Вдвоем они приблизились к костру, Динка чуть впереди, Тирсвад за ее спиной. Хоегард поднял голову и, взглянув на Динку, открыл было рот, чтобы что-то сказать. Но Динка опередила его.

— Если ты сейчас скажешь хоть слово, — пригрозила она, наставив на Хоегарда указательный палец, — то я превращу тебя в горстку пепла!

Хоегард закрыл рот и перевел взгляд на огонь в костре. Динка уселась поближе к костру рядом с ним. Тирсвад устроился с другой стороны от нее.

— Мне тоже молчать? — подал голос Шторос, сидевший по другую сторону от Хоегарда. Динка подняла на него глаза и наткнулась на его хмурый взгляд.

— Тебе… — процедила она, поджав губы, — вообще держаться от меня подальше и не отсвечивать. Иначе я за себя не отвечаю!

— Это еще почему? — подозрительно сощурился Шторос, продолжая сверлить ее взглядом.

— Потому что ты, злобный похотливый ублюдок, ударил меня! Дважды! — рявкнула Динка, вскакивая на ноги и сжимая кулаки. — После того, как меня избил Джо, я поклялась убить любого, кто поднимет на меня руку. А ты. Посмел. Меня. Ударить.

— Этого не было! — зарычал Шторос, тоже вскакивая на ноги. — Ты врешь, маленькая наглая лгунья!

— Я бы показала тебе какие остались кровоподтеки на груди и на затылке, если бы на мне все не заживало, как на собаке, — горько проговорила Динка, теряя свой пыл и обессиленно опускаясь на землю. Хоегард молча протянул ей прутик с нанизанным обжаренным на костре мясом. Тирсвад уже жевал.

— Надеюсь, что это не мясо тех мерзких птиц? — подозрительно сказала Динка, разглядывая предложенный ей кусок.

— На груди и на затылке? — Шторос все еще стоял, нахмурившись и сверля Динку взглядом. Но Динка махнула на него рукой, давая понять, что их спор уже ее не интересует.

— А у нее были эти кровоподтеки, когда мы вытащили ее из гнезда, — вставил Тирсвад, глядя на Штороса.

— Нет, это не те птицы. Мы косулю поймали, — успокоил Динку Хоегард, кивая на ближайшие кусты, из которых торчала наполовину освежеванная нога с копытом на конце.

— Да знаю я, что были, — рявкнул Шторос. — Если я сам снимал ее со спины Дайма. Но откуда?

— Я же говорю, что это ты меня ударил, — пожала плечами Динка.

— Он не мог тебя ударить, — вдруг встал на защиту Штороса Дайм, сидевший напротив. И Динка вздрогнула от осознания того, что в пылу перепалки совсем забыла о его присутствии. Она подняла голову и застыла, встретившись глазами с внимательным взглядом медовых глаз, в глубине которых вспыхивали золотые искорки.

Дайм, которым она так восхищалась, потерю которого так горько оплакивала, который каждый раз приходил ей на помощь, словно рыцарь в сияющих доспехах, с которым они едва встретились после долгой разлуки. Сейчас он сидел напротив нее, и она чувствовала, что между ними не мирно потрескивающий костер, а бездонная пропасть. Она совсем не знала его.

Она не знала о чем с ним можно разговаривать, не знала как он к ней относится, не знала кто он вообще такой. Он за все время их знакомства ничего о себе не рассказывал. На все вопросы отвечал уклончиво. Больше слушал, чем говорил. Раздавал советы, но ни разу не поделился своими переживаниями. И вот сейчас она даже не представляла, о чем он думает. Рад ли он снова видеть ее и остальных? Она скользнула взглядом по загадочному шраму на его подбородке. Даже об этом он ей так и не сказал. Лишь однажды признался в любви, но так… Как будто и не по настоящему. А только, чтобы только ее успокоить, когда она разнервничалась. Чтобы она отвязалась и не донимала его своими вопросами. Чтобы… Горло сдавило спазмом.

— Ты не можешь этого утверждать, — проговорила она севшим голосом. — Ты тоже был не в себе. Вы все… — ее голос надломился, и Динка обвела вокруг себя раскрытой ладонью.

— Что тебе сделал я? — Дайм встал и, обойдя вокруг костра, приблизился к Динке, нависая над ней мощью своего огромного тела.

