— Надень одежду.

— Я ничего из этого не понимаю, — выдавила она.

— Потому что твой отец идиот. Он объяснит, что происходит, когда я приведу тебя к нему.

Она снова задрожала, но на этот раз от страха.

— И ты отведешь меня к нему?

— Я так и сделаю.

Она схватила свою одежду и побежала в ванную, закрывшись там. Я отправил Деклану сообщение, в котором сообщал ему, что происходит, и просил оставаться с Паоло. Я понятия не имел, что задумал Альто, но, похоже, он услышал о предстоящем браке Софии и Адама и послал Паоло первым добраться до нее. О'Рурки и Бреннаны, цементирующие наш союз, должны были беспокоить его. Может быть, он хотел союза с Бреннаном и думал, что они его получат именно так? Это было не в его стиле. Что бы это ни было, ни для кого из нас это не пошло на пользу.

Неудивительно, что парень выходил из себя и пытался добраться до Софии. Никто не разочаровывал Альто и это не сходило ему с рук, даже семье. Что Паоло планировал сделать, когда доберется сюда, я узнаю позже.

Нам нужно было действовать быстро, Альто, возможно, уже знал о пропаже своего племянника, а если знал, то предположил бы, что Бреннан был тем, кто обнаружил, что парень увивается за его дочерью, чего я и хотел. Если его людей еще не было здесь, то они были в пути.

Дверь ванной открылась, и оттуда вышла София, бледная.

— Обувь, — сказал я.

Она сунула ноги в кроссовки и схватила сумочку. Я взял ее за руку и вывел из квартиры, игнорируя ее попытки освободиться от моих объятий, и потащил к лифтам.

— Ты придурок, ты знаешь это? — сказала она.

— Да. — Вытащив пистолет из кобуры, я отпустил ее на достаточное время, чтобы надеть глушитель, затем отступил назад, когда двери открылись.

Один из людей Леоне стоял там с поднятым пистолетом.

Я выстрелил дважды: в голову, в сердце. Он приземлился в основном в коридоре, и я пнул его по ногам, убирая с пути, и потащил кричащую Софию за собой в лифт.

Прижимая ее к стене, я закрыл ей рот рукой.

— Это будет еще не все. Не облегчай им задачу.

Ее глаза были огромными, и она кивнула. Я чувствовал запах ее киски на своих пальцах, и если бы она сейчас облизала губы, то смогла бы попробовать себя на вкус. Я хотел от нее большего. Я хотел разгадывать ее снова, как делал это в ее квартире, снова и снова.

Я провел носом по ее горлу, вдыхая ее.

— Расскажешь кому-нибудь, что произошло между нами в твоей квартире, любимая, и я убью твоего отца. Кивни, если понимаешь?

Она захныкала в моей руке, но кивнула.

— Хорошая маленькая собачка. — Лифт звякнул, и я толкнул ее за спину, выводя из себя двух ожидающих мужчин. Два выстрела, оба между глаз. Третий появился из ниоткуда, бросился на нас и схватил мою руку с пистолетом, пытаясь вырвать его у меня. Я вытащил нож из сапога и вонзил ему в горло, и он упал.

На этот раз София не закричала, но выглядела близкой к обмороку. Я обхватил ее за талию.

— Пожарный выход? — Она указала в конец коридора, и я практически потащил ее за собой. Я толкнул тяжелую дверь и выглянул в переулок. Чисто. Моя машина стояла за домом. Я остановился там, где переулок начинался позади здания, и выглянул из-за края. Другой из людей Леоне входил через заднюю дверь. Я наблюдал, как он влез в окно, исчез, а затем продолжил путь, прихватив Софию с собой.

Машина была прямо впереди, улица была тихой, пока я осматривал окрестности. Отперев пассажирскую дверь, я открыл ее, и София забралась в машину. Я пробежался трусцой, сел за руль, завел двигатель и увез нас оттуда к чертовой матери.

София молча сидела рядом со мной несколько минут, единственными звуками, которые она издавала, было ее прерывистое дыхание. Ее руки были сжаты в кулаки на коленях, каждый дюйм ее тела был напряжен, окоченел.

— Ты солгал мне, — наконец сказала она.

— Я так и сделал.

— И ты только что… ты убил четырех человек. Ты только что застрелил троих мужчин и зарезал еще одного, — прошептала она с ужасом в голосе. — Ты… ты псих.

На этот раз я не ответил, в этом не было необходимости, она и так знала ответ.

