В этот момент он мог бы заполучить меня всю. Я хотела, чтобы он взял от меня все, что захочет. Я крепко обхватила ногами его талию, и он прижался ко мне бедрами, пока я не начала задыхаться. Он был твердым, везде, и я хныкала ему в рот, покачивая бедрами, пытаясь приблизиться. Моя киска болела, а трусики были до неприличия мокрыми.

— Хочешь кончить, Софи? — спросил он у моих губ.

То, как он это сказал, как обнял меня, все это заводило.

— Д-да. — Если бы он не дал мне кончить прямо сейчас, прямо здесь, в его объятиях, я действительно могла бы погибнуть.

Его пальцы оставались в моих волосах, контролируя мои движения, мой рот. Его бедро удерживало меня на месте, в то время как рука на моей заднице скользнула вокруг талии и вниз по пижамным шортам в нижнее белье. Я ахнула от удивления, даже когда качнулась вперед под его рукой. Не знаю, чего я ожидала, определенно медленнее, нежнее, но он засунул два пальца глубоко в меня, а затем трахнул меня ими, жестко и быстро.

Я вскрикнула, моя голова откинулась назад, и она ударилась бы о стену, если бы его рука уже не была там. Мое тело дрожало, и я чувствовала, что совершенно теряю контроль. Темное наслаждение закружилось вокруг меня, скручиваясь в моем животе.

Дин держал мою голову запрокинутой назад, мое тело там, где он хотел, так, как он этого хотел. Он пристально смотрел мне в глаза, не позволяя отвести взгляд ничем, кроме своей воли.

— Чертовски мокрая, Софи, — грубо сказал он. — Эту чертовски тугую маленькую киску нужно трахать жестко и часто, не так ли? Но ты знала, что до сих пор никто не мог дать тебе то, в чем ты нуждалась, не так ли, милая?

Никто никогда не разговаривал со мной подобным образом, и это сбивало меня с толку, пугало — и в то же время заводило еще больше. Я низко застонала, издав звук, которого никогда раньше не слышала изо рта. Я задрожала сильнее, когда это темное наслаждение охватило меня так сильно, что я не могла дышать, подхватывая меня и вознося так высоко, что я теряла контроль.

Дин не сдавался, его пальцы безжалостно овладевали мной, глубоко и карающе. Его рука оставила мои волосы, и он сомкнул пальцы вокруг моего горла, прижимая меня к стене, оказывая легкое давление. Мои внутренние стенки сжались, сильно. Я ахнула, пытаясь задержать дыхание, чтобы взять себя в руки, почти боясь чувства, зарождающегося внутри меня. Это было слишком сильно, слишком потрясающе.

О боже.

Его губы приблизились к моему уху.

— Отпусти. Дай мне почувствовать это, София, прямо сейчас, черт возьми.

Как только требование слетело с его губ, я рухнула, падая, кувыркаясь снова и снова, как будто я покинула свое тело и смотрела, как кто-то другой дрожит и корчится в его объятиях, как будто я слышала, как кто-то другой умоляет и кричит о большем.

Между моих бедер хлынул поток, и я ничего не могла сделать, чтобы остановить его. Я прижалась к нему, мое тело мне не принадлежало.

— Хорошая девочка, — грубо сказал он.

Я никогда не делала этого раньше. Я даже не знала, что могу это сделать. Я тяжело дышала, меня все еще трясло, я не была уверена, что только что произошло. Как это произошло. Только что мы целовались, а в следующую минуту я была… рыдающим, трясущимся месивом.

Он осторожно высвободил пальцы, и я моргнула, глядя на него, тяжело дыша, мои ноги дрожали от слабости.

— Этого никогда не было…Я никогда… И у меня есть, эм…это все на тебе… — Я прерывисто вздохнула. — Прости.

Его ноздри раздулись.

— Ты извиняешься за то, что брызнула?

Я облизала губы.

— Эм…да?

Его пристальный взгляд впился в меня.

— Ты не извиняешься, ты благодаришь меня, а потом просишь снова доставить тебе удовольствие.

Мое сердце бешено колотилось в груди, и я изучала его. Что-то в Дине казалось другим, более грубым, более… интенсивным.

— Спасибо тебе, — прошептала я, внезапно почувствовав смущение.

