Мой рот открывается, когда я смотрю на него.

— Ты знаешь, что я пью?

— Я очень наблюдательный. — Он улыбается. — И у джина очень специфический запах.

Он подается вперед, придвигаясь ко мне так, что между нами остается еще меньше пространства, меньше чем на расстоянии вытянутой руки. Он достаточно близко, чтобы я чувствовала тепло его тела, ощущала лесной запах его одеколона.

— И очень специфический вкус, — пробормотал он, снова опуская взгляд к моему рту. — Я бы хотел узнать, каков он на вкус на тебе.

— Я… я не знаю, хочу ли я целоваться. — Я уже думала об этом раньше. Поцелуи кажутся мне приятными. Интимными. То, чего не сделаешь с незнакомцем, которого используют только для секса. Целовал ли Нейт других своих женщин? Задаюсь я вопросом, глядя на мужчину в маске, стоящего передо мной. Думаю, да. Не думаю, что мужчины — особенно такие, как Нейт, придают такое значение поцелуям.

Я делаю шаг назад, чтобы оставить между собой и этим незнакомцем побольше пространства. Голова кружится, а я выпила всего один стакан. Все это кажется очень странным.

То, что говорит мне этот мужчина, звучит хорошо. Слишком хорошо. Я представляю себе, как кто-то говорит это после свидания. Нескольких свиданий. После вина, ужинов и ночных прогулок. Все эти вещи, которые согревают. Но он говорит их мне, даже не зная моего имени, через несколько секунд после знакомства. Он пытается соблазнить меня.

Но именно для этого я здесь. Не так ли?

Я тяжело сглатываю, когда бармен приносит нам вторую порцию напитков. Такие вещи мне еще никто не говорил. Никто никогда не говорил, что хочет попробовать меня на вкус. Мужчины, с которыми я встречаюсь, такие, как Нейт, мужчины, которые носят рубашки-поло по выходным и имеют инвестиционные счета, не говорят таких вещей.

— Это слишком для тебя? — Мужчина слегка наклоняет голову, и пытается прочесть, в моих глазах сквозь барьер маски, что можно мне сказать и сделать. Глаза у него темно-синие, как я вижу теперь, когда он так близко.

Не похоже, что он меня осуждает. Похоже, он осторожничает. Убеждается, что это то, чего я хочу. От этой мысли мне становится спокойнее.

— Я не знаю, чего хочу, — признаюсь я. — Я впервые в таком месте.

— Я вижу. — И снова в его голосе нет осуждения. Это просто наблюдение. — Мы можем просто поговорить, если хочешь.

Это меня удивляет. Это не тот клуб, куда люди приходят поговорить, я это знаю. Но он жестом показывает на один из кожаных диванов в правой части комнаты, подальше от игровой зоны, где я вижу несколько пар, которые начинают присаживаться.

— Мы можем присесть. Узнать друг друга получше. Анонимно, конечно. — Его глаза озорно блестят, как будто он прекрасно понимает, насколько нелепо это заявление. Вся цель этого места в том, чтобы не знать друг друга. Но я ценю то, что он пытается заставить меня чувствовать себя комфортно.

Я оглядываюсь на Джаз, которая нетерпеливо отмахивается от меня рукой. Я прикусываю губу, подавляя смех, и киваю.

— Хорошо, — говорю я ему, и он легко встает, с грацией хищной кошки, а его рука в перчатке обвивает мою.

— Тогда пойдем со мной.

Ощущение кожи на моей голой ладони странно эротично. Я полностью одета, но он — еще больше, и эта дрожь снова пробегает по позвоночнику, застревая между бедер. У меня перехватывает дыхание, когда он подводит меня к одному из диванов, опускается на него, перекидывает одну руку через спинку и выжидающе смотрит на меня.

Я опускаюсь рядом с ним, скрещивая ноги в лодыжках, и делаю нервный глоток своего напитка.

— Не может быть, чтобы ты пришел сюда просто поговорить, — мягко говорю я. — Я уверена, что здесь полно женщин, которые готовы сделать все, что угодно, прямо сейчас. Без всяких этих прелюдий. — Я прикусываю губу, и он улыбается.

