— Нианзу, угодил ты сегодня нашему младшему, но не менее значимому члену семьи! — произнес Вяземский.

— Всегда рад стараться! — улыбнулся тот.

— Благодарю за прекрасную еду! — сказал я. — Я наелся до отвала!

Это резануло слух Вяземского, но он не подал виду.

— С вашего позволения я бы пошел к себе в комнату, устал очень сильно, — произнес я.

Зевота наваливалась и я едва держался, чтобы не уподобиться бегемоту и не раскрыть рот.

— Конечно, Максим, — кивнул отец. — Мы все изрядно устали и нам надо отдохнуть…

Вяземский вдруг замолчал, словно о чем-то задумавшись.

— Отец? — я привстал.

Чутье подсказывало — что-то не так.

— Я… — произнес Вяземский и голос его мне не понравился — словно скрип не смазанных петель.

— Все нормально?

— Да, все в полном порядке, — после некоторой паузы ответил Вяземский, вымучивая улыбку. Потом, повернувшись к Нианзу, прохрипел: — Таблетки мои… принеси… пожалуйста…

Китаец рванул к двери. В наступившей тишине было слышно как быстро он поднимается по лестнице — перепрыгивая по несколько ступеней, вверх.

— Отец, ты себя плохо чувствуешь? — я подошел к Вяземскому, налил в стакан воды.

— Я… нормально… просто сердце немного прихватило…

Отец схватился за грудь, сморщился, не смог сдержать стона.

— Ух!

— Скорее, врача! — первым закричал я.

Ольга схватила телефон, начала трясущимися руками тыкать в кнопки.

— Я… нормально… — захрипел отец, схватившись за грудь. — Не стоит… все нормально будет… сейчас отпустит… Ох!..

— На пол! Надо уложить его на пол!

Я подхватил отца, помог ему сползти на ковер, развязал галстук и освободил грудь. Под голову положил подушку.

— Хорошо, что успел… завещание… — улыбнулся сквозь боль Вяземский, глянув на меня.

— Брось, все будет нормально, — начал успокаивать его я. — Рано еще о завещании говорить.

— Нервы совсем плохие стали, сердце шалит.

— Нианзу, да где ты там?! — закричал я.

Вяземский был совсем плохо, его лицо посерело и превратилось в маску, жуткую страшную маску.

— Нианзу! — вновь закричал я.

— Но я успел… — совсем уже тихо прошептал Вяземский.

— Папочка! Боже! Что же происходит? — заревела Ольга.

Егор, все это время сидящий за столом, словно вышел из спячки, начал бегать по комнате в поисках телефона. Потом, поняв, что нам нужен Нианзу с лекарствами, рванул за ним наверх.

— Врача вызывай! — рявкнул я на сестру. — Стахановой звони!

Та пришла в себя, быстро набрала нужный номер, срывающимся голосом залепетала:

— Татьяна Валерьевна, папе плохо! Все нормально было, потом он за сердце схватился! Скорее, прошу вас, как можно скорее приезжайте!

«Ты чувствуешь, как уходит его жизнь?» — внезапно зашептала Смерть, появившись в дальнем углу комнаты.

«Прочь! Не сегодня!» — рявкнул я.

Хотя я чувствовал то, о чем говорила Смерть. Незримая нить белизны жизни мерцала и темнела — Вяземский умирал.

«Нет! Не сегодня! Он будет жить!» — приказал я Смерти.

Та лишь пожала костлявыми плечами.

Наконец прибежал Нианзу. Распахнув флакон, он высыпал таблетки себе на ладонь, целую горсть.

— Вот! Вот лекарства!

Мы дали Вяземскому таблетку, он запил водой. Я принялся создавать печать усиления, потом, когда это не подействовало, попытался создать магический конструкт сохранения. Главное дотянуть до приезда Стахановой, а там…

Заклятие получилось ровным, без сколов и хорошо легло на ауральное тело Вяземского.

Отец сразу обмяк, кивнул:

— Спасибо, теперь легче.

«Это не поможет, — прошептала Смерть. — Сегодня пробил его час, порог пройден».

«Нет! Я спас его! Иди прочь! Прочь!»

«Даже для меня есть вещи, которые мне не подвластны. Я лишь прихожу за теми, чей срок истек».

«Что?!»

«Взгляни сам. Не обманывай себя».

