— Нам просто грустно, — заявляю я ему, отпивая терпкое вино.

— Не в эту секунду. — Джексон ставит бокал на место и наклоняется ко мне, словно хочет поцеловать, но я кладу руку ему на грудь, заставляя остановиться.

— Подожди, сколько тебе лет?

— А тебе? — изумленно произносит он, как будто у меня есть причина его спрашивать.

— Тридцать один, — отвечаю ему.

— Я думал, тебе двадцать четыре, но забеспокоился, вдруг тебе семнадцать или около того, — с видимым облегчением говорит он.

— Семнадцать? Какая бабушка будет устраивать личную жизнь семнадцатилетнего подростка?

— Может быть, твоя, — справедливо замечает Джексон.

— И не поспоришь.

— Мне тридцать три.

— Ладно, значит, все в порядке, — утирая фальшивый пот со лба, выдыхаю я.

— Теперь мне можно тебя поцеловать?

Поскольку между нами уже царит игривое настроение, я прижимаю палец к подбородку, как бы обдумывая его вопрос.

— Даже не знаю.

Он выхватывает у меня из рук бокал с вином и ставит его рядом со своим.

— Ты не знаешь? — удивляется Джексон.

— Ты не умеешь целоваться, — шучу я, пытаясь сохранить серьезность.

Он драматично прижимает руку к груди.

— Правда?

— Типа того, — произношу я, в моем голосе еще меньше серьезности, чем секунду назад.

Джексон подается вперед, и я проваливаюсь глубже в мягкую обивку дивана. Он нависает надо мной, и от этого зрелища в моих жилах разгорается огонь. На его руках проступают мышцы, которых я не замечала, а при расстегнутом воротнике рубашки я вижу их еще больше на его теле.

— Думаешь, мы двигаемся слишком быстро? — спрашивает он. — Я знаю, что ты еще не оправилась и все такое. — На его губах появляется лукавая ухмылка, перед которой я не могу устоять.

— Я в порядке. Наоборот, я возрождаюсь.

— Это самое сексуальное, что мне когда-нибудь говорили, — шепчет Джексон.

Он так близко, что я почти чувствую вкус его губ.

— Знаешь как быстро бьется сердце перед поцелуем? — его слова приятно ласкают мой рот, пока я пытаюсь мыслить ясно.

— А ты? — повторяю его вопрос.

— Никогда не проверял, — заявляет он, нагло улыбаясь.

— Ты тянешь время? — интересуюсь я.

— Просто наслаждаюсь моментом, — тихо отвечает он, прижимаясь своими губами к моим. Сердце заходится в груди, и я понимаю, Джексон чувствует, что делает со мной. Его губы так мягко прижимаются к моим, но движения продуманы до мелочей, как будто он знает, где начинается и заканчивается каждое нервное окончание, и он соединяет эти чувствительные точки. Его рот слегка приоткрывается, и я следую его движениям, чувствуя ласку языка. Он прижимается ко мне всем телом, нежно касаясь ладонями моего лица, перебирая пальцами распущенные пряди волос. Я тихонько постанываю, а его хватка, в свою очередь, крепнет.

Наши тела сплетаются, когда Джексон поднимает меня на руках с дивана.

Куда мы идем, что делаем и как все обернется, меня ничуть не волнует, потому что Джексон каждым поцелуем крадет ритм моего сердца. Я не могу представить себе ничего прекраснее, но что-то подсказывает мне, лучшее еще впереди. Он скользит губами по моей шее, посылая теплый и восхитительный импульс по рукам и груди.

Впервые оказавшись в его квартире, я не удивлена, обнаружив кровать королевских размеров в центре безупречно оформленной спальни, выдержанной в голубых, серых и белых тонах. И еще меньше поражена, когда резко падаю на его матрас, похожий на облако. Джексон снова опускается на меня и приникает к моим губам, а покрывало порхает вокруг нас, словно буря из перьев.

— Ты нужна мне. Как же долго я тебя искал.

Во мне нарастает жар, и я обхватываю его ногами за талию, притягивая ближе к себе, расстегивая одну за другой пуговицы на рубашке, нежно проводя пальцами по центру груди.

— Не думала, что ты существуешь, — задыхаясь, признаюсь я ему.

