— Нет, Басти, я не могу. Может чуть позже. Я должна привыкнуть к тебе.

— Да как можно привыкнуть к человеку в маске?! — не унимался он. — Сегодня у меня даже лицо другое, не то, что обычно.

— Ты специально надел другую маску?

— Честно? Да. Хотел проверить, узнаешь ты меня или нет. Мне нужно было знать, что ты хочешь именно меня, а не ту слащавую физиономию, что делает магия.

— Она не слащавая, а скорее… — Жанна задумалась — Благородная, что ли.

— Но она не моя. И лицо, в которое я смотрюсь сейчас — не твое.

— А что, если мое лицо тебе не понравится? — высказала Жанна свой страх.

— Ты про грудь так же думала. Но она мне нравится. Мне все в тебе нравится, понимаешь ты или нет?! И не только потому, что ты красива, а потому, что я влюбился в тебя! — выпалил он на одном дыхании и сглотнул.

Он поднялся с постели, налил вина себе и Жанне. Протянул ей бокал и только потом осушил свой одним махом.

— Я влюбился в тебя, Жасмин, сразу, как только увидел. Не в красивую картинку, которую делает магия, а в твой взгляд. Ты так смотрела, когда я подошел, что у меня внутренности все сжались, а сердце… оно готово было грудную клетку пролосить. А потом ты разрешила себя поцеловать. Помнишь, как ты сама попросила. Ты была такой… Робкой и в то же время горячей. Я не знал, какая ты, но почувствовал в тебе эту искру. Ощутил каким-то пятым чувством, что ли, — говорил он порывисто. — Сам тогда не понимал, что со мной происходит, просто дурел от твоей близости. И когда ты пришла в другой маске, все было так же. Я хочу твое тело, это правда, но не только потому, что оно красиво, а потому, что оно источает какие-то особенные токи, которые действуют на меня притягательно. Твоя любовь, как нежное электричество, Жасмин, — она будоражит, иногда ранит, но прошибает насквозь. Так сильно, что оставаться прежним уже нельзя. Поэтому мне все равно, какое у тебя лицо, я приму любое, и оно покажется мне совершенным, ведь любить, значит принимать в человеке все.

Жанна слушала его откровенное и пылкое признание и все шире и шире открывала глаза. Она уже готова была содрать с лица свою маску, признаться в том, что и сама чувствует нечто подобное. Но тут Бастиан упал перед ней на колени и сам резко сдернул покров.

В этот момент она потеряла дар речи. Отшатнулась от него и закрылась покрывалом.

— Таким я тебе не нравлюсь? — разочарованно выдохнул парень, закусив губу так сильно, что выступила кровь.

— Ты красив, Бастиан, очень красив, даже слишком, наверное, — дрожа всем телом, прошептала Жанна, продолжая натягивать на себя покрывало и кутаться в нем, как всегда делала, когда эти глаза пытались всмотреться в ее суть.

— Тогда что не так? — в недоумении спросил он.

Жанна не могла сказать ему, что не так, потому что в этот момент для нее рушился корабль надежды. Она с трудом балансировала на обломках своих грез, не зная, как укрыться от проникновенного, пристального взгляда парня, в которого умудрилась влюбиться дважды.

Только когда он содрал с лица маску, Жанна поняла, как на самом деле действует магия этих аксессуаров. Они почти не меняли внешность, но будто бы блокировали ассоциативную память. Не давали сверить идеальную картинку с уже имеющейся в воображении.

Перед Жанной стоял почти такой же высокий, как Бастиан, молодой человек. С длинными черными волосами по плечи, худощавый, чуть менее рельефный, чем он казался ей в маске, но до боли знакомый и ненавистный. Но ненавистный только лишь потому, что все еще значимый. Перед ней стоял взъерошенный и растерянный Макс. Голый. Не столько телесно, сколько душевно.

— У тебя когда-нибудь было что-то подобное? — не удержалась она и задала провокационный вопрос.

— Что? Что именно? — не понял он.

— Ну, вот эти токи электрические. Ты чувствовал их прежде?

— Был ли я так же влюблен? — снова кусая губу, уточнил Макс, и Жанна поняла, что он не может сказать ей правду.

