— Нет, раньше мы старались все время держаться вместе, — проговорил Шторос. — Мы чувствовали себя на враждебной территории и все время были готовы дать отпор. А сейчас почему-то расслабились и поверили, что все будет хорошо.

Динка почувствовала себя виноватой. Это ее излишняя доверчивость к людям передалась варрэнам, и теперь с Даймом что-то случилось, а они даже не знают как ему помочь.

Некоторое время они молча смотрели на спящий город. Динке надо было бы спать, чтобы завтра быть полной сил. Но сна не было. Хотелось поговорить о чем-нибудь важном, зыбком, спрятанном, чего нельзя обсудить при свете дня.

— Дайм сказал, что в вашем мире ты очень нужен кому-то… О ком он говорил? — спросила Динка чуть слышно.

— Был бы кому-нибудь нужен, не стали бы меня швырять сюда, — ответил он, и в голосе вдруг прорезалась такая тоска, что у Динки на глаза навернулись слезы.

— Не хочешь рассказывать? — с пониманием в голосе спросила она. У каждого из них хранятся в душе такие тайны, что рассказать кому-то просто невозможно. Вот и Дайм до сих пор так и не рассказал ей, почему его выгнали из своего мира.

— Дети… — вдруг проговорил он. — У меня там остались дети. Дочь и трое сыновей.

Динка затаила дыхание, боясь спугнуть его откровенность.

— Мальчишки меня, наверное, и не помнят. Они слишком малы еще тогда были. А вот дочь…

Он надолго замолчал.

— Ты скучаешь по ней? — шепотом спросила Динка.

Шторос посмотрел на нее и ласково взъерошил ей волосы на макушке.

— Она примерно твоего возраста, — сказал он и грустно улыбнулся. — Скоро у нее будет праздник совершеннолетия, после которого она выберет своего первого мужчину. И в такой важный день с ней рядом не будет матери. По моей вине…

— Не будет матери? А что стало с ее мамой? Ты же про Криллу, свою жену?

— Да, ее мать Крилла… Она… — лицо его вдруг перекосилось гримасой боли, и он судорожно сглотнул. Динка терпеливо ждала, не сводя взгляда с его лица. Но он молчал, рваными порциями втягивая в себя воздух, словно бы боролся с подступающими рыданиями.

— Я… — начал он севшим голосом, но тут же осекся. — Ее больше нет… — закончил он невпопад, и его невидящий взгляд устремился вдаль. Динка нежно дотронулась до его руки. Она могла понять его боль. Если он так сильно любил Криллу, а она по какой-то причине погибла…

Но за что же его тогда изгнали? Неужели после смерти возлюбленной он так бесновался, что стал опасен? Это Динка тоже могла понять. Одна мысль о том, что кто-то из дорогих ей мужчин умрет, приводила ее в неистовство. Но у Штороса была не только Крилла. В том мире осталась дорогая его сердцу дочь и трое сыновей. Каково ей сейчас там? Одной одинёшенькой, без отца и матери? Сочувствие к неизвестной ей девушке наполнило Динкину душу. Никому не пожелала бы она такой жизни, какая была у нее самой.

— Твоя дочь очень хотела бы, чтобы ты был рядом с ней в день ее совершеннолетия, — проговорила она, надеясь его утешить. Ей было немного совестно, что она своими вопросами разбередила его раны.

Но Шторос отрицательно покачал головой.

— Она ненавидит меня. Если она узнает, что я жив, то, не задумываясь, убьет меня. И будет совершенно права.

— Я думаю, что она так не сделает, — прошептала Динка.

— Почему же? — невесело усмехнулся Шторос. — Ведь ты убила своего отца, разве нет?

— Ну, это другое, — смутилась Динка. О своем отце она как-то не подумала. Да и вообще, с тех пор как это воспоминание явилось к ней из небытия, она старалась не возвращаться к нему.

— Расскажи, — вдруг предложил Шторос.

