Я остановила его.

— Это просто ссадина. Ты снова пытаешься ухаживать за мной, как прошлой ночью.

Он не ответил, просто заправил мне волосы за ухо и заглянул в глаза так, что у меня перехватило дыхание. То, как мы оказались вместе, было безумием, но глава семьи О'Рурк, жестокий монстр Шеймуса, был ко мне исключительно добр. Может быть, не у всех есть такое определение этого слова, но постепенно узнавая Киллиана, я поняла, что была права. Ради меня он игнорировал холодную жестокость, привитую ему отцом, пренебрежение и относился ко мне с заботой и добротой.

Никто никогда не спрашивал его, все ли с ним в порядке, и никто никогда не заботился о нем так, как он заботился обо мне прошлой ночью.

Он отдавал людям, которыми себя окружал, и все, что просил взамен, — это их преданность.

Он ни о чем не просил меня.

Ни о чем.

Я соскользнула с его колена, и его пальцы на мгновение впились в мои бедра, как будто он собирался помешать мне слезть с него, но потом передумал. Он ожидал, что я уйду. Вместо этого я опустилась перед ним на колени. В его глазах было замешательство, пока я не потянулась к его ремню. Он ничего не сказал, просто смотрел, как я продеваю кожу в пряжку, расстегивая ее. Я посмотрела на него, расстегивая пуговицу на его брюках.

— У тебя был долгий день, — сказала я и медленно расстегнула молнию.

— У меня впереди много долгих дней, — пророкотал он.

— Я заметила.

Он не ответил, просто ждал, что я сделаю дальше.

Он не понимал этого, пока нет. Он думал, что я играю в какую-то игру, что, возможно, я хотела, чтобы он доставил мне удовольствие, что я дразнюсь. Он так много раз доставлял мне удовольствие с тех пор, как я приехала сюда. Но я никогда не отдавалась ему просто так, чтобы доставить ему удовольствие.

— Ты заботишься обо всех, Киллиан, и никогда ничего не просишь взамен, — сказала я.

Его мускулистое тело напряглось и полностью замерло.

Я ухватилась за верх его брюк и дернула. Он автоматически приподнял бедра, и я немного опустила их, чтобы у меня был лучший доступ.

— Ты знаешь, я никогда не делала этого раньше, ни с кем.

Его глаза вспыхнули.

— София, — сказал он грубо, но это было все. Только мое имя, но в его глазах было замешательство, конфликт.

— Я знаю, что для тебя это не впервые, не физический акт, но ты должен знать, что я ничего не хочу и не ожидаю взамен. Тебе не нужно заставлять меня кончать потом, мне не нужны подарки, кредитные карточки или мебель. — Он сидел передо мной как каменный, взгляд стал пустым, в его глазах появилось выражение отступления. У меня возникло ощущение, что прямо сейчас он был настолько не в своей тарелке, что не знал, что делать или говорить. Поэтому я проигнорировала этот взгляд в его глазах и обхватила пальцами его зверски твердую длину через ткань трусов. Он прошипел. — Ты заботился обо мне прошлой ночью, Киллиан. Ты заботился обо мне с тех пор, как испортил мою свадьбу, и теперь я хочу позаботиться о тебе.

Он крепко вцепился в подлокотники своего кресла, в его глазах была настороженность, которую я почувствовала в центре груди, как будто он ждал, когда упадет второй ботинок.

— И как ты собираешься это сделать, любимая?

— Смотри и увидишь, — прошептала я.

Глава восемнадцатая

Киллиан

София провела рукой вверх и вниз по моему члену, не сводя с меня своих широко раскрытых голубых глаз. Я, блядь, не мог отвести взгляд. Каким-то образом эта совершенная, невинная, милая девушка увидела меня так, как никто другой никогда не видел. Я не был уверен, что эта версия меня существовала где-либо еще, кроме как в ее глазах, но видеть, как она отражается во мне, было… завораживающе. Я хотел быть тем мужчиной, которого она видела, и я бы сделал все, чтобы она поверила, что это правда.

Ты убиваешь людей… а я… я все равно хочу тебя. Я хочу тебя, но не должна, не так ли?

С другой стороны, возможно, она видела во мне больше настоящего, чем я думал, и этот страх, это сомнение беспокоили меня.