Я глянул. Нить жизни отца совсем поблекла и стала пыльно-серой.

«Нет, он будет жить! Так я сказал! Ты слышишь меня! Он будет жить! Будет жить!»

Смерть не ответила.

Когда через семь минут приехала Стаханова Вяземский был уже мертв.

— Папа! Папочка! Родненький!

Ольга билась в истерике, хватая лежащего за одежду и тряся, словно пытаясь разбудить.

— Ольга, не надо! Все, успокойся, — я попытался ее оттащить от тела, но не смог.

— Папочка!

— Сердце… — коротко констатировала Стаханова, поднимаясь. — Нужно вызвать полицию — они зафиксируют.

— Нет! Нет! — Ольга глянула на меня красными заплаканными глазами, потом на Стаханову. — Ну чего вы стоите?! Помогите же ему! Лечите его! Лечите! Не стойте!

— Ольга…

— Нет! Нет! Это не правда! — она начала вновь плакать.

Вокруг тела встали все — прислуга, охрана, члены семьи, — и каждый смотрел на распростершегося на полу Вяземского, еще не веря в произошедшее.

— Выйдите отсюда! — рявкнул я, вдруг разозлившись.

Прислуга начала медленно покидать комнату.

— Татьяна Валерьевна… — начал я.

Та обернулась.

— Это из-за меня?

Стаханова покачала головой.

— Нет, ты тут ни причем.

— Но ведь я его ударил… атрибут…

— Я знаю, Вяземский предусмотрительно показался мне след. Я сняла с него отпечаток дарка, так что ты тут абсолютно ни причем. Слабое больное сердце — вот и все, что его убило. Предполагаю скорее всего острый трансмуральный инфаркт передней стенки миокарда. Без шансов.

Стаханова глянула на Вяземского.

— Он наблюдался у меня с сердцем, были жалобы. Проходили с ним периодически лечение. Через две недели должен был повторный курс проходить как раз. Не успел.

Через минут двадцать приехал заспанный полицейский. Сухо опросив всех, он составил протокол, собрал со всех подписи и уехал. Стаханова помогла вызвать бригаду врачей и те увезли тело в морг.

После того как врачи уехали, дом словно опустел.

— Что теперь? Что дальше? — спросил я у Стахановой, еще до конца не осознавая случившееся.

Мне было тяжело представить это — умер глава семейства Вяземских, на котором все и держалось. Не ушел куда-то на время, не спрятался. Умер.

Но едва мысль вошла в голову словно вбитый гвоздь — Вяземский-старший мертв, окончательно, бесповоротно, — я испугался. По настоящему испугался.

Я понимал, что сейчас начнется что-то глобальное — я и сам не знал что именно. Глава рода мертв, а значит, скорее всего, последует некий передел власти, денег, влияния. Уж в этом я не сомневался.

Наверняка подключится чета Герценых — им эта смерть на руку. Им земельный удел вернуть — дело принципа.

Я сжал кулаки. Нет, просто так я им этого не дам сделать.

— Что дальше? — повторила мой вопрос Стаханова и задумалась. — Думаю, в скором времени надо организовывать похороны. Это очень хлопотные и затратные занятия. Потом — чтение завещания. Думаю, нужно сообщить старшему брату, Александру, вызвать его из другого города, где он проходит обучение. Скорее всего к нему и перейдет управление рода, конечно не в самые хорошие времена, но обстоятельства диктуют свои условия.

Я кивнул.

Стаханова права, нужно сейчас заняться всеми делами, связанными с похоронами.

— Если понадобится моя помощь — ты мой телефон знаешь, — сказала лекарь. — А теперь я пойду.

— Спасибо вам, что так быстро приехали.

Стаханова грустно улыбнулась.

— Хоть и быстро, но опередить смерть не успела.

— Папочка! — всхлипывая, продолжала Ольга, глядя на то место, где совсем недавно лежал отец. — Нет, это все неправда! Дурной сон! Просто сон!

Необходимо поддержать Ольгу.

Я попросил Нианзу принести каких-нибудь успокоительных капель, напоил ими сестру. Потом ответ ее в комнату и не отпускал до тех пор, пока она не успокоилась окончательно. Девушка еще некоторое время хлюпала и шмыгала носом, потом затихла и незаметно уснула. Я тоже пошел к себе. И едва лег на кровать, как моментально отрубился.