— Тебе помочь облачиться или сама справишься? — голос Штороса отвлек ее от созерцания платья. Динка непонимающе моргнула, выныривая из сказочных грез. Шторос уже стоял одетый, словно лорд, в узкие черные брюки, заправленные в высокие сапоги, черный длинный камзол с позолоченными пуговицами, из-под которого выглядывала белоснежная сорочка из тончайшего льна, и изумрудный платок, повязанный на шее хитрым узлом.

— Сию секунду, господин, — суетилась вокруг него хозяйка лавки, поправляя складки камзола и одергивая штанины брюк. — Сейчас я помогу вашей даме облачиться.

Она подхватила Динку под руку и повела в подсобное помещение.

— Постойте, уважаемая, — окликнул ее Шторос. — А где мне найти экипаж?

— Эй, не уходи никуда без меня! — встревожилась Динка. Но Шторос наградил ее снисходительным взглядом. Конечно же он не забыл про невидимую цепь, сковывающую его прочнее железной.

— А поймайте какого-нибудь мальчишку на улице и дайте ему медяк. Он живо приведет вам экипаж, — посоветовала продавщица, увлекая Динку в подсобку и задергивая за собой шторку.

— Ну смотри же, какая красавица! — восхищалась она спустя несколько минут, поворачивая Динку то правым, то левым боком. Динка чувствовала себя двояко. С одной стороны, в этом платье она была настоящей принцессой из сказки. А другой стороны, словно и не Динка это была вовсе.

Динка, которую она знала, могла таскать тяжелые ведра от колодца и убирать навоз тупыми вилами. Еще, Динка могла скакать на лошади без седла и узды, резать глотки бандитам и совращать тюремщиков. Динка могла спалить лес на версту, вместе с армией гвардейцев и рыбацкой деревушкой, и прыгнуть в пасть морскому змею. И это все была Динка. Но чтобы одеть шелестящее шелковое платье, спрятать руки с мозолями от узды и обкусанными от тревоги ногтями в белоснежные кружевные перчатки, одеть на ноги изящные бархатные туфельки с хрустальной пряжкой и сесть в экипаж… О ней ли это? Для нее ли?

Хозяйка лавки, получившая от Штороса не то золотой, не то целых два, суетилась вокруг Динки, завивая пряди волос горячими щипцами и прикалывая их наверх в замысловатую прическу. В довершение туалета, она притащила шкатулку с разноцветными порошками и мазями. Мазнула Динке по губам, отчего они сразу налились алым и заблестели, а затем прошлась пуховой кисточкой по щекам и носу, вызвав у Динки приступ чихания.

Наконец, лавочница удовлетворенно оглядела Динку и распахнула занавеску, приглашая выйти. Динка с досадой подумала о том, что если свидание подразумевает каждый раз такие тщательные приготовления, то она, пожалуй, в будущем обошлась бы и без свиданий. Так она размышляла ровно до того момента, пока не подняла глаза и не наткнулась на взгляд Штороса.

Он смотрел на нее почти всегда. Он смотрел на нее по-разному: с нескрываемой похотью, с нежной страстью, с досадой или насмешкой, с обидой или разочарованием, иногда даже с ненавистью. Ей казалось, что она знает все его взгляды наизусть. Но оказалось, что она ошибалась. Так, как сейчас, он на нее еще никогда не смотрел.

Его глаза распахнулись, а зрачки стали такими широкими, что скрывали почти всю радужку. Он смотрел на нее так, словно впервые увидел и это зрелище вышибло из него дух. Он смотрел так, словно ему вдруг стало трудно дышать. Динка тоже смотрела на него, боясь пошевелиться. Что он сделает следующим шагом? Накинется и сорвет с нее платье или снисходительно усмехнется? Она не знала, как понять выражение его лица.

Шторос шагнул к ней и протянул ей руку, которая тоже оказалась затянута в белую лайковую перчатку. Динка робко коснулась его ладони кончиками пальцев и тоже сделала шаг к нему навстречу. Их лица оказались совсем близко, и разделяло их лишь расстояние в разницу их роста.

— Пошли, моя принцесса, — бархатным голосом проговорил он, не сводя с нее странного взгляда. — Нас ждет экипаж.