— Я должна знать. И учти, я пойму, если ты соврешь, — строго сказала она, поправляя свою маску.

— Я был влюблен, — нехотя признался он. — Та девушка чем-то походила на тебя. Но она была холодной. Настолько холодной, что обморозила мне сердце.

— Почему ты решил, что я не буду такой же? — сглотнув, спросила Жанна.

— Ты не можешь!

— Я могу быть горяча в постели и только, — поднимая подбородок, заявила она.

— Если это единственное, что ты можешь дать, я стерплю, — опуская глаза, прошептал Макс. — Я все стерплю, лишь бы ты позволила быть рядом. Но не в этом проклятом клубе! — парень вскинул голову и, метнувшись на постель, схватил Жанну в объятья.

Он стал порывисто целовать ее и ворошить волосы.

«Боже! — стонала про себя девушка. — Что ты творишь?!»

Она не могла вырваться из его рук. И не потому, что он слишком крепко держал ее, а потому, что ее пеленали чувства к этому странному и такому разному парню. Они вязали ее по рукам и ногами, сжимали сердце, да так, что оно сочилось кровью. Жанна хотела его ударить и в то же время прижать к себе. Но она не сделала ни того, ни другого. Вместо этого она оттолкнула Макса.

— Пусти, — потребовала она.

Он разжал объятья, и она вскочила с постели, стала поспешно натягивать платье.

— Жасмин, умоляю, не уходи! — взмолился Макс, тоже подрываясь и кидаясь к ней.

Он хватал ее за руки, пытался помешать одеться.

— Я поторопил тебя, извини. Я не буду больше давить. Хочешь встречаться в клубе, пусть будет так. Я даже стану для тебя тем смазливым брюнетом, на которого ты купилась, только позволь видеть тебя, касаться, — он припал к ее шее, потом провел рукой по груди, притянул к себе и впился в ее губы.

Его поцелуй был диким, отчаянным. Он скорее делал Жанне больно, чем ласкал.

— Прекрати, остановить! Хватит!

Но Макс не мог остановиться. Он как утопающий хватался за нее, будто за спасательный плот, и все сильнее сжимал в своих руках.

— Ты делаешь мне больно! Пусти!

Он рвано вдохнул и выпустил ее. Так же неровно выдохнул, а потом облокотился о колени и, сгорбившись, задышал часто-часто.

— Прости, — разгибаясь, пробормотал Макс, поднимая руку в примирительном жесте. — Я погорячился. Просто пойми, ты сводишь меня с ума. У меня никогда такого не было, Жасмин! Никогда! Я, может, всю жизнь тебя искал. И вот нашел, наконец, а ты… — он осекся. Вовремя одумался. Претензии были некстати, они могли спугнуть девушку мечты. — Я буду терпелив, Жасмин. Обещаю, только скажи, когда я снова тебя увижу?

— Я не знаю, Бастиан, не знаю, — покачала она головой и вылетела из спальни в не зашнурованном платье.

Жанна бежала по коридору, потом по лестнице, не чуя под собой ног. Ее сердце колотилось так, будто пыталось вырваться из груди. Будто оно протестовало против ее решения. Хотело вернуться в комнату, где остался тот, кто однажды уже предал. Но Жанна ругала свое сердце последними словами и неслась прочь из клуба.

Жанна сидела в глубоком кресле и смотрела в одну точку. Час назад она пришла с работы, но не смогла даже раздеться и принять освежающий душ. В ее животе урчало, хотелось есть, но сил не было и на удовлетворение этой элементарной потребности. У нее вообще ни на что не осталось сил. И все из-за удушливых переживаний.

Прошло больше недели с того дня, когда ее надежды на счастье рухнули. Казалось, Жанна должна была уже свыкнуться с тем, что потеряла Бастиана, и радоваться тому, что Макс втрескался в нее второй раз. Но девушку не отпускала мысль, что он разлюбит ее, как только узнает, кто стал предметом его вожделения.

Виной всему был удрученный вид ее бывшего. На работе он совсем не обращал внимания на Жанну, как, впрочем, и на других девушек. Выглядел не таким, как всегда. Был подавлен, постоянно витал в своих мыслях, явно безрадостных. Складка меж бровей не разглаживалась за весь день ни разу.