Голоса были в моей голове.
Видимо сказывалось общее переутомление и нервозность — успокаивал себя я. Но глубоко в душе понимал — это не из-за этого.
«Макси-и-им…» — протяжно повторил голос и я впервые в жизни подумал, что хочу, чтобы это была Смерть.
Но это была не она.
Я невольно обратил голову в сторону, откуда доносился голос. Глянул на Барьер. Он был величественен, смотрел на меня черными глазницами бойниц. Монстр. Настоящий монстр, чье время еще не пришло, но очень близко.
Вновь в голове возник образ исполинской тени. Она возвышалась надо мной, как возвышается человек перед муравьем. И тень звала меня.
Там, за Барьером, что-то было, что желало со мной увидеться… и — что? сожрать? уничтожить? превратить в пыль?
Я не знал, но чувствовал — что-то другое.
В какой-то момент мне даже показалось, что сама Смерть побаивается Барьера, стараясь появляться тут реже.
«Я? Боюсь Барьера?!»
Костлявая появилась за спиной.
«Что там, за его границей?» — спросил я.
«Тебе правда это интересно?»
«Оно зовет меня».
«Там — неведомое, — сухо ответила Смерть. Я вдруг почувствовал, что ей этот разговор неприятен. — То, что ты своим убогим человеческим мозгом не в силах осознать!»
«Макси-и-им!..» — вновь раздался чужой голос. Хотя голосом назвать это было крайне сложно. Шорох миллиарда насекомых, ползущих по земле — это самое близкое, что пришло в голову.
«Оно зовет…» — задумчиво произнесла Смерть, глядя на Барьер.
«Что там?» — почти молящим тоном спросил я.
«Тебе надо уходить отсюда, — проигнорировав мой вопрос, произнесла Смерть. — Немедленно!»
«Но…»
«Без возражений!»
«Я не оставлю своих друзей здесь. Да и куда возвращаться? В психушку?»
«Друзья твои погибнут — поверь мне, уж я то знаю о чем говорю! — в голосе Смерти послышалось веселье. — А психушка — да хотя бы и туда. Ничего плохого в ней нет».
Эти слова задели меня и дело было не в психушке.
«Ты не посмеешь их забрать раньше времени!»
«Посмею! — ухмыльнулась Смерть. — И что ты мне сделаешь? Я — Смерть! Напугаешь мной?»
Костлявая сухо рассмеялась.
«Тогда не получишь меня!»
«Что?!» — закричала Смерть.
«Что слышала!»
«У нас был договор!»
«Думаешь, это меня остановит?»
Я принялся транслировать в своей голове жуткие картины — как я падаю с крыши дома, как выпиваю яд, как прыгаю под колеса автомобиля. Я помнил о том, что говорила костлявая насчет моей души — просто так она ее забрать не могла, нужно было погружение в дарк, до того момента, пока я не утону в нем.
«Ты не посмеешь!» — прошипела Смерть.
«Что хуже: покончить жизнь самоубийством или стать навечно твоим рабом? Выбор очевиден!» — я откровенно насмехался над ней.
«Пойми, не я отсчитываю минуты жизни твоих друзей. Не я решаю — точнее, не всегда решаю, — когда кому уходить. Я — лишь исполнитель. Есть и другие сущности»
«О чем ты сейчас? Я не понимаю!»
Смерть скривилась. Она сболтнула лишнего, но признавать этого не хотела.
«Вас целая когорта демонов?» — спросил я.
«Есть иные миры. Есть иные сущности», — сухо ответила Смерть. Кажется, большой информации от нее уже невозможно было добиться.
Жуткий вой со стороны Барьера повторился. И вновь этот шорох миллиарда насекомых, выстроившийся в звуки:
Ма-акси-и-им-м…
«И эти сущности сейчас там, за Барьером. Они хотят завладеть твоей душой. Хочешь ли ты такой участи? Думаю, нет. Это страшнее Смерти. Это страшнее всех пыток, на которые только способен человеческий изощренный мозг».
И словно в подтверждение ее слов со стороны Барьера раздался оглушительный демонический смех.
Глава 17
Я посмотрел по сторонам, пытаясь понять — слышу ли я один это смех?
Все, кто был вокруг, все, кого я увидел, были отвлечены на раненных и, казалось, ничего вокруг не замечали.
А смех тем временем грохотал.
