Больше всего Жанна не любила приходить на службу в свой выходной. Но клиника по магической хирургии слыла самой передовой в городе, и устроиться сюда было не просто. Поэтому за место лаборанта Жанна держалась зубами. И сейчас, скрипя ими, поднималась на процедурный этаж.

Дежурный лекарь обещал отпустить ее, как только она поможет зашивающимся коллегам, но девушка не особо верила его словам. В прошлый раз ее вызвали в выходной на час, а проторчала она в лаборатории полдня.

Единственная мысль грела ее в этот момент: «Все быстренько сделаю и загляну в кабинет к Максу».

Парня своего Жанна любила совершенно невозможной и даже опасной любовью. И как бы коллеги не отговаривали ее от шашней с проходимцем, вразумить не смогли. Невинное сердце девушки попалось в руки ловеласа. Жанна сдала бастион своей добродетели уже на втором свидании.

Был ли Макс так же влюблен в нее, девушка не знала. Иногда ей казалось, что да — он был настолько пылким и непристойным рядом с ней, что ей делалось не по себе. Но опытная подруга Лизи говорила, что он просто кобель. Жанна не верила, не могла себе позволить. Пока…

Подготовить все необходимое для операции она сумела быстро. Сегодня была толковая смена, просто не полная. Она нарезала бинты и замешала эликсиры. Прокипятила инструменты и даже откатила тележку со всем необходимым в операционную. А уж потом спустилась в буфет и попросила сварить свежий кофе, непременно с коньяком (Макс любил именно такой).

Она нагрянула в его кабинет с подарочком, надеялась застать одного. Макс всегда уединялся перед операцией, морально готовился, как он говорил.

Зашла без стука, хотела сделать сюрприз и действительно сделала, только вот не ему, а скорее себе. И очень неприятный «сюрприз». Настолько болезненный, что кровь в ее жилах застыла, когда она увидела, как медсестричка в белом халатике, стоя перед Максом на коленях, смачно насасывает его вздернутый раскрасневшийся член.

Глаза Макса были прикрыты, руки лежали на взъерошенной голове блондиночки, а бедра упруго толкались вперед. Он стоял боком, и Жанна видела, как его ствол скользит меж пухлых губ сестрички. Как он врывается в ее порочный рот, чтобы тут же выйти и вонзиться в него с новой силой.

— А-а-ах, — стискивая зубы, стонал он, сжимая волосы девушки. — Да детка, вот так… Очень хорошо. Ты лучшая!

— М-м-м-м, — мычала девушка, будто получала удовольствие от того, что Макс жестко вдалбливался в ее горло и драл ей волосы.

— Громче! — умолял он, особенно яростно вбиваясь в рот девушки. — Громче!

— М-м-м-м, — простонала она и забилась в его руках.

Задергался и Макс. Его будто током прошибло. Лицо свела судорога, и он просипел на выдохе: — С-су-ука, как же хорошо-о-о…

А у несчастной сестрички из глаз брызнули слезы, по подбородку потекло белое и густое семя любовника. Она провела рукой, собрала его влагу и растерла по своей груди. Только тогда Макс вышел, продолжая разбрызгивать свою похоть на лицо блондинки.

Он так усердно драл покорную медсестру, что даже не заметил, как дверь его кабинета открылась и на пороге оказалась опешившая Жанна. Макс открыл глаза лишь тогда, когда девушка выронила чашку с кофе.

Всполошилась и сестричка. Она отпрянула от любовника и уставилась на Жанну, как на призрака.

— Ма-а-акас? — вопросительно протянула она, вытирая губы. — Кто это?

Пунцовое лицо парня, так разгоряченного похотью, стало быстро бледнеть. Настолько быстро, что Жанна даже испугалась за него. Но напомнив себе, чем он только что занимался с другой, она задышала часто и тяжело. Места страху за любимого не осталось, оцепенение спало, и Жанной овладел гнев.

— Кто я такая?! — выплюнула она, будто не слова метала, а дротики.

— Э-эт-то наша новая лаборантка. Вы еще не работали вместе, — нашелся Макс, торопливо заправляя член в измятые брюки.

Он так нервно застегивал ширинку, что прищемил тонкую кожу своего не в меру востребованного агрегата.

— Твою ж мать! — вскрикнул он, заскулив.