— Я здесь. — Он тянет за платье, медленно стягивая его через голову, прежде чем его губы касаются моих ключиц, а затем кружевной линии бюстгальтера. Джексон проводит рукой по моей спине, и я чувствую, как легко расстегивается застежка бюстгальтера.

— У меня никогда не было врача, — бормочу, выгибая спину навстречу ему, страстно желая новых дразнящих прикосновений.

— Я рад это слышать, — шепчет Джексон, прижимаясь губами к моей груди.

Беспокойно вожу руками по его твердому телу, не находя ничего, за что можно было бы ухватиться, но это не имеет никакого значения, когда Джексон перехватывает мои руки и вдавливает их в подушку над моей головой. Он окончательно завладевает моим телом и всеми моими чувствами. Кончиками пальцев легко проводит по краю моих трусиков, а затем спускает их вниз, позволяя шелковой ткани льнуть ко мне невыносимо долго.

Я закрываю глаза, пытаясь набраться терпения, когда слышу шорох со стороны тумбочки. Мне хочется пошевелить руками и помочь ему с боксерами, но я покорно жду, оставаясь на месте.

Мир вокруг меня вращается и хранит молчание, пока Джексон снимает последний предмет одежды, разделяющий нас. Он надевает презерватив, и я открываю глаза, чтобы взглянуть на этого удивительного мужчину, который теперь обнажен и открыт. Он так же безупречен снаружи, как и внутри.

Джексон прижимается своим гладким телом к моему, трение и синхронные движения между нами вызывают непередаваемые ощущения, заставляя осознать разницу между простым соитием и страстным переплетением в бесконечной симфонии желания. Я пытаюсь сдержать рвущиеся из горла стоны, но, когда между нами выступают бисеринки пота, а воздух перестает поступать в легкие, бессильно падаю навзничь.

Все еще пытаясь втянуть в себя воздух, я чувствую себя так, словно утонула в омуте соблазна. Выплеск эмоций и напряжение последних дней превращают меня в тряпичную куклу, которую Джексон удобно прижимает к своему телу.

— Ну что, я оживил тебя? — нежно шепчет он мне на ухо.

— Думаю, ты заставил меня по-новому взглянуть на это слово, — отвечаю я.

Джексон приподнимается на боку, перебирая пальцами спутанные пряди моих волос.

— Где ты пропадала? — нежно спрашивает он.

— Превращала свою жизнь в бардак. — Слова не были смешными, но я не смогла удержаться от смеха. Наверное, у меня хорошо получается устраивать кавардак.

— Я всегда считал, что отношения между двумя людьми крепнут со временем, но ошибся. Кажется, все начинается со связи и перерастает в нечто большее, нежели я могу постичь в данный момент.

— Ты гениальный человек, — сообщаю я ему. Мне нравится, что Джексон без стыда признает, что его житейские суждения порой неверны из-за отсутствия опыта.

— Спасибо. — Он выглядит удивленным, услышав простодушный отзыв на его понимание жизни, но мне нечего добавить, потому что я с ним согласна. — Эмма, мне хочется проводить с тобой больше времени, но знай, я не буду торопить события. Хочу, чтобы наши отношения развивались иначе, как те, что были у тебя с Майком. Я даже не хочу, чтобы ты сравнивала нас и думала о том, насколько я лучше для тебя. Просто хочу, чтобы ты относилась ко мне, как к новой главе в своей жизни. — Джексон прерывает свои объяснения коротким, нежным поцелуем, и, хотя я открываю рот, чтобы ответить, он нежно кладет палец на мои губы. — Однако я не могу притворяться, что если мы будем держаться подальше друг от друга, чтобы исцелиться, это уменьшит ту боль, через которую мы оба прошли.

Я бы не согласилась, следуя на деле всем этим негласным правилам свиданий, но мне никогда не нравились правила.

— Джексон, я только с тобой почувствовала настоящий уют и удовлетворение, и мне не нужно время, чтобы осознать это, — честно говорю ему.

— Значит, мы на одной волне? — уточняет он.

Я щурю глаза, стыдясь того, что собираюсь сказать после всего двух свиданий с этим человеком, но мне надоело тратить драгоценные минуты своей жизни.

— Ты будешь смеяться надо мной, если я попрошу тебя стать моим парнем?

— Только если ты не будешь смеяться, когда я попрошу тебя надеть мое школьное кольцо.