Ее рука немного дрожала, когда она потянула вниз мои боксерские трусы спереди. Я помог ей, подоткнув ткань под свои яйца, с любопытством наблюдая, что она будет делать дальше. Уставившись на мой член, она облизнула губы, и, клянусь, я почувствовал это на уже набухшей головке.

— Ты прекрасен, Киллиан, везде, — сказала она тем гребаным мягким голосом, от которого по моим плечам и рукам побежали мурашки, в то время как она мило покраснела за меня. — Я никогда не думала, что… член может быть красивым, но твой красивый. Он такой длинный и толстый, а кожа такая… боже, такая мягкая.

У меня были женщины, которые пытались польстить мне, когда становились на колени, говоря, какой я большой. Я игнорировал это. Это был просто шум перед тем, как я кончал. Но это было по-другому, я чувствовал себя по-другому. Софи не пыталась польстить мне, не совсем, она пыталась быть искренней, честной, и мой член дернулся в ее руке. Я отчаянно ждал того, что будет дальше.

Моя спящая красавица, моя жена, держала меня в своем гребаном рабстве. Кто-нибудь может выстрелить из базуки в окна гостиной, и я, черт возьми, останусь здесь, на этом месте. Она буквально держала меня на ладони, во всех смыслах этого слова. Я резко втянул воздух, когда она перегнулась через мои колени и, наконец, втянула головку моего члена в свой горячий рот.

Я крепче сжал подлокотники кресла, едва удерживаясь от того, чтобы приподнять бедра и войти глубже.

— Черт. — Прикосновение ее рта ко мне было пыткой. Она не пыталась дразнить или играть со мной, но каждое робкое и необученное облизывание и посасывание заставляло меня бороться с желанием сжать ее волосы в кулак и трахнуть в лицо.

Она оторвала взгляд от того, что делала, и обвела языком головку, облизывая щель, как леденец на палочке, и мои глаза чуть не закатились обратно. Ее взгляд переместился на мой рот, наблюдая, как мое дыхание со свистом вырывается сквозь стиснутые зубы.

— Тебе приятно? — спросила она.

И трахни меня, — робкий, неуверенный тон, которым она спросила, был подобен гребаному удару копны сена в грудину.

— Да, любимая, это действительно чертовски приятно. — Ее глаза заблестели, и, черт возьми, последовал еще один из тех хуков правой в грудь.

— Скажи мне, что тебе нравится, Киллиан? — спросила она, ее голос немного окреп, уверенность возросла.

Я схватил ее волосы и накрутил их на кулак, отведя назад, чтобы мне было лучше видно, как моя невеста впервые сосет член.

— Обхвати руками основание и поглаживай, пока сосешь, — проинструктировал я, и в моем голосе не было скрытой резкости.

Она кивнула, улыбаясь мне, затем сделала то, что я сказал. Она обхватила мою длину обеими руками и начала поглаживать в такт со своим ртом, засасывая как можно больше моего члена. Она ударила себя по задней стенке горла и подавилась, а мои яйца туго сжались.

Я обхватил ее подбородок.

— Вот и все. Возьми это. Возьми мой член. Покажи мне, какая ты хорошая девочка. — Я крепче сжал в кулаке ее волосы, и она застонала рядом со мной. Я уже боролся с желанием не кончить. Ничто и никогда не было так приятно, как то, что моя идеальная жена впервые сосала мой член. Она сосала сильнее, и моя задница оторвалась от сиденья, проникая глубже в ее рот, прежде чем я понял, что делаю. Ее снова затошнило, но она не остановилась. Нет, она сделала это снова, посасывая меня еще сильнее, жадно.

Я запрокинул ее голову назад, наблюдая, как она отдает мне все, что может, пока слезы не потекли по ее лицу, рот широко не растянулся вокруг меня, а на подбородке не заблестела слюна. Она сидела на корточках и извивалась, заставляя меня двигаться быстрее.

— Тебе это нравится, не так ли, София? Тебе нравится сосать член своего мужа? Из киски сейчас течет, не так ли, милая? — Она мурлыкала вокруг меня, кивая, ее пальцы впивались в мои бедра. — Хотел бы я, чтобы ты видела, как идеально ты выглядишь. Такая растрепанная, такая чертовски красивая.