На этот раз у Жанны не возникло и капли сострадания к подлецу. Она лишь злобно искривила губы в ухмылке.

— Оторвать бы его тебе к чертям! — взорвалась она, а потом швырнула в него первое, что попалось под руку.

Это оказалась наградная статуэтка. Макс был хорошим анестезиологом и в свои двадцать пять уже заслужил признание. И, как оказалось, не только как специалист.

— Сволочь! Кобелина ты похотливый! — разобрало Жанну.

— Вау, сколько пыла! — неожиданно восхитился Макс, видимо решив, что лучший способ защиты — это нападение. — А что ж ты его в постели-то не показываешь?

— Ты что, спишь с ней? — возмутилась сестричка, о которой парень как будто уже забыл.

— А! Что?

Он повернулся к ошарашенной любовнице, которая уже поднялась с колен и стояла теперь, вперив руки в бока.

— Говнюк! — взвизгнула медсестра и отвесила Максу звонкую и смачную оплеуху. А потом, гордо вскинув голову, удалилась, будто специально задев Жанну плечом.

Та пошатнулась и чуть было не упала. Уперлась рукой в стену и постаралась выровнять дыхание.

Ей тоже хотелось сбежать, но она ощутила вдруг адскую слабость в коленях. В довершении этого раненое сердце билось с таким надрывом, будто пыталось отменить само время и стереть момент позора с полотна реальности. Вот только сделать этого оно не могло, и все, что ему оставалось — это судорожно отсчитывать минуты покалеченной Жанниной жизни.

Девушка с трудом подняла голову и посмотрела в глаза любимого. Они были непривычно жесткими, колючими. Не глаза будто, а два битых осколка, что впивались в ее лицо. Губы Макса тоже кривились, словно его заставляли смотреть на что-то мерзкое, и у Жанны вконец сдали нервы.

— За что? — пуская позорную слезу, прошептала она.

— Не за что, Жанна, а почему, — холодно сказал он, отходя к столу и наливая себе коньяка в пузатый бокал.

— И-и-и почему? — растерянно пробормотала она.

— Потому что я устал от пресности, — жахнул он коньяк. — Я две недели хожу за тобой, как собачонка. Задариваю цветами, конфетами, мелодрамы твои дебильные в театре смотрю, а что взамен?! — неожиданно вспылил он.

Жанна так опешила, что отшатнулась и ударилась спиной об косяк.

Она не знала, что ответить. Не понимала его претензий. Чего он мог хотеть взамен?! Она и так отдала то единственное, что может отдать девушка — свою невинность. Не то чтобы Жанна ею очень уж дорожила, но она берегла себя для того самого, единственного. Аж до двадцати двух лет. Конечно, причиной ее непорочности была не только целомудренность, но и секреты, которые она держала при себе. И все же ради Макса она преодолела страхи. Открылась. Отдалась! А он…

— Я-я-я не понимаю, — мотая головой, шептала потрясенная девушка.

— Чего ты не понимаешь?! — заорал вдруг Макс. — Того, что мужчина хочет видеть свою женщину, когда спит с ней?! Того, что он хочет слышать ее?! Тебе самой-то не надоело гасить свет и прятаться под одеяло, когда я трахаю тебя? Никогда не думал, что скажу это, Жанна, но ты внушаешь мне чувство неполноценности. Я деру тебя, как сидорову козу, а ты ни разу не кончила. Я даже стонов твоих не слышал. Ты что-то попискиваешь в подушку, и только. Да и миссионерская поза мне порядком наскучила.

— Я просто… Я… — забормотала Жанна, не зная, что сказать в свое оправдание. Как раскрыть секрет, который мучил ее всю жизнь.

— Ты просто фригидна, — подсказал ей Макс. — Или я тебя не возбуждаю, — мотнул он головой. — Ни тот, ни другой вариант меня не устраивает, поэтому прости, детка. Я сорвался, и, как ты сама могла заметить, не на ком попало.

Жанна сглотнула. Она вспомнила, как ахала и охала послушная сестричка, пока Макс безжалостно вдалбливался в ее глотку. Как она растекалась перед ним, как смачно причмокивала, бесстыдно разевая для него рот. Как она проглотила его сперму. Не просто проглотила, а слизала потом каждую капельку, будто он амброзией какой ее накормил.