Голос Монарха она теперь точно ни с чьим не спутает. Точнее, его исключительную в своём роде интонацию и нижний регистр. Даже если он будет разговаривать очень тихим шёпотом.

Кажется, она даже сумела рассмотреть то ли их тени, то ли сами силуэты, время от времени передвигающиеся в той части гостиной, где находилась одна из отделённых от остальной части огромного помещения лаундж-зона со своим собственным островком в виде немаленького секционного уголка из мягкой мебели. В том числе, массивного и далеко не стандартного «журнального» столика с такой увесистой столешницей из чёрного эбонита, которая бы запросто могла выдержать вес тела самого Монарха. И это не говоря про огромную барную стойку с зеркальными стеллажами, чьи ассиметричные полки доставали буквально до потолка и свисающих оттуда зеркальных люстр из длинных прямоугольных пластин.

— …Ужин был как всегда на высоте, Глеб. Уж за что люблю твоих поваров, так это за то, что ещё никому из них не удалось расстроить моего до ужаса привередливого вкуса. Поэтому и не хочу ни обедать, ни ужинать у тебя. Предпочитаю рестораны, так как оставляю не доеденными больше половины заказанных блюд.

— Можно подумать, ты так часто здесь бываешь. Или мне доступна такая же роскошь, как и тебе, питаться по ресторанам.

— Точно, я и забыла. — женский голос мелодично рассмеялся, чем вызвал у Анны буквальный нервный тик, прошедший от её лица насквозь через всё тело.

Её всё же пришлось набраться смелости, чтобы добраться до лестницы и очень-очень осторожно спуститься по нескольким ступенькам до определённого уровня. Ровно настолько, чтобы было можно рассмотреть если и не весь дальний «угол» гостиной, то хотя бы ту часть, где в это самое время по её предположению находился Монарх и его незнакомая гостья. А то, что это была не Анастасия и ни кто-то из женской прислуги особняка, это она определила достаточно быстро, если не сразу же. Да, всё по тому же незнакомому ей голосу.

— Ты же повсюду возишь одного из своих лучших поваров, даже на работу и в собственные рестораны. Бедный Вун Ким. Иметь такой ненормированный рабочий график и не знать, когда и во сколько тебя могут выдернуть буквально из постели. Он вообще хотя бы спит?

— Конечно. Как и я. Вернее, когда сплю я.

— Серьёзно? — незнакомка снова заливисто рассмеялась, и в этот раз Анне даже удалось её рассмотреть, как только девушка присела на ступеньки и, можно сказать, буквально спряталась за мраморными столбиками перил, через немаленький зазор которых ей и удалось более-менее разглядеть нужную зону гостиной.

У неё даже невольно отвисла челюсть, как только она определила владелицу чарующего женского голоска и увидела её сидящую на краю того самого журнального столика в весьма вызывающей позе. При этом гостья держала в одной руке пузатый и большой бокал возможно с красным вином, а другой опиралась о столешницу, на которой едва ли не разлеглась своей открытой спиной. Монарх же в это время стоял прямо перед ней, почти что касаясь ногами её острых коленок, не особо-то и прикрытых длинных подолом слишком уж откровенного коктейльного платья. Кажется, оно и держалось на её плечах на едва заметных бретельках буквально на честном слове. А её шикарные волнистые, чуть ли не сверкающие натуральным червонным золотом русые волосы своими длинными концами уже касались столика. Чем, почему-то, и вызвали у Анны странный приступ непонятного эмоционального чувства, который резанул её изнутри на уровне диафрагмы. Ведь у неё ещё совсем недавно были такие же роскошные пряди.

Даже горло пережало и защипало глаза.

И, похоже, эта красотка вообще не носила за ненадобностью лифчиков. Анна совершенно не сомневалась, что её крупноватая грудь (возможно третьего размера) была натуральной и безупречной во всех понятиях, едва-едва не выскакивая из греческого лифа платья с центральным треугольным вырезом до самого пупка. Наверное, без этого платья она бы смотрелась менее голой и сексуальной, чем в оном.

