Динка встала с кровати и потянулась. Как же приятно чувствовать себя здоровой! Ветоши между ног не было, и промежность была чистая, совершенно сухая. Динка оглядела каюту и обнаружила свою одежду на стуле, постиранную и аккуратно сложенную. Неужели варрэны и об этом позаботились? Одевать чистое белье на грязное по ощущениям тело было неприятно. Надо попросить Хоегарда сводить ее в душ. А еще…

Дверь тихо приоткрылась, на пороге появился сероглазый варрэн, и тут же нахмурился, оглядывая ее.

— Хоегард, — Динка с разбега бросилась к нему в объятия, прижавшись щекой к его груди.

— Тебе надо несколько дней полежать в постели. Ты еще не совсем оправилась, — пробормотал он почему-то срывающимся голосом, держа руки раскрытыми, но не пытаясь обнять ее в ответ.

— Ну уж нет! Обратно в постель ты меня не загонишь, — фыркнула Динка. — Я хочу в душ, хочу есть, хочу увидеть остальных парней. Я ужасно по ним соскучилась.

— Тебе со мной было скучно? — улыбнулся Хоегард, слегка отстраняясь и заглядывая ей в лицо.

— Спасибо тебе! — выдохнула Динка с чувством и потянулась губами к его губам. Но Хоегард не стал целовать ее губы, нежно коснувшись губами ее лба.

Он довел ее до душа, а сам остался снаружи на страже.

— Если станет плохо — обязательно зови, — строго наказал он в закрывающуюся дверь.

— Ладно-ладно, — беспечно пропела Динка. В теле была такая легкость, словно она родилась заново.

Душ на корабле был потрясающе устроен. На верхней палубе был установлен огромный бак с пресной водой, который на солнце нагревался. Из него по специальным трубам стекала теплая вода прямо в душ, расположенный на нижней палубе. Это все рассказал ей Хоегард, пока они шли по коридорам внутри корабля.

Динка разделась и с наслаждением подставила свое тело теплым струям воды. Озноба больше не было, наоборот, где-то в глубине тела ощущался комок жара, который согревал, растекаясь по венам, наполняя тело силами и пробуждая после болезни. Динка закрыла глаза, прислушиваясь к новым для себя ощущениям. Жар растекался по телу, его было много… Так много, что он плескался через край, окружая ее, воспламеняя… Он сочился сквозь кожу, стекая на пол вместе с упругими струйками воды.

Дорожки огня сбегают с ее рук, ног, распущенных волос, струятся алыми ручейками по полу, разбегаясь во все стороны. Отец вспыхивает, словно факел, и с воем мечется по горящей избе. Мать горит, и ее длинные волосы огненным плащом окутывают ее.

Динка открыла глаза и в ужасе завизжала. По ее коже плясали языки пламени…

— Динка! — дверь тут же распахнулась, и в душевую кабинку влетел Хоегард.

Динка уставилась на него круглыми от ужаса глазами. Боли она не чувствовала, но слишком отчетливо было видение, как мама истошно кричала, превращаясь в живой факел.

— Динка, — Хоегард бросился к ней и сжал ее в объятиях, не обращая внимания на стекающие по ее телу язычки пламени. — Тише, тише… — зашептал он успокаивающе. — Это всего лишь твоя сила. Сейчас мы возьмем ее под контроль, я помогу тебе.

Динка затихла в его сильных руках. Ужас постепенно отступал. Хоегард рядом, он знает, что нужно делать.

— Отдай мне лишнее, я заберу, — прошептал он ей на ухо, зарываясь рукой во влажные волосы на затылке.

Динка прикрыла глаза, прислушиваясь к клокотавшему в ее теле огню, а затем к держащему ее в объятиях мужчине. В нем тоже был этот огонь. Но его было так мало, буквально капля, по сравнению с тем океаном, который бушевал в ее крови. Она же может подарить ему, наполнить. Динка представила, что выплескивающийся из нее огонь, устремляется в тело Хоегарда, чтобы наполнить его силой.

Вдруг его руки ослабили объятия, хотя полностью и не расцепились, его тело напряглось, выгибаясь и, словно бы, отталкиваясь от нее.

— Теперь закрывай его, — прохрипел он. — Ты сможешь. Это твоя сила.