— Ты? — взвилась Динка, мгновенно выходя из себя и вскакивая на ноги. — Ты ничего не сделал. Совсем. Ты вел себя как обычно, как будто я для тебя пустое место! — выкрикнула она, прожигая его взглядом.

Густые брови Дайма поползли вверх.

— Ты никогда не была для меня пустым местом, — проговорил он спокойно и укоризненно покачал головой. И Динке стало стыдно за свою вспыльчивость, она снова перед ним почувствовала себя нашкодившим щенком.

— Почему я этого никогда не чувствовала? — прошептала она, едва сдерживаясь, чтобы не разреветься. — Я всегда, всегда любила тебя. С самого первого дня, с первой нашей встречи. Я сразу этого не поняла, но сейчас я ясно чувствую это. А ты… Ты играл со мной, как с забавной зверушкой. Ты пользовался мной, чтобы получить силу. Ты присвоил меня, чтобы поддержать свой статус и авторитет среди вас. Ты отдавал мне приказы. Ты… Ты ни разу не дал мне понять, что я для тебя что-то значу!

Дайм молча слушал ее гневную тираду, и по лицу его нельзя было ничего прочитать. Лишь глубже стала складка между бровями на переносице. Он, не сводя с нее глаз, медленно согнул сначала одну ногу, опускаясь перед Динкой на одно колено, а затем и другую. Динка потрясенно смотрела на коленопреклоненного Вожака. Остальные, казалось, тоже перестали даже дышать.

— Я люблю тебя, Динка. Я не знаю, когда это началось. И не умею выразить свои чувства. Но ты никогда не была для меня просто «зверушкой», я никогда не пользовался тобой ради выгоды. Единственное о чем я мечтал все это время — защитить тебя, сделать тебя счастливой, но, видимо, не справился… Прямо сейчас я знаю, что дороже тебя у меня никого нет, — проговорил он охрипшим голосом. — Если ты решила отказаться от меня, то…

Динка жестом остановила его, и он осекся на полуслове. А она продолжала стоять и растерянно смотреть на него. Это было так нелепо выслушивать признания в любви, стоя среди дикого тропического леса обнаженной, с телом, покрытым запекшейся кровью и потом другого мужчины. На таком расстоянии от нее Дайм наверняка чуял запах чужой спермы и ее удовлетворенного желания, и это не мешало ему стоять перед ней на коленях и признаваться в любви. Динка судорожно втянула воздух и выпалила:

— Докажи!

— Что? — опешил Дайм, глядя на нее снизу вверх.

— Что ты любишь меня. Докажи! И я не буду отказываться от тебя, — уже тверже проговорила Динка. Она сама не понимала, чего она хочет. Разве его позы и его признания было недостаточно? Что-то внутри упрямо твердило, что нет, этого недостаточно. Нужно доверие, которого между ними не было.

— Дай мне время, — тихо попросил Дайм. — Я докажу тебе, как сильно я тебя люблю.

Динка кивнула и попятилась, а затем развернулась и бегом бросилась в заросли. Босые ноги кололи сухие ветки, широкие листья хлестали по лицу, но она бежала, куда глаза глядят. Все это было слишком сложно для девочки, которая совсем недавно не знала, что такое любовь, а теперь отчаянно хотела ее всеми фибрами своей души.

Она остановилась около мелкого звонко журчащего ручья с пресной водой и принялась остервенело плескать себе в пылающее лицо холодную воду. Динка нисколько не удивилась тому, что рядом с ней беззвучно вышел из кустов Тирсвад и молча присел на корточки у ручья.

Динка, скользнув по нему взглядом, посмотрела на свои руки. Грязь, кровь, копоть стекали с них черными разводами. Страшно было даже представить на кого она похожа. Динка принялась сосредоточенно отмывать лицо, уши, шею, зачерпывая воду ладонями. Было не очень удобно мыться в мелком ручье, но она вдруг испытала острое желание привести себя в порядок.

Тирсвад встал, оторвал два широких листа с растущего неподалеку дерева и свернул их кульками. Динка покосилась на него, не понимая, что он задумал. Но он положил один кулек поперек ручья, а вторым зачерпнул воду и, приблизившись к Динке, полил ей воду тонкой струйкой на спину, помогая рукой смывать грязь. Динка благодарно вздохнула.

— Скажи, а я сделал тебе что-то плохое? — тихо спросил Тирсвад, поливая воду Динке между лопаток и смывая ладонью грязь со спины.