— Неужели, ты умеешь спать? Вернее, временами даже спишь? — она вдруг приподнялась и потянулась повыше в сторону мужчины аккурат в тот момент, когда он протянул к её лицу руку и… Уже до боли знакомым жестом обхватил пальцами ей подбородок, а большим неспешно провёл по её влажным от вина губам.

В глазах Анны тут же ненадолго потемнело от очередного куда более болезненного приступа. И от бешенства, наверное, тоже. Она реально чуть было не задохнулась от чёткого осознания того факта, что Монарх привёл в этот дом одну из своих (возможно постоянных) пассий. В этот дом! Где сейчас в нём жила Анна! И вполне могла оказаться свидетельницей явно не делового между ними свидания.

— Определённо не сегодня. — другой рукой мужчина приподнял к своему лицу толстостенный рокс, чтобы сделать из стакана пару небольших глотков элитного выдержанного скотча. Притом, что всё это время он не спускал пристального (возможно затуманенного) взгляда с лица лично приглашённой им гостьи. Которая к слову в тот самый момент тут же поплыла, будто ей дали столь ожидаемый ей сигнал для определённых действий.

Она практически сразу отставила в сторону свой недопитый бокал и… прижала обе ладошки к мощным бёдрам Монарха, пока ещё скрытых дорогой костюмной тканью голубовато-серых, практически сизого цвета, брюк. И не просто прижала, а принялась ими поглаживать, с явным нетерпением побираясь к заветному для себя призу, что уже должен был весьма заметно выступать под гульфиком и скрывающейся ширинкой вместе с застёжкой-молнией.

— А вы что здесь делаете, Анна!

Но, похоже, меньше всего девушка ожидала услышать в те секунды буквально над своей головой сильно приглушённый до шипящего шёпота и неподдельно изумлённый голос какой-то женщины.

Как она ещё не вскрикнула от интуитивного рефлекса дёрнуться всем телом и, да, закричать. Но каким-то неимоверным образом всё же удержалась. Тут же вскинув голову и обернувшись назад, одновременно ещё крепче ухватившись за столбики перил, чтобы, не дай бог, не сорваться… Нет, не с лестницы, а по другому поводу.

— Вы с ума сошли? Кто вам вообще позволил выходить в это время из своей комнаты. Хотите, чтобы я вас там заперла до утра?

Это оказалась одна из дежуривших сегодняшним днём и вечером в имении Примакова горничная — относительно молодая и крепкая брюнетка невысокого роста со смешанными азиатскими чертами — может казахскими, может бурятскими. Анна в них особо не разбиралась, поскольку они все для неё были почти на одно лицо. Как и вся местная прислуга, поскольку ходила в одинаковой униформе.

— Сейчас же возвращайтесь обратно!

Удивительно, как её не расслышала находящаяся в этот момент в гостиной любвеобильная парочка. Скорей всего, это было связано из-за расположения лестницы и ближайшего к нему коридора, создававшими некую звуковую ловушку в столь высоком к потолку верхнего этажа месте. По крайней мере, гостья Монарха вообще никак не отреагировала на чужой голос (пусть и очень тихий голос), будто совершенно его не расслышала. Или же была слишком занята ширинкой мужчины и тем, что под той находилось.

Монарх, к слову, тоже не шелохнулся и не обернулся, хотя, как казалось Анне, должен был сделать это едва не сразу.

Ей всё же пришлось, скрепя сердце, подняться на ноги и быстро взбежать по ступенькам до лестничной площадки, а оттуда завернуть за угол служебного коридора. Горничная тоже не отставала от неё ни на шаг.

— А если Глеб Олегович узнает? Вы вообще в своём уме? — полуказашка или полубурятка не переставала возмущаться и штынять девушку до самых дверей комнаты Анны. — Вам уже сколько раз говорили и предупреждали не выходить без чьего-либо ведома из своих комнат! Вы и вправду думали, что об этом никто не узнает?

— Я не специально! — Анна тоже решила прервать своё гробовое молчание, когда они уже успели преодолеть половину пути до нужного места назначения. Ей также пришлось говорить сдавленным шёпотом на самых пониженных тонах. — Мне просто показались очень подозрительными звуки со стороны восточной гостиной. Я здесь живу уже почти неделю и ничего подобного ещё не слышала. Решила просто проверить и взглянуть.