заподозрить меня, если увидит меня одетым так, как я был там.

Это не то, чем я готов рисковать.

Кроме того, я привык входить в разные обличья. Я постоянно делаю это в Интернете. В реальности это вызывает лишь легкий дискомфорт. Когда я заканчиваю собираться, проверяю, чисто ли я выбрит, аккуратно ли уложены мои волосы, а не как обычно, в лохматом беспорядке, который я оставляю, человек в зеркале превращается в другую версию меня самого.

Думаю, Шарлотту это привлечет. Я выгляжу как человек, в которого она сможет влюбиться. Кто-то непохожий на ее бывшего, но не настолько далеко выходящий за пределы ее зоны комфорта, чтобы она меня боялась.

Во всяком случае, такова цель.

Когда я выхожу из дома, воздух на улице свежий и прохладный — осень наступает быстро и стремительно, ведь уже близок октябрь. Я глубоко вдыхаю этот воздух, чувствуя, как немного расслабляюсь от ощущения его присутствия в легких, успокаивающего меня. Осень и зима — мои любимые времена года. Мне нравится, что воздух холоднее, что мир кажется более пустым, что темнеет раньше. Это похоже на состояние души, которое мне больше подходит. Оно заставляет меня чувствовать себя своим.

Это идеальный день, чтобы вести свой «Мустанг» с опущенными стеклами, настолько, что я даже не обращаю внимания на утренние чикагские пробки и на то, что я вообще встал так рано. Но возможность снова увидеть Шарлотту была достаточной, чтобы сделать последнюю часть поездки стоящей, самой по себе. Я включаю музыку, откидываюсь на спинку кожаного сиденья, и все мысли о моей семье и о том, что я вынужден делать для них, об опасностях, с которыми я сталкиваюсь, и о моих отношениях с федералами улетучиваются из моей головы. Все, о чем я думаю, — это она, и мне кажется, что это прорывается сквозь весь стресс, беспокойство и шум, оставляя меня более легким и свободным, чем я был уже несколько месяцев.

Я паркуюсь у гаража в нескольких кварталах от места ее работы, запираю машину и начинаю бодро шагать к тому месту, где должна быть видна Шарлотта, идущая на работу. Через полквартала, пробившись сквозь толпу пассажиров, я вижу ее, идущую по тротуару.

Ее волосы убраны, оставляя обнаженными великолепное лицо и длинную тонкую шею. На ней темные джинсы, облегающие ее идеальную фигуру, темно-синяя рубашка на пуговицах с закатанными до локтей рукавами и пара черных замшевых ботильонов. Она останавливается в нескольких ярдах от фасада своего здания, и я с любопытством наблюдаю за ней с того места, где остановился, прислонившись к углу соседнего здания в пределах видимости, как будто просто жду, когда меня подвезут.

К обочине подъезжает машина, из которой выходит другая женщина, которая была с ней в клубе, и быстро обнимает Шарлотту, после чего они обе начинают идти к зданию. Я не удивлен — в ходе моего изучения Шарлотты выяснилось, что ее подруга тоже работает с ней, но в отделе кадров. Я не стал копать дальше Джаз Бакир — она не та женщина, которая меня интересует, и у меня не было желания нарушать ее личную жизнь.

Я не монстр и не преследователь.

Мне просто нужно получше узнать Шарлотту. На более ровном поле. Там, где ей будет комфортно.

Я смотрю ей вслед, пока она не исчезает в здании, через стеклянные двери, пока она не пропадает из моего поля зрения. А потом я отталкиваюсь от стены и направляюсь к знакомому кафе, где могу подождать, пока не придет ее время идти на ланч.

***

Я прихожу в кафе «L'Rose» за час до начала корпоративного обеда, не желая упустить момент, когда Шарлотта может зайти. Я устраиваюсь с книгой — купленным детективом, который давно хотел прочитать, — и второй чашкой кофе за день.

Я не суеверный человек и не верю в совпадения, но даже мне кажется ироничным, что после первой встречи с Шарлоттой в роскошном «Маскараде», вдохновленном Версалем, я во второй раз встречусь с ней в маленьком французском бистро. И ее безопасное слово там — Париж. Это еще один признак того, насколько одержимым я уже стал, что не могу не считать это знаком, хотя знаю, что все это полная чушь.

Сразу после полудня я поднимаю глаза и вижу Шарлотту, которая идет к одному из маленьких круглых железных столиков во внутреннем дворике. Мой пульс мгновенно подскакивает к горлу, все мои чувства приходят в боевую готовность, но я чувствую острый укол разочарования, когда вижу, что с ней Джаз. Обе женщины занимают места по разные стороны стола, говорят что-то своему серверу, что я не могу уловить, и я думаю, не стоит ли мне считать сегодняшний день проигранным. Дочитать главу, выпить кофе и отправиться домой, чтобы разобраться со всеми делами, которые мне действительно следовало бы сделать сегодня. Прийти завтра, и на следующий день, и сколько бы дней после этого ни потребовалось, чтобы Шарлотта осталась одна.

Это был бы разумный способ справиться с ситуацией.

С ее подругой в качестве буфера вполне возможно, что Шарлотта отвергнет любое мое предложение и полностью закроет перспективу чего-либо между нами после того, как я прерву ее обед. Но я не могу заставить себя уйти. Это похоже на физическую невозможность, как будто я не могу просто встать и уйти. Я наблюдаю за тем, как официант приносит им воду и принимает их заказ, и снова и снова думаю о том, что мне следует просто уйти и попробовать в другой день.

Но я не могу. Я не могу уйти от нее. Это еще одна причина, по которой я должен это сделать, но, когда я встаю из-за стола, я уже знаю, что пойду в направлении того, чего я хочу больше всего на свете.

К черту последствия.

— Извините, мисс. — Мой голос, когда я останавливаюсь в футе от их столика, — мой собственный. Не отточенный британский акцент, который я использую в «Маскараде» и который Шарлотта слышала вчера вечером, а мой собственный русский акцент второго поколения, смесь густого акцента моей семьи, с которым я рос всю свою жизнь, и американцев, с которыми я общаюсь каждый день. — Простите, что прерываю, но я не смог удержаться.