Окружившие меня парни противно захрюкали.

— Она все это время докладывала мне всё о ваших с ней похождениях.

— Об этом я тоже догадался, — хмуро произнес я. — Только запоздало. Убийство водителя и погоня Кондора за мной по ее наводке сделано?

— Ну конечно же! — довольный собой, ответил Герцен. — Только ты изворотливый оказался, как червяк. Прямо из под носа нашего человека сбежал. Но не причисляй это к своим победам и успехам — это просто удача, не более.

Меня начали окружать плотнее.

Я вновь попытался сотворить магическое заклятие.

И вновь неудача.

Герцен рассмеялся.

— Ты попался, Максим. Неужели ты этого еще не понял? Тут такая плотная завеса стоит, что магические штучки не пройдут.

Бежать? Нет. Прорываться? Возможно.

Ко мне подошел один из амбалов Герцена и резким выпадом ударил в живот.

Я даже не успел поставить блок — такой был стремительный прием, — и со стоном согнулся пополам. Словно тараном пробили.

Окружавшие меня довольно заугукали.

— А мой тотем? — сопя, спросил я. — Отец твой стащил?

Герцен ухмыльнулся.

— Соображаешь!

— Вы подставили меня! Подкинули тотем на место преступления!

Я попытался разогнуться — получилось с трудом.

— Подставили, — спокойно кивнул Герцен. — Потому что это — большая игра. Здесь лишним места нет. Вы, Вяземские, должны уйти. И ты должен уйти. Мы хотели тебя бартыновскими руками убрать, но видимо придется самим немного испачкаться.

Герцен подошел ко мне вплотную.

— Ничего, я не брезгливый, если надо, то и испачкаться могу. К тому же это доставит мне двойное удовольствие — ведь я прикончу тебя лично!

И ударил коленом в лицом.

Губа с противным чавкающим звуком лопнула, орошая все кровью. Я застонал.

Григорий удовлетворенно кивнул.

— Прекрасно!

Я отпрянул назад, встал в боевую стойку, готовый начать поединок.

— Крысеныш хочет биться! — рассмеялся Герцен. — Ну давай, попробуй.

Я едва ли успел сделать один удар — меня жёстко сбили с ног, начали колошматить, да так, словно пытаясь выбить пыль. Лупили молча, лишь иногда кряхтя от старательности.

Дуболомы Герцена знали свое дело, поэтому Григорий вскоре рявкнул:

— Полегче! Пусть не теряет сознание — хочу видеть его глаза, когда буду убивать.

Бойцы схлынули.

Где-то под кроной дерева зачирикала птичка — заливисто, приятно. И это пение так контрастировало с тем, что сейчас тут происходило, что мне стало смешно.

Я сипло рассмеялся, но никто это не понял — приняли за кашель.

С трудом разлепляя опухшие от ударов веки, я глянул на Григория. В руках у него был нож.

— Пора уже закончить эту суету, — произнес он, подходя ко мне.

— Гриша, зачем ты подкинул мою заколку Никите? — словно пробудившись ото сна спросила Агнета.

— Что? — удивился Герцен. — Ты о чем?

— Зачем ты подкинул Никите мою заколку?

— Я ничего не подкидывал! Из ума что ли выжила?

— Но Максим сказал…

— Да мало ли что он сказал?! Зачем мне это делать?!

— Чтобы избавиться от меня! — всхлипнула Агнета.

Герцен перевел вопросительный взгляд на меня.

Я вытащил заколку из кармана, кинул ее под ноги стоящим. Сказал:

— Это заколка моей сестры. Одолжил у нее чтобы вас разговорить.

— Мля! Да он тебя как последнюю дуру развел! — Герцен отвесил Агнете звонкую пощечину. — А ты и повелась.

Девушка расплакалась.

— Ничего, за этот обман ты тоже ответишь! — прошипел он в мою сторону.

— Никиту ты убил? — прохрипел я, вытирая хлещущую из губы кровь.

— Зачем тебе это знать? — спросил Григорий. — Какая теперь разница?

— Просто хочу знать. На последок. Чтобы на том свете спрос иметь с тебя.

— Правда хочешь знать? — ухмыльнулся Герцен и глянул на своих дуболомов. — Вот дурак! Его сейчас убивать будут — а он какие-то глупые вопросы задает! Лучше бы о пощаде просил. Или молился бы.

— Что толку у тебя о пощаде просить? — злобно процедил я.