Глава шестая

София

Я несколько раз подумывала о том, чтобы открыть дверцу машины и выпрыгнуть наружу, но это привело бы только к тому, что я получила бы серьезную травму или что похуже. Чудовищем рядом со мной был О'Рурк — преступник, как и мой отец. Но что еще хуже, Киллиан О'Рурк был худшим из них всех. Осознание того, кем он был, поразило меня, когда папа произнес его имя. Я слышала, как люди моего отца говорили о нем. Они называли его силовиком в лицо и монстром за его спиной. Он без труда убивал — даже наслаждался этим — и совершенно не испытывал угрызений совести. Я сжала пальцы в кулаки, чтобы унять дрожь.

Я должна была понять, что что-то случилось, когда позвала его на помощь, и вместо того, чтобы вызвать полицию, как посоветовал бы любой здравомыслящий человек не из нашего мира, он взял на себя ответственность, как будто постоянно имел дело с озлобленными, неуравновешенными людьми.

Боже, я все еще чувствовала его губы на своих, его пальцы внутри меня. Я снова посмотрела в его сторону, боясь, что он внезапно остановится и направит пистолет на меня, но он вел машину легко, неторопливо, спокойно и бесстрастно рядом со мной. Он притворился моим другом, по какой-то причине он хотел сблизиться со мной, и, как нуждающаяся, отчаявшаяся идиотка, которой я была, я купилась на это.

Мы свернули на соседнюю улицу, направляясь к дому моего отца, и болезненная хватка в моем животе чуть ослабла. Чем скорее я уберусь подальше от этого гребаного подонка, тем лучше.

Потом я подумала о Томми и повернулась к Киллиану лицом.

— Ты не… ты не причинишь вреда моей семье, правда?

— Тебе не обо мне нужно беспокоиться, — сказал он, сворачивая на подъездную дорожку, больше не скрывая, кто он такой, и не маскируя свой сильный напевный акцент.

У ворот стояло несколько вооруженных мужчин. У нас всегда была охрана, но не такая. Дин…то есть Киллиан опустил стекло. Они увидели, кто он такой, и ворота немедленно открылись перед ним.

Как только он подъехал к дому, я распахнула дверь и, взбежав по ступенькам, распахнула входную дверь. Еще несколько человек повернулись в мою сторону, все вооруженные.

Киллиан вошел следом за мной. Он прижимал телефон к уху, выражение его лица было пустым, холодным, непроницаемым.

— Я передам ему, — сказал он тому, с кем разговаривал по телефону, затем отключился.

Мой отец вышел из своего кабинета, и мне захотелось подбежать к нему, обнять, но он был не из тех, кто умеет обниматься, независимо от обстоятельств. Поэтому, выпрямив спину, я подошла к нему.

— Бреннан, — обратился Киллиан к моему отцу.

Отец холодно посмотрел на него.

— Спасибо, что доставил ее ко мне в целости и сохранности.

Киллиан стоял, безвольно опустив руки по бокам, но я знала, как быстро он мог добраться до пистолета под курткой.

— Что происходит? — Спросила я отца, пытаясь скрыть гнев и страх в голосе. Ему не нравилось, когда я расспрашивала его, и еще больше он ненавидел, когда считал, что я чрезмерно эмоциональна. Это разозлило бы его.

— Тебе лучше поговорить со своей дочерью, Бреннан. Сегодня вечером.

Что, черт возьми, происходит?

— Папа?

Он был взволнован, вспотел, и его яростный взгляд метнулся к Дину…Черт побери, Киллиану.

— Не указывай мне, что делать с моей собственной дочерью.

Выражение лица Киллиана не изменилось, ни на йоту.

— Шеймус продвигает дело вперед.

Мой отец ощетинился.

— У нас был уговор.

Киллиан не сводил ледяного взгляда с моего отца.

— Все меняется. Может быть, если бы ты лучше умел защищать то, что принадлежит тебе, ты бы этого не потерял.

— Папа? — Повторила я, когда ужас пронзил меня. — О чем, черт возьми, он говорит?

Он не смотрел на меня.

— В мой кабинет, София. Сейчас же.

Я узнала этот голос. Когда мой отец говорил таким тоном, его нельзя было ослушаться. Я хотела кричать, требовать ответов, выбросить из головы зрелище того, как Киллиан вонзает нож человеку в горло и проделывает дыры в трех других, но этого не должно было случиться. Никогда.