Динка тяжело вздохнула. Если не считать той фразы, брошенной ею в истерике на корабле, она никогда и никому об этом не рассказывала. Она и себе-то рассказала об этом совсем недавно. Всю свою жизнь Динка берегла воспоминания об отце. Она помнила взгляд его голубых глаз, обращенный на нее, его сильные руки, подбрасывающие ее до самых небес, его хриплый смех, и резкий запах табака, исходивший от него. Она считала, что любила своего отца. И если бы не несчастный случай, разлучивший их так рано…

А потом она вспомнила, что это она убила своего отца. Динка набрала в грудь воздуха, чтобы начать рассказ, но так и замерла, задержав дыхание. Сначала она хотела сказать о том, что не хотела убивать отца, просто так вышло. Но за секунду до того, как слова сорвались с губ, она поняла, что это ложь. В тот самый момент, когда он занес над лицом матери скалку… В тот самый момент она пожелала убить его всей душой. И он вспыхнул. Потом уже загорелось все остальное, когда он с воем беспорядочно метался по избе. Потом уже загорелась мать. Но в тот момент Динка не жалела о своем поступке.

Она протяжно выдохнула. Шторос терпеливо ждал, устремив взгляд вдаль.

— Я любила его, — наконец проговорила Динка. — Но он бил мою мать, а она кричала, плакала и звала на помощь. Я сидела под столом и ничего не могла сделать. А потом… — голос ее прервался.

Шторос крепче прижал ее к своей груди, и она, отдышавшись, продолжила.

— Потом он собирался убить мать, и я всем сердцем пожелала, чтобы он умер прямо сейчас. И он загорелся. Мне было пять лет.

— Вот и я сразу сгорю, если когда-нибудь встречу свою дочь, — горько проговорил Шторос. — Между тобой и мной гораздо больше общего, чем можно было бы представить.

— Да уж, — грустно проговорила Динка. — По крайней мере, мы можем понять друг друга и не осуждать за то, что случилось в прошлом.

Над холмами на востоке небо начало светлеть.

— Давай спустимся, растолкаем Хоегарда и попытаемся еще немного поспать, — предложил Шторос. Динка кивнула и зябко поежилась. Несмотря на то, что она была завернута в одеяло, утренний воздух был свеж, и бриз со стороны моря набирал силу.

— Как ты меня сюда затащил? — удивилась она, глядя в люк на крыше, который открывался прямо в отведенную им комнату.

— Я хотел дежурить один, но как только вылез сюда, почувствовал себя хреново, — признался Шторос. — Тирсвад помог мне поднять тебя наверх.

Он мягко спрыгнул в комнату и протянул к ней из темноты руки. Динка, не колеблясь, шагнула в проем и очутилась в его объятиях.

Разбуженный Хоегард неохотно сполз с кровати, и Динка набросила ему на плечи свое одеяло. Он благодарно чмокнул ее в лоб и, подтянувшись, скрылся в люке. Динка нырнула в постель под бок спящему Тирсваду. А Тирсвад, не просыпаясь, сгреб ее в охапку и прижал к себе так, что она едва могла дышать. Шторос устроился рядом на месте Хоегарда на узкой лежанке. Динка думала, что после свежести утреннего воздуха и откровенных разговоров она долго не сможет заснуть, но сонные объятия Тирсвада были настолько умиротворяющими, что она уснула практически сразу.

Динка проснулась утром сама и обнаружила, что также лежит, прижавшись к Тирсваду, в то время как он обнимает ее. Она зажмурила глаза и с наслаждением вдохнула его запах, ощущая всем телом его тепло, его близость. Просыпаться совершенно не хотелось, потому что наяву не ждало ничего хорошего. Только выматывающая тревога и мучительные раздумья. Сейчас она ничего этого не хотела. Только урвать еще несколько мгновений покоя и безмятежности на границе сна и яви.

Открылась дверь в комнату, и послышались негромкие шаги. В комнате запахло чем-то съедобным.

— Что она? — спросил Хоегард откуда-то из дальнего угла комнаты.

— Спит еще, — шепотом отозвался Тирсвад.

— Пора будить ее. Нам скоро уже идти к лекарке, — чем-то шурша, проговорил Хоегард.

Ах, лекарка… Динка за волнениями вчерашнего дня и забыла о том, что ее собирались показать лекарю женских болезней. Вчера Хоегард, видимо, нашел подходящую женщину и договорился с ней. Динка совсем не хотела идти к какой-то незнакомой женщине, чтобы та ее еще и осматривала. Она крепче зажмурила глаза и вжалась в грудь Тирсвада.

— Сейчас, еще немного, — шепотом ответил Тирсвад Хоегарду.

Динка почувствовала, как он целует ее в темя, и его рука легонько пробегает по ее спине от затылка до поясницы. Она затаила дыхание, наслаждаясь незатейливой лаской.