— Отдыхай и набирайся сил.

Он уже успел обтереть и свой член, и хорошенько пройтись по своим влажным (кое-где даже окровавленным) пальцам, после чего поставил коробку с салфетками рядом с распластанной на матрасе девушкой на край кровати на тот случай, если она захочет немного привести себя в порядок.

— Они тебе определённо понадобятся.

А потом… просто взял и ушёл. Как ни в чём ни бывало. Так и не соизволив ничего конкретного сказать ей на прощанье.

Не подходи к этой двери, Анна, бога ради! Не вздумай к ней подходить, как и браться за её ручку…

Но она не могла отвести зачарованного взгляда от этой огромной, одновременно пугающей и невероятно притягивающей к своей чудо-поверхности массивной панели, слепленной чьим-то безумным гением то ли из чёрно-синего металла, то ли из рельефного дерева. А может она сама здесь проросла, а после сформировалась из безумных и витиеватых крупных узоров, перекрыв собою полностью спасительный выход.

Не подходи! Даже не думай об этом, слышишь?

Она и не подходила, хотя и продолжала смотреть на неё во все глаза… Слушая приглушённые бункерными стенами чьи-то крики и с испуганным восхищением наблюдая, как сквозь мифические узоры двери и сквозь щели её внушительного косяка проступает алое свечение, буквально раскаляющееся изнутри и очень медленно окрашивающее свинцовую поверхность панели своим явно магическим светом.

— Мне страшно, Анна! — Вера продолжала всё это время пугливо жаться к её боку, буквально вцепившись в неё мёртвой хваткой, на которую едва ли вообще были способны такие маленькие девочки.

— Всё хорошо, цветочек. Всё будет хорошо. Обещаю…

— Я хочу к маме!.. — девочка снова жалобно захныкала, но хватки своей не ослабила.

— Мы скоро её увидим. Она сама за нами придёт, как и говорила до этого.

— А папа?

Небольшая пауза. Анна сама не поняла, почему ответила не сразу.

— И папа…

Главное не подходи к дверям! И никогда. Слышишь? Никогда не вздумай их открывать!

А если их откроет кто-то другой? С той стороны…

На её мысленный вопрос ответ последовал не сразу. Хотя ей всё это время казалось, что она разговаривала с голосами отца и матери вслух.

Если придёт кто-то другой, беги! Что есть мочи. И не останавливайся…

Но куда ей бежать? Здесь же сплошные стены. И она не сможет побежать, пока не дождётся родителей. Они же сами ей сказали ждать. Ждать их возвращения.

Поэтому она и смотрела на эту проклятую дверь, наивно полагая, что и мама, и папа находятся сейчас именно за ней.

Правда, в какой-то момент панель вдруг начала дрожать, а потом и трястись вместе с полом и потолком. И с остальными стенами тоже. По крайней мере, Анне тогда так казалось.

Она крепче прижала к себе сестру, но так и не решилась встать, чтобы выполнить последнюю просьбу матери. Чтобы побежать в противоположную сторону что дури. Не оглядываясь.

Умоляю, Анна! Ты должна это сделать. Спасти себя и сестру, чего бы этого не стоило. Просто беги… И не подходи к дверям!..

Но двери уже сами начали очень и очень медленно приоткрываться, выпуская с обратной стороны ещё больше яркого света и… огня… Пока не ослепили яркой вспышкой не успевшую вовремя зажмуриться Анну. При этом, как ей тогда показалось, она сумела различить в столпе белого света, образовавшегося в большом проёме куда-то напрочь исчезнувшей двери, чью-то едва различимую фигуру. Даже не серую, просто похожую на пятно чьего-то силуэта, и…

*****

Анна открыла глаза.

Её сердце гулко, но ритмично ровно отдавало своей ощутимой пульсацией прямо по горлу. Но вскакивать с места, как и кричать от накрывшего её ужаса, девушка не стала. Поскольку у неё банально не было на это сил. Да и осознание того факта, что ей только что приснился один из её старых кошмаров, можно сказать, немного разрядил ситуацию с внутренним напряжением.

Разве что она пошевелила руками, левой пытаясь нащупать рядом с собой хрупкое тельце младшей сестрёнки. Но, естественно, так никого возле себя и не обнаружив.

