Так, значит, это была всего лишь вступительная прелюдия, чтобы ослабить Анне бдительность и дать ей волю разговориться? Анастасия решила все же немного втиснуться в доверие, применив один из самых действенных психологических приёмов, включив режим попутчика. Поговорить немного по душам, как закадычные подружки, затронуть древнюю, как мир, тему про мальчиков…

Она даже потянулась к одной из своих папок, чтобы разложить ту на своих точёных бёдрах, в этот раз скрытых под дорогой и натуральной костюмной тканью сизого (с почти серебристым отливом) цвета.

— Всё зависит от того, насколько глубоко вы собираетесь копать в моём случае, и что готовы дать мне взамен. Тем более, у меня выработали до автоматизма все эти вещи. Я ничего не делаю и не говорю, если что-то не получаю за это в ответ. Скажем так, некое вознаграждение или… наоборот, наказание, за ошибку или нежелание, что-то делать и повторять. Мне ведь придётся говорить об организации, которая, в действительности, является обычным оздоровительным санаторием для детей-сирот. Устроившие на неё следственный рейд государственные службы не нашли в ней ничего противозаконного или ужасного. По сути, я должна совершить нечто вроде нарушения служебной тайны, почти равной с гостайной. Рассказать то, о чём не должна никому рассказывать под страхом смерти. Конечно, я и так уже нахожусь в статусе ходячего смертника…

— Только тебе решать, что ты готова рассказать, а что нет. Но едва ли твои ответы как-то повлияют на решительные действия тех людей, с которыми тебе пришлось общаться все свои последние годы жизни. Они сами тебя отдали в руки своего заклятого врага и вполне могли предвидеть то или иное последствие от неудачно провалившегося плана А. В прочие планы — Б, В и дальше по алфавиту, они едва ли стали бы тебя посвящать. Ты для них всего лишь инструмент для достижения определённых целей. Но, что-то мне подсказывает наверняка, они явно не намеревались потерять с тобой связь так скоро и полностью. Таких агентов натаскивают далеко не для разового выполнения нужной задачи с фатальным исходом для самого исполнителя. Это было твоё первое задание? Или же до Глеба Олеговича ты ещё проходила, скажем, испытательные миссии с другими более незначительными, чем он, объектами?

— Хотите сказать, что меня уже под кого-то подкладывали до него?

— Не обязательно подкладывали, но на ком-то репетировали. Чтобы кого-то заманить или куда-то выманить, доводить до постельных оргий данные встречи не обязательно. Ты же и сама надеялась, что не доедешь с Глебом Олеговичем до конечного пункта назначения. Значит, уже на ком-то ранее тренировалась и прекрасно знала, как и куда надо бить.

Анна нахмурилась, действительно задумавшись о том, что с ней делали последние месяцы и как тренировали.

— Возможно… — она уж как-то совсем непринужденно пожала плечами, будто они обсуждали её прогулки по парку или магазинам, а не… убийства живых людей. — Только я всего этого могу и не помнить, как и не знать, что уже убивала… Некоторые фрагменты из последних дней действительно выглядят для меня сейчас очень странными. Будто я находилась в беспамятстве по нескольку часов. То ли под воздействием сильных психотропных препаратов, то ли ещё под чем-то более убойным. Хотя, подобные эксперименты со мной начали проделывать едва не сразу, как только я попала в Пансионат. Просто они длились некоторыми периодами с большими перерывами на другие… вещи. Да, точно. Кажется, что-то подобное мне… снилось… Или внушалось. Этого я точно тоже не смогу сказать. Но хотелось бы наивно полагать, что ничего подобного в реальности не происходило. По крайней мере, я не помню, чтобы кого-то убивала в здравом уме и трезвой памяти в режиме реального времени. Так сказать, наяву.

— Или, скорее, надеешься, что ещё никого не убивала? — Анастасия уже не улыбалась, снова натужно хмуря свои идеальные тёмные бровки и с неподдельной внимательностью слушала каждое произнесённое Анной признание.

— Хочется полагать, что да. — а вот Анна всё же попыталась выжать из себя непринуждённую улыбку. Хотя получилось не так, чтобы и очень.

И если уж говорить на данный счёт откровенно и до конца… Думать об этом тоже не хотелось, от слова совсем. Она и не думала до сего момента. Пока Анастасия не заставила её «вспомнить».

