— Браво, детка, — услышала она хлопки в ладоши и довольный голос подруги. — Не зря я отдала себя на растерзание этим самцам. Теперь ты знаешь, что секс — это восторг.

О да, Жанна теперь знала это. А еще она узнала о себе много неожиданного. Например, то, что ее возбуждает собственная беспомощность перед мужчиной. Что она буквально плавится под напором властного и грубого любовника, изнывает от стыда и в то же время похоти. А героям ее сегодняшней ночи нравится ее голос.

Громила намотал ее волосы на кулак и заставил приподнять голову.

— Мы не слышим тебя, детка, стони громче, — велел он, снова толкнувшись внутри нее.

— Ау-у-у-у, — завыла она в голос, а потом лишилась чувств от нестерпимо острого оргазма.

В себя Жанна пришла от того, что кто-то нализывал ее дырочку меж ягодиц. Она открыла глаза, приподняла голову и увидела, что Лизи сидит в кресле, рядом с ней прямо на полу расположились громила и блондин. Они отдыхали, гладя колени девушки и наблюдая за представлением. В центре, как на театральном подиуме, была она. Все так же распластанная на диване. Только под ее живот была подоткнута подушка. Внутри у нее все пылало, по телу бежали токи блаженства, а в венах будто бы не кровь играла, а похоть.

За этот удивительный вечер она успела кончить дважды: от губ Бастиана и под натиском громилы. Но кажется, парням этого показалось мало. Они решили опорочить ее всю, не оставив ни одного целомудренного места в ее теле.

Проказники продолжали будоражить ее, лаская попку. Точнее, один проказник — Бастиан. Он мычал и хрипел, наглаживая ее узкое место. А потом оторвался от него и принялся натирать каким-то пахучим кремом, от которого его прикосновения стали ощущаться в разы острее.

— Больно не будет, — пообещал он, надавливая пальцем на колечко и погружая его внутрь.

— О-о-о! — выдохнула Жанна от удовольствия.

Больно действительно не было, хоть все девушки говорили, что подобная ласка в первый раз вызывает скорее отторжение, нежели восторг. Но, похоже, крем был волшебным и заглушал боль, усиливая только приятные ощущения.

— Я осторожно, — прошептал Бастиан, склоняясь над ухом Жанны и целуя ее в висок.

— Давай, парень, не разочаруй девушку. Она должна кончить чуть ли не сразу. Все же первый раз в попку — это, считай, повторно лишиться девственности.

— Ах-а-а-ах-х, — прокричала Жанна, поняв, что слова громилы — истинная правда. Она окончательно и бесповоротно лишается последнего, что в ней было невинно.

Бастиан сменил палец на свой член и очень медленно и осторожно стал вдавливать его в неразработанное отверстие.

— М-м-м-м, — замычала Жанна, роняя голову вниз.

— Нет-нет, детка, смотри на нас. Мы хотим видеть, как тебе хорошо.

— Да, Жасмин, — подала голос и Лизи. — Мы ведь тебя радовали, порадуй и ты нас. Покажи свои глаза.

Жанна подняла голову, сгорая со стыда и все нарастающей греховной похоти. Бастиан придержал ее за шею и стал постепенно наращивать темп.

Зрители с упоением смотрели на растление невинной девушки. Бастиан самозабвенно переходил границы, имея ее самым бесстыжим образом. А сама Жанна покорно стонала, подмахивая ему задом, и сладострастно насасывала его большой палец, который так удачно оказался около ее лица.

Все были в восторге, особенно когда Жанна замерла вдруг, а потом стала дергаться и визжать под разнузданным любовником. Он схватил ее в охапку и продолжил засаживать свой член в узкую дырочку. Толчок, толчок, еще толчок…

Жанна орала в голос и пыталась вырваться. Нет, ей не было больно или плохо, она просто сходила с ума от необычайных ощущений и боялась, что сердце ее не выдержит и остановится. А такой исход был не шуткой, потому что оргазм, до которого ее довел самый чувственный из троих мужчин, оказался грандиозным и необыкновенным. Она и понятия не имела, что ее тело может настолько радовать, что оно вообще способно ощущать такое.