Динка в страхе подобрала щупальца огня, запирая его в себе, и распахнула глаза. Хоегард опирался руками о стенку душевой по обе стороны от нее и тяжело дышал. Глаза его были закрыты, а его тело, словно тлеющая головня, местами светилось красным даже сквозь мокрую одежду. По коже пробегали язычки пламени и тут же гасли под струями воды.

— Хоегард, — Динка с тревогой обхватила ладонями его лицо. Неужели она опять… снова навредила самому близкому, самому родному человеку.

— Хоегард! — его имя с рыданиями сорвалось с ее губ.

— Я в порядке, — выдавил он, с трудом открывая глаза и кривя губы в подобии улыбки. — А над твоим самоконтролем нам еще придется поработать.

Динка с невероятным облегчением уткнулась лицом в мокрую рубашку на его груди. Некоторое время они стояли под струями воды неподвижно. Динка слушала, как выравнивается его дыхание и сердцебиение. Его кожа перестала полыхать, ожоги затягивались на глазах.

— Ну вот и все, — он выпрямился, слегка отстранился от нее и сжал обеими руками ее плечи.

— Ты в порядке? — с тревогой спросила Динка, поглаживая его по щеке и шее.

— Если не считать того, что ты меня только что чуть не обратила в горстку пепла, — усмехнулся он. — я в полном порядке. Ну и плеснула же ты в меня силы! Не знаю даже, как я выдержал.

— Прости, — прошептала Динка. И вдруг остро ощутила свою наготу, и его близость, тесноту душевой кабины… Он стоял совсем рядом, такой большой, сильный, нежный. Динка подняла глаза, скользя взглядом по его мускулистой груди, облепленной мокрой рубашкой, по его влажной шее, по которой струйками стекала вода, по его подбородку с трогательной ямочкой посредине и мягким губам. И жар совсем другого плана прокатился по ее телу.

— Я хочу тебя, — выдохнула она, подаваясь к нему и с надеждой вглядываясь в серо-голубые глаза. На секунду он застыл, глядя на нее, и в глазах его вспыхнули искры ответного желания. Динка обвила руками его шею, притягивая его к себе, подтянулась и обхватила ногами его талию. Память услужливо подкидывала моменты их близости, его ласк и жарких объятий. Грудь, прижимавшаяся к его груди сквозь мокрую рубашку, стала болезненно чувствительной, а внизу живота сладко заныло в предвкушении. Вот сейчас он подхватит ее под бедра, раздвигая их шире, прижмет ее к стенке душевой и войдет в нее, растягивая, раздвигая ее жаждущее лоно… Но Хоегард неожиданно надавил ей ладонью сверху на колено, расцепляя обвитые вокруг его туловища ноги и вынуждая соскользнуть с его тела. Затем разомкнул руки на своей шее и отстранился, тряхнув головой и обдав ее веером брызг.

— Не сейчас, малышка, — прошептал он, целуя ее в лоб и делая шаг назад.

— Что? — растерянно пробормотала Динка. Совсем не такой реакции она ожидала на свое признание.

— Домывайся, я буду ждать тебя снаружи, — проговорил он, не глядя ей в глаза, и исчез за дверью, оставив ее наедине с потоками воды.

Динка озадаченно смотрела ему вслед. Впервые за все время их знакомства Хоегард ее оттолкнул. Что случилось? Ведь она чувствовала, что он тоже хочет ее. Или… нет? А если после ее болезни, после того, как он ухаживал за ней, и она представала перед ним в самом неприглядном виде, он больше не захочет с ней близости?

Обида и разочарование бушевали в ее душе, но их заглушал страх. Страх того, что… Хоегард отвернется от нее. Что она уже никогда не будет для него такой же привлекательной, как и раньше. На глаза навернулись слезы, но стекающая сверху вода тут же смыла их. Динка принялась яростно тереться мочалкой, словно пытаясь смыть с себя неприятные мысли.

Ничего подобного! Это была временная слабость, и Динка не позволит этому встать между ней и Хоегардом. Вот сейчас она помоется, причешется, нарядится в свою новую красивую одежду, и все будет, как и прежде.

Когда Динка вышла из душевой, уже справившаяся с разочарованием и полностью одетая, Хоегард подпирал стенку неподалеку. На нем до сих пор была мокрая одежда, а на полу под ним натекла целая лужа воды.