— Ты уже расслабляешься. Только посмотри — намек. — Его улыбка достигает глаз, и я смотрю на его полный рот, и по мне снова разливается жар. Он смотрит на меня так, будто хочет съесть. В моей голове раздается голос Джаз, и я сжимаю руки вокруг своего бокала, нервные бабочки снова порхают во мне. — Я сижу здесь рядом с тобой, потому что хочу этого, — продолжает он. — Я бы предпочел сидеть здесь и разговаривать с тобой, чем делать что-то еще, с кем-то еще, в этом клубе прямо сейчас.

Прилив эмоций захлестывает меня, сжимая в груди. Он даже не представляет, что это простое заявление, сказанное так просто, значит для меня сейчас. От одной мысли о том, что кто-то предпочел бы быть со мной, а не с другой женщиной, у меня перехватывает дыхание, и я чувствую себя слишком эмоциональной для того места, где мы находимся — особенно учитывая тот факт, что я никогда больше не увижу этого человека. Я придаю этим словам гораздо больше значения, чем следовало бы. Но я ничего не могу с собой поделать.

Я пришла сюда, потому что хотела почувствовать себя желанной. И он делает это прямо сейчас. Он дает мне все, что мне нужно, одним лишь простым заявлением.

Может, Джаз была права. Может, это место — именно то, что мне сейчас нужно.

Я вдыхаю, набираясь смелости, и делаю еще один глоток своего напитка. Часть меня все еще нервничает и сомневается, хочет бежать домой, туда, где все знакомо и безопасно. Но сейчас мой дом частично испорчен, он полон воспоминаний о Нейте, о тех временах, когда мы были вместе, и я думала, что они значат больше, чем на самом деле. Если я сейчас вернусь, если уеду, это будет похоже на признание того, что он был прав. Что ему нужно было делать эти вещи с другими женщинами, потому что я никогда бы не сделала этого с ним.

Я хочу доказать себе, что он был неправ. Что в этой ситуации он — полный мудак. И так оно и есть, потому что независимо от того, сделала бы я эти вещи или нет, он должен был бросить меня до того, как изменил мне.

Честно говоря, это было бы не так больно.

Эта мысль сменяется гневом, который я то и дело испытываю с тех пор, как увидела те сообщения. Мне больно, грустно, я не уверена в будущем, но я также в ярости. Я в ярости от того, что он делал подобное с другими женщинами — что он, вероятно, ходил в подобные клубы, что он разыгрывал с ними грязные фантазии, что он никогда, никогда даже не намекал мне, что он может хотеть, чтобы я попыталась удовлетворить его каким-то другим способом, кроме того, что мы уже делали. Что он лгал мне и даже не дал мне шанса.

Я хочу отомстить ему за то, что он причинил мне такую боль. Я хочу отомстить.

Это хорошее начало.

Я делаю еще один глоток своего напитка и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на мужчину рядом со мной.

— А что, если мне захочется не только поговорить? — Шепчу я, нервы трепещут во мне с каждым словом. — Что тогда?

Он улыбается, ленивой, похотливой улыбкой, полной обещаний. Его глаза опускаются к моему рту, затем к груди, к талии, скользят ниже, пока его взгляд не опускается до красных пальцев ног в босоножках на высоком каблуке, а затем снова поднимается к моим глазам.

— Тогда, — медленно произносит он, его голос снова становится глубоким и хриплым, — тогда я сделаю все, что ты захочешь, голубка.

Что-то дрогнуло во мне от этого имени. На его языке оно звучит как ласкательное. И оно звучит намного лучше, чем «крошка» или «малышка», которыми Нейт обычно называл меня.

— А что, если я не знаю, что мне нравится? — Я делаю последний глоток своего напитка, сердце сильно бьется в груди.

— Тогда мы не будем спешить и выясним, что тебе нравится. — Его голос полон обещаний, темный и богатый, и я тяжело сглатываю.

— Мы можем пойти куда-нибудь уединиться? — Я смотрю на перила, окружающие второй этаж, и он кивает, вставая с той же кошачьей грацией протягивая мне руку в перчатке.

— Конечно.

Я ловлю взгляд Джаз, когда мужчина ведет меня к винтовой лестнице. Ее глаза расширяются, и она с энтузиазмом показывает мне большой палец вверх, пока она прихлебывает свой теперь уже полный бокал. Я испытываю чувство вины, зная, что она ни с кем не флиртует, потому что хочет быть уверена, что будет рядом, если она мне понадобится. Надо будет сделать для нее что-нибудь приятное, думаю я, поднимаясь вслед за мужчиной по лестнице. Джаз — хорошая подруга. Самая лучшая подруга. И мне повезло, что она есть в моей жизни.