— А-а-у-у-у-! — кричал Жанна, — Твою мать! А-а-а!

Когда она вспомнила более крепкие выражения и стала поливать бранью всех присутствующих, они завизжали и зааплодировали. Представление удалось на славу, как и смелый эксперимент, что затеяла для подруги Лизи. Но самым приятным было то, что Жанна теперь знала — она нормальная, чувственная женщина, просто слишком зацикленная на внешних несовершенствах. И словно в доказательство ее мыслей, Бастиан наградил ее очередным семяизвержением.

Когда он завыл в голос, она возликовала, а потом и вовсе распласталась под ним поверженной и покоренной.

Бастиан медленно вышел из нее и, припав к самому уху, тихо прошептал: «Ты лучшее, что со мной когда-либо случалось, Жасмин».

Жанна сидела у окна самоходной повозки, которая везла ее на работу, и вспоминала ночь, что она провела в клубе «Измена». Она вспоминала ее весь свой выходной день, а затем и вечер. Эти мысли помогли пережить расставание с Максом. По крайней мере, Жанна так думала, пока не встретила его в операционной.

На ее счастье, блондинистая сестричка, которая была странным образом очень похожа на саму Жанну, трудилась в другой смене, и с нею девушке не пришлось пересекаться. Но вот Макс торчал в клинике как раз в те дни, когда работала сама Жанна. И сегодняшний день не стал исключением.

Лаборантка надеялась приготовить все необходимое для врачей и привезти тележку до того, как в операционной появится Макс. Обустроить пациента и по-тихому улизнуть. Это было не по правилам. Лаборанты должны были ассистировать анестезиологам, если не хватало сестер. Но сегодня их было достаточно, и Жанна рассчитывала избежать встречи с Максом.

Вот только он уже был на месте, когда девушка вкатывала тележку с препаратами и инструментами.

Жанна думала, что после всего случившегося, он будет выглядеть виноватым или хотя бы печальным. Но Макс встретил ее пренебрежительным взглядом. Настолько холодным и отстраненным, что ей сделалось не по себе. Она даже въехала в операционный стол, задев стойку с лампой. Та стала крениться на бок, и девушка в ужасе вскрикнула. Представила, что лампа сейчас разобьется, усеяв весь каменный пол мелкими осколками.

Макс среагировал молниеносно. Он подлетел к Жанне, которая загораживала лампу, и, отпихнув ее, поймал стойку.

Оборудование оказалось спасено, чего нельзя было сказать о репутации Жанны. Она сошла с лица и чуть было не грохнулась в обморок, когда Макс вперил в нее гневный взгляд и тихо прорычал:

— Можете быть свободны!

Жанна опешила от такого обращения и словно в соляной столп обратилась.

— Кени! — крикнул Макс, и в дверях показалась прехорошенькая молоденькая сестричка. — Приготовьте пациента к погружению в сон, — велел он девушке, а потом снова уставился на Жанну. — Идите уже! — рявкнул он, и лаборантка вздрогнула. Подскочила на месте и понеслась наверх, совсем забыв о тележке.

Встреча с Максом выбила почву из-под ног Жанны. Она неслась в лаборантскую, не видя ничего вокруг. Свернула по дороге капельницу какого-то ковыляющего старика с бинтами на голове и в довершении этого сама растянулась на лестнице и расшибла колено. Но до своего рабочего места добралась.

Как только она влетела туда, тут же открыла шкафчик с препаратами и стала наугад ссыпать их в ладонь. Хотела наглотаться порошков и наглоталась бы. Спасла коллега Сона. Зрелая женщина лет пятидесяти, сердобольная и очень внимательная. Она вошла в лаборантскую следом за Жанной.

— Если ты собралась замешивать раствор для дезинфекции инструментов, то столько ингредиентов не нужно, — глядя на Жанну через стеклышки своих окуляров, сказала она. — А для того, чтобы поквитаться с жизнью, тебе хватит и этого, — Сона достала из шкафчика сильнодействующий препарат, который они давали пациентам для обезболивания. — Всего-то и надо увеличить дозу втрое. Смерть будет быстрой и приятной. А наешься всего подряд, останешься дурочкой или просто калекой.