— Это верно! — расплылся в улыбке Герцен. — Бессмысленно.

— Никиту ты убил? — вновь выдохнул я, отплевывая сгустки крови.

— Я, — кивнул Герцен.

— Повтори.

— Никиту Бартынова убил я. Что ты сморщился? Больно это слушать тебе? Своего дружка ненормального жалко? Ну тогда слушай — для меня любые слова, которые причиняют тебе боль, словно музыка. Никиту Бартынова убил я, собственными руками. Взял и пристрелил. А потом подкинул твой тотем. Даже не знаю, что ты там наплел Бартынову-старшему, что он тебя не сразу грохнул. Но это уже не важно.

— А Кондор?

— Он по твою душу был.

Герцен схватил меня за волосы.

— Гриша, не надо! — заверещала Агнета.

— Заткнись!

— Гриша, я прошу, не надо его убивать!

Девушка рванула к Герцену. Тот попытался оттолкнуть ее, но не смог.

— Не надо убивать! Это же преступление!

— Смотри как за тебя топит! — ухмыльнулся Григорий, кивая на девушку. — Влюбилась что ли?

— Я не хочу быть соучастницей преступления! Я не хочу в тюрьму! Гриша, не надо никого убивать! Пойдем домой! Я прошу! Оставь его тут — он больше не сделает нам ничего плохого! Не будет мешать. Ведь правда?

Вопрос был адресован мне, но ответить на него я не смог — вновь получил от какого-то здоровяка по лицу.

— Гриша, не надо никого убивать!

— Парни, оттащите ее от меня! — брезгливо ответил Герцен.

Дуболомы жестко оцепили девушку.

— Гриша, не надо! Не надо убивать!

— Индус, образумь ты ее наконец! — кинул Герцен и самый здоровый детина одним увесистым шлепком угомонил Агнету — та без сознания упала на землю.

— Руки ему заверните, и держите, чтобы не вырывался, — приказал Григорий, кивая на меня.

Меня схватили за запястья и так их вывернули, что захрустели кости.

— Ну что, Максим, готов сдохнуть? — спросил Герцен, задирая мне голову и поднося нож к горлу. — Вот и пришла твоя смерть.

И резанул по горлу, загоняя лезвие глубоко в мою плоть.

Нож разрезал горло — почти от уха до уха. Кровь хлынула с новой силой — сонная артерия была перебита лезвием.

Очнувшаяся Агнета истошно закричала. Ее крик напугал птиц, те вспорхнули с дерева и улетели.

— Заткните ее! — рявкнул Герцен, удерживая мою голову и жадно наблюдая как из раны хлещет кровь.

Индус вновь наотмашь ударил девушку и та замолчала, потеряв сознание.

— Ну что, Вяземский, чувствуешь, что смерть близко? Чувствуешь, как жизнь покидает тело?

В этот момент на лице Герцена играла безумная улыбка маньяка. Глаза полыхали.

— Вот и конец!

Герцен провернул нож. И в глазах отразилось блаженство — он делал это с явным удовольствием.

— Чувствуешь близкую смерть?

— Нет, не чувствую! — внезапно произнес я и улыбнулся в ответ.

С учетом того, что шея моя была искромсана на лоскуты, а лицо измазано кровью, улыбка получилась жуткой.

Это заставило Герцена вздрогнуть.

— Что за черт? — удивленно воскликнул он, не понимая, почему у меня такая реакция.

— Голосовые связки не перерезал, — со знанием сообщил кто-то из верзил.

Герцен оскалился. А потом вонзил нож мне в горло по самую рукоять.

— Надо было чаще ходить на уроки, Гриша! — произнес я как ни в чем не бывало.

— Это что… ты что… — кажется, только теперь Герцен начал понимать, что произошло.

— Верно, — кивнул я. — Это — морок.

Мое тело начало оплавляться, менять формы.

— Причем морок удаленный. Альберт Михайлович Чернов учил нас этому, но ты, по обыкновению своему, спал.

— Морок? — злобно процедил Герцен, вытаскивая нож из горла магической конструкции, которую я сделал до того, как вошел в блокирующее поле — не сделай этого, уже бы точно не смог перехитрить противника, потому что вся магия, сотворенная в границах поля, рассыпалась.

— Верно, Гриша, морок — я не настоящий. А вот сотовый телефон, который находится сейчас у меня в нагрудном кармане и который транслирует видеозвонок прямо господину Бартынову в данный момент — вполне себе настоящий.