— И остальное, милашка, — сказал он с непреклонным взглядом зеленых глаз.

Милашка? Я не была уверена, что об этом думаю. Это было странно, как будто он думал обо мне как о существе, которым можно приказывать, как ему заблагорассудится, но от этого у меня также закружился живот.

— Я-я бы с удовольствием, но у меня никогда не получается… э-э, испытать оргазм больше одного раза. Так что… — Мое лицо снова запылало.

Он невесело рассмеялся, и это был мрачный и пугающий звук, от которого у меня учащенно забился пульс.

— Ты будешь кончать столько раз, сколько я захочу.

Я в шоке уставилась на него.

Его телефон зазвонил, и он приложил его к уху, все еще прижимаясь ко мне, не сводя глаз с моего лица.

— Да? — Он слушал, и его челюсть сжалась, но других внешних признаков эмоций не было. — Итальянцы пытаются надуть нас.

Итальянцы? У него был другой голос. Я узнала ирландский акцент, когда услышала его.

Страх пронзил меня.

Он послушал еще немного, затем его взгляд опустился на мой рот и снова поднялся.

— Я положил на нее глаз. — Еще удар. — Готово. — Затем он повесил трубку.

Нет, этого не могло быть.

— О боже, ты работаешь на моего отца, не так ли? — Мой пульс участился, но теперь по другой причине.

— Нет. А теперь переодевайся, если не хочешь уйти отсюда в промокшей пижаме.

— Дин…

— Сейчас, София.

Его голос был жестким, лишенным эмоций, ирландский акцент стал еще сильнее. Как будто выросла стена — нет, как будто рухнул его фасад.

— Кто ты, черт возьми, такой? — Потребовала ответа я.

Киллиан

У меня не было времени быть нежным с ней. Нам нужно было двигаться. Я уже позволил ей отвлечь меня. Раньше со мной такого никогда не случалось, но с того момента, как я увидел Софию, она отвлекла меня, проверяя мой обычно железный контроль и разбивая его вдребезги.

— Одевайся.

Она толкнула меня, и я отступил назад, давая ей пространство, которого она хотела, но оставаясь между ней и дверью. Выражение ее лица было растерянным, обиженным. Она переживет это.

— Скажи мне, кто ты? — снова потребовала она.

Сила в ее голосе была неожиданностью. Я задавался вопросом, есть ли у нее хоть какой-то стержень, о котором можно говорить. Это было хорошо. Ей это понадобится.

— Одевайся, и тогда я скажу тебе то, что ты хочешь знать.

Когда она не двинулась с места, я сделал шаг к ней, и она метнулась на другую сторону своей кровати.

— Убирайся из моей квартиры. Сейчас. — Она схватила свой телефон.

— Кому ты собираешься звонить, любимая?

— Не… не называй меня так. Я звоню своему отцу. Ты знаешь его, не так ли?

Я подошел к ее ящикам и открыл верхний.

— Хорошая идея. Позвони ему.

Она уставилась на меня, ее грудь быстро поднималась и опускалась, вена на горле дико трепетала.

— Ты один из его людей, не так ли?

— Я уже сказал, что нет. — Я порылся в ее ящике и нашел нижнее белье, розовое с лифчиком в тон. Я бросил их на кровать. — Скажи ему, что ты с Киллианом. — Я открыл следующий ящик, схватил шорты и рубашку и бросил их туда же.

— Киллиан? — Она побледнела.

— Сделай это, — выдавил я.

Она подскочила, нащупывая телефон, и набрала номер своего отца.

— Включи громкую связь.

Ее взгляд метнулся ко мне, затем снова опустился. Комнату заполнил звук зазвонившего телефона.

— Я не могу сейчас говорить, София.

— Папа…

— Я же сказал, что занят…

— Может быть, ты найдешь для меня время, Бреннан, — сказал я.

Последовала пауза.

— Кто ты, черт возьми, такой? Киллиан?

— София в опасности.

— Что? Как? — заорал он.

— Леоне.

Снова воцарилась тишина.

— Приведи ее ко мне, О'Рурк, ты меня слышишь?

Его попытка запугать меня была бы смехотворной, если бы я действительно находил это забавным. Я подошел и выхватил у нее телефон, завершив разговор, и сунул его в карман.