Он сотрясал землю, небо, Барьер. Он проникал в каждую клеточку моего тела, вызывая в ней неимоверный первозданный страх.
Казалось, что даже сама Смерть съежилась от этого жуткого инфернального гогота.
«Что это?» — только и смог произнести я.
«Станет ли тебе легче от того, что я назову его имя?»
«Ты его знаешь?!»
«Знаю», — кивнула Смерть.
«Это какой-то демон?» — я не находил название тому, что сейчас ликовало.
«Демон? — словно пробуя на вкус слово, произнесла Смерть. — Пожалуй, да, демон. Могущественный демон. И он хочет увидеть тебя».
«Зачем? Чтобы убить?»
«Нет, если бы хотел убить — уже давно бы убил, и я даже я бы тут не помог».
«Тогда зачем?»
Смерть не ответила.
Смех начал таять, растворяясь в воздухе, отравляя его. Сидящие на самой верхней точке Барьера птицы тревожно вспорхнули, полетели прочь.
«Зачем я этому демону?» — вновь повторил я вопрос.
Смерть вновь не ответила.
— Вяземский! — раздался крик.
Я оглянулся.
протискиваясь сквозь идущих, ко мне шел Гамильтон.
Черт, только его тут еще не хватало!
«Убей его, — буднично произнесла Смерть. — Убей. А я сожру его душу, она черна. А я голодный. Ты ведь этого хочешь? Признайся самому себе».
— Вяземский!
Гамильтон шел пошатываясь, противно ухмыляясь.
Мятая одежда, взъерошенные волосы — Гамильтон словно только что отстоял смену и еще не успел привести себя в порядок.
«Хотя, какая к черту смена? — ухмыльнулся я. — Только проснулся видимо».
— А я смотрю издалека — ты ли это? Дай, думаю, подойду, поговорю с приятелем. Тем более повод есть.
Повод имелся. Еще какой. Например, подстава с магическими конструктами. Замечательный повод, чтобы проверить на прочность челюсть этого урода.
Я напрягся.
«Спокойно, Макс, — начал я себя успокаивать. — Только не здесь».
— Ты думаешь я не догадался? — прошептал Гамильтон, подойдя ближе.
Он был пьян.
Его качало и от него разило спиртным, дешевым, гадким, прокисшим. Какая-то самодельная брага, не иначе. Что-то относительно нормальное тут навряд ли можно достать, если только за большие деньги.
— Кажется, тебе пора отдохнуть, — ответил я, оглядываясь по сторонам — не идет ли где охрана?
Если Гамильтона поймают в таком состоянии, то он точно не отделается сутками карцера. За такое дают наказание более суровое. Например, могут отправить вне очереди за Барьер.
— Думаешь, вокруг тебя все такие дураки? — Гамильтон ухмыльнулся. — Нет, есть и умные ребята.
— Например, ты? — едва сдерживаясь, спросил я.
— Верно, — кивнул тот, сверкнув глазами.
Кулаки мои невольно сжались.
— Зачем забраковал магические боевые конструкты? — сдерживая гнев, спросил я. — Они же ведь были в полном порядке — и ты это прекрасно знаешь. Или ты тоже заодно с моим братцем?
— Твой брат хороший парень, — внезапно честно признался Гамильтон. — Нет, правда. Отличный парень. Он все правильно говорит. И к тому же щедрый. Отличный человек! А вот ты полное… — собеседник задумался, не зная какое слово подобрать покрепче.
Так и не определившись, продолжил:
— В порядке, не в порядке, хорошие конструкты, или никуда не годятся — это все не важно. Думаешь там, за Барьером, хоть кто-нибудь воспользовался этими бесполезными стекляшками? Это все, — Гамильтон кивнул в сторону гарнизона, — полная ерунда. Шелуха. Так, чтобы хоть чем-то занять вояк. Пусть ковыряются на участках, делая всякую ерунду, чтобы не думать о том, как они сдохнут за Барьером.
— Тем не менее из-за этой, как ты выразился, ерунды, меня и мою команду перевели в другой полк.
— А какая разница? — хмыкнул тот. — Что в гарнизоне штаны протирать, делая стекляшки, что тут сапоги изнашивать. Все равно все там будем, — Гамильтон кивнул в сторону Барьера. По слогам повторил: — Это все — е-рун-да! Не ерунда только «кисляк». Знаешь что такое «кисляк»?