А вот открыть полностью веки и вернуть себе зрение оказалось не так-то уж и просто. Впрочем как и воспоминания о событиях вроде как недавнего прошлого.

Какой-то сплошной кавардак в голове, вперемешку с фрагментами из Пансионата, связанные с последними встречами и разговорами Маэстро. Правда, его круглое и мясистое лицо почему-то назойливо сменялось более крупными формами и чертами совершенно другого мужчины… Монарха?

Похоже, ей что-то опять приснилось с этим человеком. Очередной безумный кошмар, о котором она снова никому и ничего не расскажет?

Но стоило ей уже окончательно проснуться и вытряхнуть из головы остатки из смешанных образов, локаций и голосов, как зрение девушки моментально восстановилось вместе с ощущением полностью воскресшего сознания. Она даже попыталась приподняться на локтях, чтобы оглядеться и понять, где же она, чёрт возьми, находится.

Определённо не в Пансионате. Она никогда не просыпалась там в подобных спальнях. В шикарных спальнях — больших и дорого обставленных, хотя они определённо там имелись. Только на других, более высоких уровнях, куда ей был закрыт доступ, как и другим «мотылькам». Если Маэстро хотел сделать ей какой-нибудь приятный подарок, то использовал для этого совершенно иные вещи и приёмы. Однажды она даже проснулась в саду среди цветов. Но вот чтобы в подобной спальне. Такое с ней произошло впервые, если только…

Нет, это точно был не Пансионат. И она это определила даже не по нестандартным размерам самой комнаты и не по стоявшей там не в таком уж и большом количестве современной мебели. Просто она вспомнила, как и почувствовала тягучую ноющую боль между ног и глубоко внутри во влагалище, будто кто-то или что-то ей там всё расцарапал, и теперь при определённых движениях это всё отзывалось неприятными, хотя и не настолько уж и болезненными приступами.

Кровь тут же ошпаривающим «кипятком» прилила к её щекам и даже кончикам ушей. Но в этот раз она лежала не голой. Кто-то всё же одел её в шёлковую комбинацию из явно не синтетического материала, как и натянул на неё трусики, возможно даже с прокладкой. А до этого, то ли отмыв, то ли протерев с ног до головы всю кожу, потому что она больше не ощущала на животе стягивающей плёнки от высохших пятен и лужиц спермы Монарха.

Да, она, конечно, собиралась воспользоваться салфетками, оставленными мужчиной возле её голого бока. Но ей хватило сил лишь слегка промокнуть самые густые потёки, а потом она просто бросила это дело, поскольку её тогда трясло. Точнее, колотило. Да и делать, честно говоря, ничего особо не хотелось. К тому же, то, в каком виде её оставил Монарх, довольно неслабо на тот момент отрезвляло и постоянно напоминало о том, что всё произошедшее — реальность.

И, кажется, действие того препарата, который ей возможно всё же вкачали в кровь, начало потихоньку сходить на нет. Правда, она всё равно так и не поняла, чего всем этим добивался Примаков. И почему вдруг оставил… Голую. Почти распятую. Правда, в несколько ином месте. Но благодаря той грёбаной штанге и действию странного парализатора, она так и не сумела тогда ни привстать, ни хотя бы сесть. А так бы она, конечно, нашла какой-нибудь способ, чтобы освободиться. Едва ли замки на ножных браслетах и штанге имели трёхзначный код и титановый сплав.

Но за ней почему-то никто так и не пришёл, а её вдруг пробрало истеричными рыданиями с душераздирающими завываниями, как какой-нибудь отсроченной реакцией. Хотя, скорей всего, так оно и было. Её трясло и выворачивало наизнанку именно от полного осмысления произошедшего с ней. От ужаса и страха, что она всё провалила и даже не успела толком поговорить с Монархом. Объяснить ему всё и попросить защиты. Настоящей защиты, вместо того блеянья, что она ему выложила чуть раньше под воздействием непонятно какого вещества и отупевшего напрочь сознания.

Видимо, только из-за этого она так и бурно кончила. Оно определённо как-то воздействовало на её сексуальные ощущения и то же возбуждение. Разве что его действие начало заканчиваться практически с самым уходом мужчины.