Некоторые вещи действительно лучше не воскрешать в своей памяти, а ещё лучше — отправить их как можно глубоко и подальше. В так называемые, тайные архивы, которые и уничтожить нельзя, но и не всегда имеешь возможность откопать их с самого дна.

— Ты же понимаешь, почему я тебя об этом расспрашиваю, да?

Тут даже Анне не было с чем поспорить. Только кивнуть утвердительно в ответ.

— Да… Глеб Олегович мне уже об этом говорил… На счёт того, что я могу оказаться подложенной под него бомбой замедленного действия. И что я сама могу не догадываться, на что вообще и в принципе способна, как и для чего именно меня все эти годы тренировали.

— Это всё не только в его личных интересах, но и в твоих тоже, Анна. Нам придётся проводить над тобой не одни лишь письменные или разговорные тесты. Возможно, ещё понадобится пригласить какого-нибудь профессионального психиатра, владеющего обширными навыками гипноза или иными нетрадиционными в психиатрии формами глубокого (точнее, экстремального) «лечения». Глеб Олегович должен убедиться в том, что ты не представляешь ни для него, ни для кого-то из нас серьёзной угрозы.

— Да. — Анна невольно опустила взгляд, впервые ощутив чувство искренней вины, как за уже содеянное, так и за свои возможные будущие «срывы» и косяки. — Я понимаю. Как и понимаю (более или менее), что всё ещё жива только благодаря его странному решению оставить меня в живых. Не знаю, чем конкретным я привлекла его личное внимание, но, постараюсь сделать всё от меня зависящее, чтобы больше его не расстраивать и не огорчать.

Видимо, Анастасия ожидала немного иного от своей подопечной ответа, но всё же сумела с профессиональной сдержанностью переварить и его.

— Что ж… Тогда попробуем, так сказать, начать всё сначала. Если ты, конечно, готова.

— Более или менее? — это был даже не встречный вопрос, а, скорее, разряжающая шутка. — Да. Конечно.

— Замечательно. — Анастасия приятно улыбнулась, разве что не протянула к Анне руку, чтобы потрепать ту по щёчке и не скормить вкусную печеньку за правильный ответ и правильное поведение. — Тогда начнём? У тебя получится прямо сейчас описать приблизительно свой обычный день в стенах Пансионата? Во сколько ты вставала, что после этого делала, какой соблюдала общий режим, ну и-и… чем занималась помимо общепринятых для подобных заведений действий. Вас же, наверное, всё-таки там обучали, той же школьной программе. Книги какие-то читали, как и смотрели фильмы, передачи и всё такое?

— Нам даже задавали домашнее задание. А книги мы не просто читали. Мы их переписывали, вручную. По несколько десятков страниц за вечер (а то и за ночь). Вы когда-нибудь переписывали «Войну и мир» слово в слово. И не просто бездумно, а внимательно вчитываясь в каждое предложение или перечитывая его по нескольку раз, если что-то дойдёт не сразу или покажется сильно непонятным. А если тебя ещё и наказывали, то могли заставить переписать любое выбранное произведение, всё до последней страницы буквально за одну ночь… В том числе и на его оригинальном языке. На английском, французском, латинском…

— Ты знаешь все эти языки? — в этот раз удивление Анастасии побило все последние рекорды по проявлению данной эмоции.

— Конечно. — зато Анна, как ни в чём ни бывало, пожала плечами, словно это должно быть обыденным фактом для кого бы то ни было. — У нас было углублённое обучение по всем предметам. Так что, да. Заниматься полным бездельничеством или тратить время на отдых без смены работы — для нас это было что-то вроде фантастики. Почти фэнтези. Мы даже подумать не могли, что так тоже можно делать…

Как ни странно, но безумно долгие, многочасовые беседы и тесты, которые Анна теперь проводила с Анастасией почти что на добровольных началах, прерывающиеся ненадолго на обед или походы в уборную, совершенно не вызывали в девушке хоть какого-то отторжения или неприятия. Как и усталости. Ведь говорить она действительно могла подолгу. Поскольку кроме переписывания изучаемых книг в Пансионате, одним из основных наказаний для большинства девочек было также чтение данных книг вслух. Да, да. По нескольку непрерывных часов. Причём вдумчивого чтения, с нужной расстановкой ударений и эмоционального окраса зачитываемых диалогов между возможными персонажами. Как будто их и вправду готовили в чтецы или в актёры дубляжа. Хотя, кто его знает…