Принцесса? Да? Динка не могла поверить своим ушам. Но сделала вид, что так и надо. Если это такая игра, то почему бы и не побыть немного принцессой? Она величественно склонила голову в знак согласия.

На улице действительно стоял экипаж, достойный самой настоящей принцессы. Карета, выкрашенная в белый цвет, с высокими колесами и нарядным кучером на козлах, запряженная двумя белыми же лошадьми. Дверцы и наличники окошек были украшены хитрой резьбой и инкрустированы разноцветными стеклышками, блестевшими на ярком солнце, словно драгоценные камни. В окошках видны были занавески, тонкие, воздушные, ясно-голубого цвета.

Шторос молча открыл дверцу экипажа и протянул руку, чтобы Динка могла опереться. Динка попыталась грациозно войти в карету, опираясь на его руку, однако прекрасное, но чересчур длинное платье, попало под туфлю, Динка об него запнулась и, пытаясь удержать равновесие, с силой приложилась бы головой об низкий проем дверцы, если бы Шторос во-время не подставил ладонь второй руки. А затем он перехватил ее за талию и, удержав от того, чтобы она носом не пробороздила пол кареты, усадил на мягкий диванчик внутри. И сам сел напротив, захлопнув дверцу. Экипаж тронулся с места.

— Не успели начать свидание, я уже все испортила, — смущенно пробормотала Динка, потирая неушибленную макушку.

— Просто моя принцесса еще не привыкла ездить в экипажах. Но скоро мы это исправим, — усмехнулся Шторос без ехидства и сарказма.

— Когда это коза стала принцессой? — пробубнила Динка, все еще не веря в такую разительную перемену в своем спутнике.

— Станет обратно козой, если не прекратит ворчать, — фыркнул Шторос.

Карета мягко покачивалась на булыжной мостовой. Если бы ехали на телеге, то трясло бы неимоверно. А тут лишь легкие убаюкивающие колебания, да медленно проплывающие за окошком утопающие в цветах домики.

Динка решила не отвечать, глядя в окно. Ссориться опять не хотелось, но ничего, кроме очередной колкости в голову не приходило.

— Я никогда не ходил на свидания, а ты? — проговорил Шторос, тоже выглядывая в маленькое окошко.

— Не может быть! — удивилась Динка.

— Ну если совместная охота или набег на лагерь врага можно считать свиданием, — задумчиво сказал Шторос, — то ходил. А так, как сейчас — впервые.

— У нас, в деревне, девушки ходили на свидания с парнями. Ночью, когда стемнеет, они ходили гулять к реке, любовались звездами, держались за руки…

— А после этого у них рождались дети, — хохотнул Шторос.

— Ты только об одном думаешь, — фыркнула Динка. — Рождались, конечно. Но, как правило, успевали сыграть свадьбу раньше.

— А ты почему не ходила к реке, держась с кем-то за руку? — спросил Шторос, протягивая обе руки и обхватывая ее кисть, обтянутую кружевной перчаткой.

Динка посмотрела на него, но он спрашивал серьезно, без тени насмешки.

— Я об этом не задумывалась, — проговорила она. — И не особенно к этому стремилась. В отличие от других девушек, я не мечтала выйти скорее замуж. И надеялась, что на меня как можно дольше никто не обратит внимания.

— И парни не обращали на тебя внимания? — удивился Шторос. — Замечала, что когда ты идешь по улице, мужчины оборачиваются на тебя?

— Замечала, — улыбнулась Динка. — Особенно тогда, когда вы сидели в тюрьме, и от лишнего внимания приходилось отбиваться ножом. Но, с другой стороны, именно это помогло мне проникнуть в тюрьму. Будь я страшилищем, Рях ни за что бы не показал мне тайный ход.

— А дома?

— Дома… — она прикусила нижнюю губу, погрузившись в воспоминания. — Наверное, меня просто боялись и избегали. Уже тогда все чувствовали, что я не такая, что я не человек. Одна я этого не замечала.

— Грустишь от того, что ты оказалась не человеком, — проницательно заметил Шторос.

— Немного, — вздохнула Динка. — Это очень одиноко быть не такой. Но если бы я была такой, как все, то вы бы меня и не взяли с собой.

— Из-за нас у тебя в жизни одни испытания, — горько проговорил Шторос. — Жила бы в своей деревне, вышла бы замуж, нарожала детишек…